Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти
Занятый своей бурно разворачивающейся личной жизнью, Мошонкин и не заметил, что события за столом приобретают угрожающий характер, и сидящие по обе руки от Картазаева мужчины злобно щерятся на него. Водонос с Диной, оказавшиеся более чуткими, опасливо отодвинулись на край стола и уже оттуда наблюдали развитие событий, не имея возможности повлиять ни на их развитие, ни на их исход.
Конфликт вспыхнул, когда Картазаеву, которому надоело давиться с соседями, вознамерился встать и, как оказалось, не мог этого сделать. Во-первых, его сдавили с двух сторон словно школьника. Картазаев даже возмутился от такой неприкрытой наглости. Во-вторых, Ахмурвик наставил на него под столом взведенный арбалет.
— Сидеть, средний! — в наглую осклабился он. — Ну и что ты теперь намерен делать? Оружия же у тебя нет.
Картазаев тяжело посмотрел на соперника и проговорил:
— А мне не нужно оружия.
Ахмурвик, не рассчитывавший встретить сопротивление, забегал глазками и завопил:
— Это почему тебе не нужно оружие? Ты что, из мормонов?
Вопль привлек внимание Мошонкина, и тот, наконец, уяснил, откуда может грозить опасность, но оказалось, что десантник находится не в лучшем положении. Старуха с дочкой также притиснули его, не давая двинуться точно так же как и полковнику. И выражение их лиц было явно не радушное. С хищно загнутых клыков закапала слюна.
— Мне не нужно оружие, потому что я возьму твое! — спокойно продолжал Картазаев.
Ахмурвик отшатнулся и спустил тетиву. Полковник ухватил Парвала за шею и прикрылся им, вытащив на линию огня. Бедолага плотно насадился на выпущенный в упор болт.
Под визг женщин Мошонкин опрокинул стол вместе с оторопевшим Ахмурвиком. Полковник оказался на ногах и, прикрываясь трупом, наступал на третьего бандита. Бекмудар размахивал заряженным арбалетом и кричал с перекошенным лицом:
— Не подходи!
Картазаев последовал совету и с расстояния в пару шагов швырнул в него трупом. Парвал получил еще болт, но ему было уже не больно. Картазаев сбил Бекмудара с ног и подскочил к нему с ножом в руке:
— Дернешься, заколю!
— Чего? — спросил бандит, поднимая голову.
Мошонкин сцепился с Ахмурвиком. Как и в случае с Глюком, поначалу он позабыл обо всех полученных уроках рукопашного боя, и обрушил на соперника размашистые рабоче-крестьянские удары. Когда противник практически потерял сознание, парень вспомнил о десантном прошлом и пару раз врезал, как учили, ногой. Когда он закончил бить, Ахмурвик рухнул как подкошенный. Как оказалось, удары Мошонкина — единственное, что удерживало его на ногах.
— Мошонкин, уходим! — крикнул Картазаев, перезаряжая арбалеты, отнятые у поверженных врагов.
Занавеска рывком откинулась. В проеме стояла Тарантула, упираясь головой в потолок.
— Я и не знал, что вы такая большая, — дипломатично заметил Мошонкин.
— Куда же ты, Вася? А как же наша свадебка? — упрекнула девица. — Поматросил и бросил. Так получается.
— Он вернется, — пообещал Картазаев.
Когда он хотел отодвинуть брошенную девушку, Тарантула отодвинула его в ответ. Полковник с ускорением пересек комнату наискосок и, споткнувшись о перевернутый стол, оказался на полу. Мошонкин предпринял решительную атаку. Своими круглыми кулаками он врезал девушке пару раз, но больше не успел. Тарантула отвесила ему такую тяжелую оплеуху, что десантник смел остатки мебели и оказался рядом с Картазаевым. Водонос, под шумок возжелавший прошмыгнуть за спиной красавицы, был схвачен за ворот.
Безо всякого усилия Тарантула подняла его в воздух. Ноги водоноса висели, не касаясь пола. Силачка раскачала его и отбросила в угол. Потом поймала удирающую с визгом Дину и швырнула следом.
Картазаев поднял арбалеты.
Тарантула, увидев направленное на нее оружие, издала вопль, от которого заложило уши. Потом резкими по-мужски размашистыми шагами пошла прямо на Картазаева. Полковник спустил оба курка. Болты пропели свою убойную песню, резко оборвавшуюся, когда силачка перехватила их в полете, словно две спички сдутые сквозняком со стола.
Картазаев снял с пояса свой арбалет и разрядил его вслед двум другим. Он ошибочно посчитал, что руки силачки заняты и ей нечем будет защищаться. Что это не так, он убедился, когда Тарантула поймала болт зубами. Она торжествующе смотрела на него, смакуя произведенный эффект. Так вышло, что девица пропустила момент, когда Мошонкин разрядил в нее четвертый, одолженный им у врагов, арбалет.
Болт врезался Тарантуле в лоб. Поначалу казалось, что он оторвал ей всю верхнюю половину головы, лишь потом стало ясно, что голова монстра и состоит из двух половин, вернее, из двух страшных челюстей, увенчанных огромными зубами. Откинутая верхняя половина увлекла Тарантулу за собой, и девица со страшным стуком рухнула навзничь, но не умерла, как можно было ожидать.
Чудовище извивалось по полу и щелкало жуткими челюстями. Пришедший в себя Ахмурвик волею случая оказался рядом с Тарантулой. Вопя от ужаса, он кинулся наутек. Тарантула вцепилась в него точно пес. Челюсти клацнули, и Ахмурвик разом лишился ноги по бедро.
Люди кинулись к дверям, но людоедка отшвырнула труп и напала. Картазаев со всей силы ударил Тарантулу арбалетом, целя в голову. Силачка легко вырвала орудие у него из рук и запустила в ответ. Полковник увернулся, арбалет с такой силой врезался в стену, что разлетелся на куски.
Подкравшийся со спины Мошонкин обрушил на людоедку табурет. Тарантула повалила десантника, вцепившись в ногу. Василий тщетно пытался вырваться. Ведьма раскрыла страшную пасть, готовясь отхватить десантнику ногу, но подскочивший Картазаев заклинил ей пасть ножом.
Неизвестно, чем бы закончилась схватка, если бы Мошонкин не увидел люк в подпол, увенчанный медным кольцом. Откинув крышку, они с полковником налетели на Тарантулу одновременно и, уворачиваясь от клыков, потащили к люку. Раскачав воющую ведьму, сбросили вниз, после чего приперли крышку всеми имеющимися под рукой тяжестями.
Люди так торопились покинуть жуткий дом, что отомкнули входные двери, даже не озаботившись тем, что их могут поджидать обезьяны. Беглецов едва не прибило грузом, свалившимся с крыши. Мимо с воплями пронеслись обезьяны, не обращая на людей никакого внимания. Вскоре стало понятно почему.
Грузом, едва не пришибившим людей, стали останки обезьяны, а может, нескольких обезьян, сыпавшиеся с крыши. Алмауз Кампыр сидела на печной трубе, потрясая окровавленными руками и бесновато выкрикивая проклятия:
— Я вас достану! Вы у меня слезами кровавыми умоетесь за мою дочку!
