Брайан Олдисс - Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)
Завершив свою фразу, массивная фигура замолчала, вскинув голову и глядя на темные густые облака, плывущие по небу и закрывающие собой солнце.
– Я хочу сесть, – проговорила голова великана. – Снимите меня, женщины, и положите на удобный камень. Скоро небо должно очиститься и тогда мы увидим то, что сможем увидеть.
Сказанное великаном адресовалось отнюдь не Яттмур или толстопузым, толпящимся у входа в свою пещеру и исподлобья поглядывающим на пришельцев, а к спутницам великана, к паре покрытых густой сетью татуировок женщин. Они повернулись к рыбоголовому великану, переступившему вперед, и пустыми глазами смотрели на него.
Камней вокруг них было сколько угодно. Крупный и удобный камень с плоским основанием лежал совсем неподалеку. Удивительное трио остановилось у камня – после чего массивное тело великана разделилось на две половины, из которых татуированные женщины взяли на руки верхнюю и возложили ее на камень! Рыбья половина великана, его голова и хвост, теперь лежали на камне, а другая половина, ноги, руки и торс, стояли отдельно, низко пригнувшись.
Внезапно Яттмур все поняла, что было совсем несложно, ибо истина дошла даже до глупых толстопузых, заверещавших от отвращения и один за другим скрывшиеся в пещере. Бери-тащи, как называли это создание острозубые, состоял из двух отдельных существ! Огромную рыбу, более всего похожую на дельфина, которых Яттмур видела во множестве во время плавания по просторам океана, несло на себе человеческого вида существо, сгорбленное самым невероятным образом.
– Так вы оба – люди? – пораженно воскликнула она.
– Само собой, я не человек – разве ты не видишь этого? – раздраженно спросил со своего камня дельфин. – Я известен под именем Содал-Йе, самый великий из всех дельфинов из племени бери-тащи, Пророк Гор Ночной Стороны, единственный способный вывести тебя к миру света и тепла. Ты наделена разумом, женщина?
Рядом с человеком, определенно мужчиной, который еще недавно держал на своих плечах и нес дельфина, теперь суетились две татуированные женщины. По сути, никаких полезных действий они не совершали. Не говоря ни слова, они размахивали вокруг него руками. Одна из женщин глухо рычала. Что же до мужчины, то своим делом, переноской дельфина, занимался он, видимо, не один сезон созревания фруктов. И хоть ношу сняли с его плеч, этот человек так и остался стоять сгорбленным почти вдвое, словно бы груз по-прежнему покоился на его плечах, напоминая собой статую несчастья с закинутыми над головой сведенными в кольцо руками, с согнутой колесом спиной, с устремленным тупо в землю перед собой взглядом. Время от времени носильщик переступал с ноги на ногу; в остальном он оставался неподвижным.
– Я спросил тебя, женщина, наделена ли ты разумом, – повторила свой вопрос рыба, назвавшая себя Содал-Йе, голосом полным и звучным, словно раскат грома. – Говори, если способна говорить.
Оторвав взгляд от ужасной картины сгорбленной фигуры, Яттмур ответила:
– Зачем ты пришел сюда? Ты пришел, чтобы помочь нам?
– Ты говоришь бестолково, как все человеческие женщины!
– Твои женщины вообще ничего не говорят!
– Они – не люди! Тебе давно следовало понять, что они не способны говорить. Разве не встречала ты раньше ни одного пашника, созданий из племени татуированных? Как бы там ни было, почему ты просишь Содал-Йе о помощи? Я пророк, а не слуга тебе. Ты попала в беду?
– В ужасную беду. Мой муж…
Содал-Йе всплеснул одним из плавников.
– Прекрати. Я больше не хочу слушать твою пустую болтовню. У Содал-Йе есть гораздо более важные дела, которыми ему нужно заняться – например, понаблюдать за могучим небом – этим морем, в котором плавают маленькие семена, эти крохотные земли. А кроме того, Содал-Йе проголодался. Накорми меня, и тогда я помогу тебе, чем смогу. Моя голова самый могучий мыслительный инструмент на всей этой планете.
Не обращая внимания на сказанное дельфином, Яттмур проговорила, указав на его разрисованных спутниц и носильщика:
– А эти твои сопровождающие – наверное они тоже голодны?
– О них можешь не беспокоиться, женщина; они будут довольны, если им повезет съесть те крохи, что останутся после Содал-Йе.
– Если ты обещаешь помочь мне, то я накормлю тебя.
Повернувшись, Яттмур быстро вбежала в пещеру толстопузых, не обращая внимания на речи, в которые пустился дельфин. Интуитивно она уже чувствовала, что, в отличие от острозубых, с этим существом ей удастся поладить; это болтливое и, очевидно, неглупое создание было чрезвычайно уязвимо, и чтобы оставить его в полной беспомощности, достаточно убить его безмолвного и очевидно безмозглого носильщика – что она и сделает, если это будет необходимо. Встретить на своем пути кого-то, с кем она могла говорить с позиции силы, было подобно хорошей порции бодрящего средства; однако до сих пор она не испытывала к дельфину неприязни.
Толстопузые возились с Лареном, к которому относились с нежностью, словно матери. Она оставила сына под присмотром толстопузых, играющих с ним, а сама принялась собирать для своих удивительных гостей еду. С ее мокрых волос стекала вода, промокшая одежда начала высыхать от тепла ее тела, но она не обращала на это внимания.
Собрав то, что осталось от кожекрыла, она сложила куски жареного мяса в деревянный горшок, прибавив к этому и прочее съестное, заготовленное впрок толстопузыми: побеги ростков ходульника, орехи, жареные грибы, ягоды и сочные плоды, созревающие на древесных скальных наростах. В другом долбленом горшке она собирала воду, капавшую из крохотного источника, открывающегося в потолке пещеры. Все это она отнесла на воздух дельфину.
Содал-Йе продолжал лежать на своем валуне. Нежась в лучах тусклого солнца, он задрал голову вверх, не сводя со светила глаз. Поставив рядом с дельфином еду, Яттмур тоже обратила лицо к солнцу.
Облака только что расступились. Красное солнце висело над изрезанным лощинами и темным океаном долины. Солнце изменило свою форму. Искривленное в разреженной атмосфере, оно стало похожим на овал: но никакое искривление атмосферы не могло породить огромные красно-белые крылья, которые распустились по сторонам от светила, не уступая размером солнечному телу.
– О, горе нам! – запричитала Яттмур. – Благословенный свет распустил крылья, чтобы навсегда улететь от нас и оставить без тепла!
– Утешься, женщина, потому что ничего не случится, – спокойно заметил Содал-Йе. – Так я пророчествую. Не печалься и ничего не бойся. Ты принесла мне еду и не могла сделать ничего лучше. После я еще расскажу тебе об огне, который уже готов пожрать наш мир, что, надеюсь, ты сумеешь понять, но прежде, чем я начну свою речь, я должен отведать твоего угощения.
