Крис Бекетт - Во тьме Эдема
Джефф ничего не ответил и только смотрел, как я играю с кольцом Джелы.
Я протянул ему кольцо. Джефф посмотрел на него и тут же вернул мне. Как будто кольцо, которое Анджеле подарили на Земле ее мама с папой, произвело на него не больше впечатления, чем красивый камешек или ракушка.
— Будь мы на Земле, — промолвил он, — мы бы говорили про Землю: «Мы здесь», — и она казалась бы нам обычным скучным местом, а Эдем — диковинной далекой планетой.
— Почему это?
— Ты — там, где ты есть, и это единственное место, где ты можешь быть. Здесь или нигде.
Я надел кольцо обратно на палец.
Еще одна обезьяна подтащила к краю дыры камень и сиганула вниз.
— Ты со мной? — спросил я.
Джефф рассмеялся.
— Ну конечно.
— Нет, я имею в виду, ты на моей стороне?
— Как это?
Я понял, что бессмысленно задавать ему такие вопросы. Мне всегда хотелось как-то сузить вопрос, исключить все лишнее, сосредоточиться на одной цели, чтобы все получилось, но Джефф был не таков. Он старался отвлечься от обычных вещей, взглянуть на мир шире, увидеть его целиком, а не какую-то одну сторону.
— Ну, мы же друзья? — смущенно уточнил я.
Джефф покатился со смеху.
Тут мы услышали крик в лагере и поспешили вернуться к остальным. Оказалось, у Джули Синегорки начались роды.
37
Джела Бруклин
Роды у Джули длились целых два дня. Ребенок, похоже, застрял и, как Джули ни тужилась, не выходил. Джули кричала как резаная, и мы боялись, что она того и гляди умрет. Старомамки в Семье наверняка смогли бы ей помочь, мы же ничего такого не умели. Мы понятия не имели, с какой стороны к ней подойти. Все притихли, съежились, а Джули все вопила, вопила, вопила. Я старалась успокоить ее, как-то приободрить, и при этом чувствовала, как у меня внутри растет мой младенец, и гадала: неужели я тоже умру в родах?
Но наконец что-то сдвинулось, и младенец вышел. Это оказался крохотный-прекрохотный мальчик с мышиным рыльцем, синий, сморщенный. Он родился мертвым. Еще одна смерть, после гибели Сьюзи и ее младенца. Долина Высокого Дерева становилась все мрачнее и печальнее, как бы мы ни убеждали друг друга, что все в порядке.
* * *Мы похоронили малыша под камнями и еще пару дней провели у ручья на краю леса. Потом мы с Тиной уговорили остальных забраться подальше в чащу и построили шалаши и новую изгородь у маленького озера.
Всем снова заправляли мы с Тиной, как это было, когда мы жили у прохода в Долину. Конечно, нас сюда привел Джон, но сейчас у него снова появились дела поважнее обычных: он то и дело наведывался к границе Мрака, шил новые обмотки и складывал их в колоды на хранение, иногда даже сушил водоросли и вил веревки для какой-то своей очередной безрассудной идеи: ему взбрело в голову спуститься в Дыру Водопада, а для этого нужны были прочные длинные веревки.
Так прошло два-три цикла, как вдруг однажды сквозь сон мы услышали крики дозорных, выползли из шалашей и обнаружили, что идет снег. Он падал, падал, падал над всей Долиной Высокого Дерева, пока вся земля не покрылась белым снегом. И светоцветы на деревьях тоже были облеплены снегом, и с каждой ветки капала вода — кап-кап-кап — потому что на теплой коре снег таял. И даже когда снег завалил все вокруг, он все равно летел и летел с темного неба, пока на земле не выросли сугробы глубиной в два-три фута, а наши шалаши не стали походить на ровные кучи снега. Пара шалашей даже рухнула под этой тяжестью.
— Снег! Снег! Ненавижу холодный снег, — хныкал Гарри Иглодрев. — Почему он не перестанет? Я боюсь. Почему он не прекратится?
Как обычно, на него тут же закричали, чтобы он заткнулся, но Гарри, как всегда, высказал то, что про себя думали все мы. Нам действительно было страшно. Я тоже испугалась. Казалось, мы убежали из Снежного Мрака и спрятались в этой унылой дыре, а теперь Снежный Мрак явился к нам.
Мы быстренько развели большой костер, пока угли не потухли, вытащили дрова из-под снега, завалившего нашу поленницу, и уселись вокруг огня, накинув на головы пропитанные жиром шкуры, чтобы согреться и не промокнуть.
Я почувствовала, как у меня внутри что-то ворочается. Это шевелился младенец у меня в животе. Мой первый ребенок.
— Эй! — крикнула я. — Похоже, у меня начались…
Но так и не договорила, потому что с горы над нами донесся крик:
— Ааааааааааааа! Ааааааааааааа!
Снежный леопард. Сердце Джелы! Люси Лондон ударилась в слезы, кое-кто из ребят тоже начал всхлипывать, застонал и затрясся.
— Все будет хорошо, — успокоила я. — Ничего с нами не случится. Даже лесные леопарды не любят огня.
— Точно, — мгновенно подхватила Тина. — А снежные леопарды вообще не привыкли к свету. Так что они должны еще больше бояться огня.
Мы старались приободрить друг друга, но, похоже, Джон, как ни странно, обрадовался.
— Снег. Холод. Леопарды, — весело сказал он и встал, чтобы подбросить дров в огонь. — Как будто Мрак пришел за нами. Как будто мы так и не выбрались из него.
Он бросил в костер полено и с широкой улыбкой оглядел нас.
— Огонь должен их отпугнуть, — проговорил он, — но лучше на всякий случай приготовим луки и копья.
Вот засранец! Он рассчитывал, что теперь-то мы уж точно решим навсегда покинуть Долину Высокого Дерева.
Я, конечно, сперва испугалась, но на самом деле понимала, что снег не сможет причинить нам серьезного вреда. Даже в Долине Круга, бывало, выпадал снег и даже день-другой лежал на склонах Синих гор или Пекэм-хиллс. Наверно, и здесь будет так же. Конечно, приятного мало, но не замерзнем. У нас огромная куча дров: хватит, чтобы согреться, пока снег не перестанет. И вокруг лагеря — изгородь, да и я никогда не слышала, чтобы хоть одно животное осмелилось приблизиться к огню.
— Беда Долины Высокого Дерева — в том, что она во Мраке, — продолжал Джон. — И ничем не отличается от той проталины, на которой мы видели огромного трубочника: крохотная теплая полянка посреди Снежного Мрака. Чтобы отсюда выбраться, нам надо спуститься на другую сторону.
Скажи он это на день раньше, и все бы на него напустились, но сейчас, когда шалаши оказались завалены снегом, а в горах выли леопарды, ребята прислушались к Джону, задумались над его словами. Было ясно, что им тут же пришли на память все недостатки маленькой, холодной и унылой Долины Высокого Дерева, те самые, которые мы с подружками старались скрыть за веселой болтовней о том, как здорово, что здесь полно шерстяков и какие тут вкусные звездоцветы, черт бы их побрал.
Теперь же, замерзнув и промокнув, я с головой укуталась в шкуру и представляла себе, сидя у костра, каково оно — навсегда остаться под этими мрачными высокими деревьями, тем более если каждые пару циклов будут вот такие снегопады.
