Лоис Буджолд - Игры форов
«Как только мы проведем расстыковку, я рухну на оссеровскую кровать». Ему нужно потратить хотя бы несколько из тридцати шести часов перелета на сон, иначе к моменту прибытия он будет скорее обузой, чем поддержкой. А ведь ему придется иметь дело с Кавило, которая, даже когда он был в своей лучшей форме, заставляла его чувствовать себя тем пресловутым парнем, что на поле битвы умов явился безоружным.
Не говоря уж о цетагандийцах. Майлз поразмышлял об историческом парном забеге между вооружением и тактикой.
Ракетное оружие для космического сражения между кораблями довольно быстро устарело из-за появления силовых щитов и лазерного оружия. Силовые щиты, предназначенные для защиты кораблей от космического мусора, встречаемого при движении на скоростях обычного пространства вплоть до половины скорости света, без каких-либо затруднений отбрасывали и ракеты. Лазерное оружие, в свою очередь, стало бесполезным после появления «шпагоглотателя» — разработанной бетанцами защиты, которая фактически использовала вражеский огонь как собственный источник энергии. Схожий принцип применялся и в плазменном зеркале, разработанном во времена родителей Майлза. Эта технология обрекала на ту же судьбу и бьющее на меньших расстояниях плазменное оружие. Еще десять лет, и использование плазмы сойдет на нет.
В последнюю пару лет наиболее перспективным оружием для корабельного боя было, похоже, копье гравидеструктора — модификация технологии тяглового луча. Щиты искусственной гравитации разной конструкции пока что отставали в плане защиты от него. Луч деструктора в местах попадания по массе оставлял изуродованные и перекрученные обломки. А что он делал с человеческим телом — просто ужас.
Но энергоемкое копье деструктора могло действовать только на безумно малом по космическим масштабам расстоянии: от силы десяток километров. Сейчас кораблям приходилось уже действовать сообща, чтобы захватить вражескую цель: снижать скорость, сближаться, маневрировать. Учитывая также небольшие пространственные масштабы червоточин, похоже, сражения внезапно снова могли обрести характер плотного и тесного взаимодействия. Разве что слишком плотные построения нарывались на «солнечную стену» — массированную ядерную атаку. Снова и снова по кругу. Можно было предположить, что таран и абордаж действительно могут вновь стать действенной и популярной тактикой. По крайней мере, пока из мастерских дьявола не прибудет очередной сюрприз. Майлз недолго помечтал о возвращении старых добрых времен его деда, когда люди могли убивать друг друга с чистых пятидесяти тысяч километров. Просто яркие искорки.
Влияние новых деструкторов на концентрацию огневой мощи обещало быть любопытным, особенно когда в деле присутствовала червоточина. Становилось возможным для маленькой силы на маленьком пространстве выставить столько же огневой мощи на кубическое что бы там ни было, сколько могла выставить и большая сила, не способная ужать свои большие размеры до дистанции эффективного поражения. Хотя разница в резервах все еще, разумеется, играла свою роль. Большая сила, готовая идти на жертвы, могла продолжать атаковать меньшую силу, пока грубое численное преимущество не одержит верх над концентрацией. Цетагандийские гем-лорды не страдали от аллергии на жертвы, хотя, как правило, предпочитали начинать с подчиненных, а еще лучше — с союзников. Майлз потер затекшие мышцы шеи.
Засигналил входной звонок каюты, Майлз протянулся через комм-пульт и нажатием клавиши открыл дверь.
Худощавый, черноволосый мужчина на вид чуть более тридцати лет, одетый в серую с белым форму наемника с нашивками техника, замешкался в дверном проеме.
— Милорд? — спросил он мягким голосом.
Баз Джезек, главный инженер флотилии. Когда-то дезертир, бежавший из барраярских Имперских Сил, затем давший клятву верности как личный оруженосец Майлза в его роли лорда Форкосигана. И, наконец, муж женщины, которую Майлз любил. Когда-то любил. Все еще любил. Баз. Проклятье. Чувствуя себя неловко, Майлз прокашлялся.
— Входите, коммодор Джезек.
Баз бесшумно прошел по коврику с видом виноватым и оборонительным.
— Я только что вернулся с ведения ремонтных работ и услышал, что вы вернулись, — его барраярский акцент за годы галактического изгнания отполировался и стал тонким и мягким, гораздо менее заметным, чем четыре года назад.
— Во всяком случае, на некоторое время.
— Я… сожалею, что вы не нашли вещи такими, какими их оставили, милорд. У меня такое чувство, будто я промотал еленино приданое, которое вы мне дали. Я не осознавал последствий экономических маневров Оссера, пока… Что ж… Мне нет оправданий.
— Он перехитрил и Тана, — заметил Майлз, сжавшийся внутри, когда услышал, как Баз перед ним извиняется. — Я так понимаю, это был не вполне честный бой.
— Это вообще был не бой, милорд, — медленно ответил Баз. — В этом-то и проблема. — Баз выпрямился. — Я пришел, чтобы предложить вам мою отставку, милорд.
— Предложение отклоняется, — быстро ответил Майлз. — Во первых, давший клятву верности оруженосец не может подать в отставку. Во-вторых, где я раздобуду компетентного главного инженера флотилии за, — он посмотрел на хронометр, — два часа до начала операции. И в-третьих, в-третьих… Мне нужен свидетель, чтобы очистить мое имя, если дела пойдут плохо. Вернее, хуже. Так что тебе придется просветить меня насчет технических возможностей флотилии, а затем помочь запустить все в дело. А мне придется просветить тебя насчет того, что на самом деле происходит. Ты единственный, кроме Елены, кому я могу доверить секретную часть всего этого.
С трудом Майлзу удалось убедить колеблющегося инженера сесть. Майлз выдал ему наспех отредактированный конспект его похождений в Ступице Хеджена, выбросив только упоминания о нерешительной попытке самоубийства Грегора — это был личный позор самого Грегора. Майлза не слишком удивило, что Елена не рассказала Базу о предыдущем, коротком и постыдном, возвращении Майлза, его спасении и уходе от дендарийцев. Баз, кажется, посчитал тайное присутствие императора очевидным и достаточным основанием для ее молчания. К тому времени, как Майлз закончил рассказ, внутренняя вина База довольно основательно сменилась внешней тревогой.
— Если императора убьют — если он не вернется — беспорядок дома может длится годами, — сказал Баз. — Может быть, вам стоит позволить Кавило спасти его, вместо того, чтобы…
— До некоторой степени это именно то, что я намереваюсь сделать, — ответил Майлз. — Если бы я только знал, что там у Грегора на уме, — он помолчал. — Если мы потеряем Грегора и проиграем сражение у червоточины, цетагандийцы явятся к нашему порогу как раз в момент, когда у нас будет максимальный внутренний разброд. Какое искушение для них… Какой соблазн… Они всегда хотели Комарр… Мы, возможно, смотрим прямо в пасть второму Цетагандийскому вторжению, которое будет для них почти таким же сюрпризом, как и для нас. Они, может, и предпочитают глубоко проработанные планы, но также и не чужды небольшому авантюризму — во всяком случае, если авантюра обещает столь ошеломительные выгоды…
