Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
За время приема бесплатных процедур она похудела и стала похожа на списанную полковую лошадь, лучшие битвы которой уже позади.
– Какие такие деньги? – не понял Сергей. – Эти, что ли?
Он достал из кармана взятые утром четыреста рублей, которые хотел использовать для откупа от бандитской группировки.
– Ага! Смотри, доча, остаточки! Но мы не гордые.
С этими словами Олимпиада Петровна рванулась вперед, выхватила у Тютюнина деньги и моментально спрятала их в карман.
– И давай остальные, – потребовала она, вернувшись на прежнюю позицию.
– Какие остальные?
– Которые по телевизору объявляли! Вся страна слышала!
– Да, Сережа, – подтвердила Люба. – Вся страна слышала.
– Ах вон вы о чем, – догадался Серега. – Так вы ошиблись, как и бандиты – те, что утром приходили.
– Видишь, доча! К нему по утрам бандиты ходют, а ты небось и не знала?
– Ой! – Люба схватилась за грудь. – Не знала, мама!
– Во! Видишь как! Он тут козу с построй организовал, тыщи лопатами гребет, а мы с тобой прозябаем, Люба!
– Прозябаем, мама! – подтвердила Люба.
– Давай деньги, паразит, а то мы тебя в милицию на экзекуцию сдадим!
– Сдадим! На экзекуцию! – прокричала Люба, потрясая столовым ножом для обдирания обоев.
– Значит, так… – произнес глава семьи Тютюниных, подводя черту под митингом. – Если бы не важные дела, я бы вам тут устроил… Но я должен уйти. Поэтому слушай мою команду: во-первых, навести здесь порядок, во-вторых, приклеить взад все обои и в-третьих… – Сергей оглядел разоренную комнату и приметил на шкафу притаившегося Афоню. – И в-третьих, успокойте кота, а то у него уже травма психологическая… Все, время пошло…
Оставив женщин в полном смятении и недоумении, Сергей заглянул на кухню, однако былого изобилия не обнаружил. Из-за частых промываний Олимпиада Петровна теперь сама кушала за четверых, хотя и продолжала терять в весе.
Съев несколько застаревших кусочков пирога «День независимости», Сергей запил его позавчерашним киселем и перед уходом заскочил в туалет. Заскочил и тут же выскочил.
В развороченном бачке крутился водоворот, и водяная струя грозно ревела под унитазной крышкой.
Ни одной естественной надобности отправить было невозможно.
«Ну и ладно», – сказал себе Сергей и покинул квартиру, громко хлопнув дверью.
105
Окуркина Сергей без труда обнаружил возле гаража. Леха полировал «запорожец» скипидаром и весело напевал.
– Ты чего такой радостный? – спросил его хмурый Тютюнин.
– А, Серега! – обрадовался приятель и, повернувшись, продемонстрировал второй, симметричный фингал под другим глазом. – Ленка меня простила!
– Чего же тогда еще один фингал образовался?
– Так я же сказал – простила. Видишь, штаны нормальные, рубашка – никаких тебе смокингов. Я снова рабочий человек, Серега, и никаких тебе шпротов в кармане… Ты-то чего такой смурной?
– У меня теща приехала. – Серега вздохнул. – Любку сбунтовала, и они вдвоем все обои ободрали, бачок сломали, а Афоню на шкаф запулили.
– Это зачем?
– Деньги искали.
– Деньги? Чьи?
– Мои. Про нас же с тобой в телевизоре рассказывали и показывали фотографии.
– Да ты что?! – Леха отбросил тряпку со скипидаром и покачал головой. – Жаль, что я не знал, а то бы Ленку-то мордой ткнул. Посмотри, сказал бы, на какого человека руку подымаешь, дура.
– Леха, нас там ворами обозвали. Почти что олигархами. Сказали, что денег у нас навалом, и моя жена с тещей в это поверили. А потом наутро мне даже бандиты звонили.
– Какие бандиты?
– Настоящие, как в кино. Голос такой хриплый и страшный… Неси, говорит, тридцать штук – пора, говорит, делиться.
– А ты чего?
– Сначала позвонил в милицию, но меня там послали. Говорят, ты тот самый вор – разбирайся сам.
– И ты чего?
– Решил принять бой. Выхода-то не оставалось.
– И принял?!
– Нет. Пока спускался, они куда-то подевались, а в подъезде кровь обнаружилась, неизвестной группы. Деньги, которые бандитам собрал, с собой взял – на работу. Теперь пришлось отдать их жене с тещей, но они говорят – мало…
Сергей невесело вздохнул и присел на старую покрышку, а Леха задумчиво почесал нос и изрек:
– Утро вечера мудренее. В смысле, что, пока продукт нафильтруем, все и уляжется. В крайнем случае пойдем и напугаем твою тещу…
– Да я уже напугал, – махнул рукой Сергей. – Давай лучше за дело примемся, а то мы за этой пьянкой совсем про тех уродов забыли. Они, может, уже повсюду ходят, здороваются с нами, водку нам продают, а мы-то и не понимаем.
– Я знаю кондукторшу одну злую – вот она точно из этих. Вот такая морда и хватка бульдожья. Два раза в автобусе с ней ездил и оба раза оплатить пришлось. Даже вспоминать страшно…
Заметив постороннее движение, Леха поднял глаза и удивленно воскликнул:
– Смотри, Серег, это же ваш Импотентов! Тютюнин обернулся и тоже удивился, узнав Фригидина, который невесть как оказался среди гаражей.
– Здравствуйте, Сергей и друг его Алексей!
– Виделись уже. Ты чего сюда приперся?
– Я не приперся, Сергей. Я просто… э-э… – Фригидин замолчал, вспоминая, чему его учила Живолупова. – Ага! Я просто наношу вам визит вежливости.
– А он нам нужен, твой визит?
– Я полагаю что… э-э… нужен, поскольку у меня с собой есть водка.
С этими словами Фригидин извлек из кармана чекушку русской водки «Кавказ».
Окуркин и Тютюнин переглянулись. Выпить им хотелось всегда, однако за предложением Фригидина скрывался какой-то умысел. К тому же приятелям предстояло провести важную работу – отфильтровать продукт, который уже завтра должен был сделать их планету свободной.
– Уходи, Фригидин, – просто сказал Сергей.
– Но почему, друзья мои? Вы ведь простые люди – пропойцы. И водка вам необходима для этой, как ее… физиологии!
– Ты принес плохую водку, мы такую не пьем, – соврал Леха.
– Да почему же плохую! – не согласился Фригидин. – Вот здесь даже написано: «…может склеивать резиновые и железобетонные изделия». Разве плохая водка такое может делать?
– Все, вали отсюдова, пока не получил, – с угрозой произнес Тютюнин и шагнул навстречу Фригидину.
Бухгалтер попятился:
– Ну ладно, ладно! – Он примирительно поднял руки. – Я ухожу, поскольку знаю, что такие, как вы, могут интеллигентного человека прямо в морду избить… Хамло, блин. Лимита.
– Чего ты сказал?
– Ничего, Сергей Викторович. Ничего особенного… Я сейчас уйду, но мне очень хотелось бы знать, чего это вы с работы так рано сбежали, а?
