Алекс Орлов - Ловушка для змей
– Думаю, в ближайшие три дня они будут полностью готовы к нашему вторжению и как следует встретят адмиралов -Вашего Величества, которые так опасны для вашего трона…
– Ну хорошо, они погибнут в боях, и, пока их трупы будут теплыми, мы разложим их в таллийский спектр. Выделится огромное количество энергии, которую…
– Десять процентов ордену Матрицы, – напомнил Квардли. -…которую мы направим на нужды державы, – не слушая штандартенфактора, продолжал монарх. – А вдруг северяне не устоят, и наши удачливые солдаты захватят новые территории? Что тогда делать с этой тундрой?
– Думаю, что на этот раз все произойдет, как и было задумано, Ваше Величество. Прошлой ночью я снова изучал руны и…
– То же самое ты говорил и перед штурмом Ангура, а в результате они одержали верх, да еще отрубили голову великану.
– На этот раз, Ваше Величество, все будет замечательно, – стал заверять Квардли, забывая даже заглядывать в нотную папку, где подразумевались его конспекты. – Я не только читал руны, но и бросал на овечьих костях. Кости дали видение, где адмиралы оглашают приказ к отступлению.
– Ну и что же было дальше? – нетерпеливо спросил император, поскольку бросание овечьих костей давало точные результаты.
– Дальше видение прервалось, но могу сказать, что за этим, безусловно, последует строгий суд Вашего Величества, после которого мы удушим змей шерстяной веревкой и разложим их теплые трупы на таллийский спектр.
Штандартенфактор замолчал. Молчал и император. Он представлял себе, как произносит гневную обличительную речь, а, поскольку преступники будут подавлены тяжестью собственной вины, они даже не окажут сопротивления.
Потом острые ножи, чтение рун на селезенках и разложение на спектры.
– М-да, – произнес он и вернулся на низкий диванчик. – Умеешь ты, штандартенфактор, показать не видимый снаружи оптимизм. Но так ли будет? А вдруг они захватят север?
– Ну и захватят, Ваше Величество, отдадите им эти земли за заслуги. Они и так уже господа, ну пусть правят еще льдами да едким мхом… И отправим мы их тогда в поход на Чашу. И тут уж они зубки-то обломают!
– Но в этом случае, штандартенфактор, ты окончательно потеряешь мое доверие и станешь обычным представителем…
– Мне это понятно, но к кому же перейдет доверие Его Величества? – полушутя спросил Квардли.
– К моему советнику Гиллайну Хьюборну.
– Хьюборны – древние колдуны, Ваше Величество, им непонятны чаяния теплокровных существ. Император издевательски захихикал и сказал:
– Уж кто бы говорил! Как будто твоя матрица – это символ чувств и всеобщей любви.
В этот момент в зал вошел придворный медикус с подносом, на котором стоял сосуд с лекарством.
– Птичье молоко с серой, Ваше Величество, – произнес медикус гнусавым, но уверенным голосом, и монарх обреченно поднялся с дивана.
Штандартенфактор отступил в тень. Он умел это делать, когда монарху не хотелось показать свою слабость. Между тем Квардли был посвящен в смысл этой процедуры, в которой так нуждался император. Птичье молоко с серой сохраняло его форму, не давая сползать к облику предков, некогда живших в глубоких норах, вырытых в склонах Зеленых Холмов.
Монарх приблизился к подносу и, собравшись с силами, взял сосуд с лекарством, затем резким нервным движением запрокинул его, и Квардли услышал надрывные спазматические звуки, свидетельствовавшие о том, с каким трудом император пропускал внутрь себя столь необходимую микстуру.
Вскоре это душераздирающее зрелище было позади, и монарх снова гордо держал голову, хотя время от времени по его лицу пробегали остаточные судороги.
Квардли надеялся на продолжение беседы, но, как видно, лекарство плохо улеглось и просилось наружу. Увидеть его извержение из императора не должен был никто, и штандартенфактор, что-то быстро проговорив, низко поклонился и стал пятиться к выходу.
Император его не провожал, а только стоял в напряженной позе, разрываемый между желанием править высшими существами и необходимостью соответствовать своему природному состоянию.
89
Едва Квардли выскочил из зала, до него донесся тяжелый полувздох-полувсхлип. Императора стошнило, и это означало, что ему предстоит еще один сеанс лечения.
Штандартенфактор жалел монарха. С одной стороны, это был субъект великой единоличной власти, однако с другой – он был несчастен. Что толку в миллионных армиях, если каждый день ты чувствуешь в себе дрожание тонких лапок землистого грызуна?
Впрочем, Квардли сознательно принижал императора. Он делал это намеренно, чтобы не лишиться собственного равновесия матрицы-господина. В противном случае его матрица превратилась бы в матрицу-раба, и тогда его влияние на императора было бы закончено.
В сопровождении двух гвардейцев и агента секретной службы, наряженного свечным лакеем, штандартенфактор спустился во двор, где возле лестницы его ждала машина.
Это был тот же автомобиль, что возил адмиралов, но Квардли настойчиво им пользовался для тех же целей – усиления собственной матрицы. Ему было просто необходимо атаковать, прессинговать и унижать окружающих, иначе матрица снова перестраивалась.
«А чем, собственно, я счастливее нашего монарха? – подумал вдруг Квардли, располагаясь на задних сиденьях, где обычно садились адмиралы. – Ведь я тоже делаю свою ежедневную практику, чтобы не деградировать в существо низшего порядка. Тем же занят и Мальгистр ордена, ту же цель преследуют и Хьюборны. Не деградировать, не опуститься до слоя унижаемых, а напротив – властвовать самим и напиваться чужой кровью».
– В городской парк, – бросил Квардли шоферу, продолжая обдумывать аспекты своего существования.
«Да что это я? Ничего уже не изменить. Я был матрицей всегда, и глупо пытаться смотреть на мир глазами людей, орков или змей».
У главных ворот козырнул часовой. Стоявший в тени караульной будки агент безопасности только злобно сверкнул глазами. Скорее всего, это был уку-бус. Отчего-то они не любили матриц.
Покинув охраняемый периметр, машина понеслась на предельной скорости. Теперь в ней не было адмиралов, и необходимость в повторявшихся кругах отсутствовала.
Водитель в несколько минут домчал Квардли до ворот городского парка, где, в отличие от улиц, не было видно ни огонька, поскольку законы иллюминации на него просто не распространялись.
Машина скрипнула тормозами, и Квардли, самолично открыв дверцу, выскользнул в темноту. По крайней мере так это выглядело со стороны.
Затем потайная дверь и две сотни узких ступеней, которые вели вниз.
