Виталий Сертаков - Пленники Пограничья
— Ее высочество разрешает тебе убить в пищу одного оленя и взять для переправы одну из больших лодок, кланяйся! У них женщины — главные, с нами даже не будут говорить!
— Кланяйся и улыбайся! Улыбайся, но не смейся! Кланяйся, но не вставай! Не вставай, но делай вид, что приподнимаешься!
Младшая окончательно запуталась в наставлениях. Она судорожно пыталась изобразить реверанс и счастливую улыбку, не вставая с колен, в то время как ее спутники вольготно развалились в луже. Ее высочество жадно набила трубку, слуга выхватил щипцами из горшочка искрящий уголек. Когда правительница блаженно выдохнула первую порцию дыма, по роще пронесся благоговейный вздох.
— Ее высочество говорит, что выбранный путь далек и труден. Мы не встретим врагов среди разумных, ибо, благодарение Священным духам холмов, нет в Зеленой стране кровной вражды. Однако никто из ее знакомых и подданных не проходил по Пыльной тропе так далеко на восточный материк… Ее высочество спросила, зачем мы здесь, и тетя Берта сказала правду, что мы спустились за помощью, чтобы вырвать из застенков твоего брата… Подданные принцессы далее не помнят, что такое тюрьма… Ее высочество спрашивает, хорошо ли будет, если погибнут шестеро достойных человек ради жизни одного, юного, который не принес еще пользу своему фину? Аня, отвечай, она спрашивает тебя…
У Младшей во рту внезапно стало очень сухо, язык распух и мешал произнести хоть слово. Дубовая роща Слеах Майт прекратила петь, установилась гнетущая тишина, прерываемая лишь стуком дождевых капель. Младшая не сомневалась, что лесные малыши не понимают русский язык, но плечом к плечу с ней находились те, кто понимал его прекрасно. Хранительница Традиций тоже напряженно ждала и впервые ей не улыбнулась.
Бернар тоже ждал и не улыбался.
— Передайте Ее высочеству… Я не считаю… что жизни уважаемых кровников можно продать за жизнь одного моего брата. Передайте Ее высочеству, что мы спасаем не просто моего брата, а человека, способного вылечить тысячи больных людей.
— Принцесса спрашивает: твой брат — великий травник?
— Нет… Но мой брат обладает целебной кровью…
— А если сумеешь проникнуть ты в темницу, и окажется, что в соседнем застенке томится знахарь, чей дар способен облагодетельствовать не тысячу, а десять тысяч смертных?
— Я… я сделаю так… — Анка чувствовала, как кровь отхлынула от щек. Противная толстуха не зря носила свой титул; она только притворялась тупой и медлительной. — Я поступлю так, как решат мои спутники, Они старше меня и мудрее.
Лесная начальница задумчиво пожевала губами, перебросилась парой фраз с Бертой.
— А зачем вам лечить тысячи больных?
— Как понять… — растерялась Младшая. — А зачем тогда жить, если не спасать других?
— Ответить вопросом на вопрос — это самое простое для изворотливого ума.
— Уфф! — Младшая потрясла головой, смахивая воду. Вот чего она не ожидала — так это философских диспутов с пигмеями, заселявшими дупла деревьев. — Ну… людей просто надо лечить, чтобы они жили дольше, чтобы не умирали рано… Тогда они сумеют дольше работать и сделают для других еще много хорошего… — Она замялась, потому что после перевода Берты на лице принцессы не отразилось ровным счетом ничего.
— Значит, обычные спасают от гибели и болезней своих кровников, чтобы те делали много хорошего? Я правильно повторяю мысль?
— Ну да… правильно… — Младшая чуяла какой-то подвох, но друзья не желали приходить к ней на помощь. — Нет, не только…
— Но ваша Третья принцесса, — толстуха кивнула на Берту, — утверждает совсем иное. Она говорит, что чудесные черепахи исцеляют лишь несколько септов очень богатых людей, которые не делают для тысяч умирающих ровно ничего хорошего… Напротив, по вине этих людей случилось много смертей и несчастий. Зачем же ты рвешься им помогать? Зачем твой брат помогает им? Зачем ты обманываешь нас? Разве народ Клури Каун принес тебе зло? — Принцесса выпустила струю дыма. Черные глазки за линзами очков смотрели пристально, не моргая.
Мария выругалась на английском, начала что-то сердито выговаривать Берте. За Берту немедленно вступился дядя Эвальд.
— Мария ругается, что тетушка рассказала про Эхусов, а дядя Эвальд ей сказал, что здесь ее миллионы и ее самомнение гроша не стоят, потому что в Изнанке играют роль совсем другие ценности, — шепнул Бернар. — А обманывать здесь совсем нельзя, можно промолчать или сказать хитро, но не лгать. Это одна из главных Традиций, потому здесь все живут в мире.
— Я не хотела обманывать, — сказала Анка. — Я говорю, как думаю…
— Ее высочество говорит, что табак превосходен. Она хотела бы сделать для нашей Первой принцессы нечто приятное, — почтительно поклонился Анке Бернар. — Ее высочество предлагает тебе в подарок уздечку, чтобы поймать Кабилл-Ушти…
— Уздечку? — Младшая почти примирилась с очередной бредовой идеей; по крайней мере безумие охватило всех одновременно. — Передайте Ее высочеству, что я в восхищении. Уздечка — это как раз то, о чем я мечтала…
— Нужно серебро, много серебра! — ответила тетя Берта. — Просто так здесь ничего не дарят, необходим встречный подарок. Камилла предупредила, что серебро и золото здесь принимают повсеместно. У меня еще остались два колечка и, кроме того… — Тетушка улыбнулась Бернару. — Твоя мама разрешила взять кое-что из ее безделушек.
— У меня тоже найдется серебро, — наездница потянулась расстегнуть ворот, но снимать цепочку ей не пришлось.
Слуги вынесли изнутри дерева круглый туесок с плотно притертой крышкой и поставили его на обочине. На Пыльную тропу никто из них так и не наступил.
— Открой, — кивнула хранительница. — Покажи, как ты счастлива…
Младшая показала счастье. Стоило приоткрыть туесок, как изнутри раздалось постукивание, бряцание, и по ладоням разлился слабый голубоватый отсвет. Там действительно находилась сложенная уздечка, но более странного кожаного приспособления Анка в своей жизни не встречала. Уздечка вздрагивала, как живая, а широченный трензель тоненько звенел.
— Ее высочество советует намотать уздечку на пояс, под одеждой…
Вторая принцесса величаво махнула пухлой ладошкой, и набежавшие слуги утащили ее в королевские покои, вместе с креслом. Некоторое время в тишине Анка слышала лишь дыхание Бернара и стук капель по листьям. Лесной народец испарился, не оставив малейших следов; только невесомое благоухание табака висело над тропой, и слегка царапалась изнутри туеска о кору дикая уздечка.
