Владимир Шибаев - Прощай, Атлантида
– Мы кузнецы, и дух – наш, – крикнул толстый и показал яблоком на свой зад.
– А чегой-то вы, бунтуете? – переспросил Ильич.
– Они не бунтуют, – всунулось в дверь толстое лицо завхозши-медсестры, – сами упросились, – и исчезло.
– Просим, – крикнул заводила. – После окончаний спортивных состязаний, этих на постое стрелков по тарелочкам и бермудских лучников…
– Байкальских… – поправил с яблоком.
– Бурятских, – уточнил Ильич.
– … открыть на первом этаже обители нужное для интеллекта и его игр, – сообщил заводила. – Сауну с массажом мозжечка, зал игральных автоматов в шахматы и деньги, и отдельно массажный салон с дамами высокого коэффициента.
– Вот те на, – изумился старичок. – А зал-то на что, не могу догадаться.
– Зал им для поправки умственности методом сражений умов, – всунулась рожа завхозши и отлетела назад.
– Труда и почета отсчет мы ведем, – облизнул огрызок толстый и поглядел на тапок.
– А сауну вам на что?
– Парами париться, – крикнула завхозша, на секунду расцепив дверь. – А то секс у них заглох, а это на мозге свежестью не сказывается.
– Это сказывается на общем утреннем подъеме и ночном спуске умственной отсталости, – заявил, Робеспьером отставив ногу, заводила.
– Вставай комсомольское семя… – смутился толстяк..
– Ну, а массажный на что?
– Будут японскими гейшами и рикшами шлифовать коэффициент, – ответила за бедолаг завхозжа, но кто-то ей, похоже, прищемил дверью шею, так она скривилась.
– Повысим на полтора средний Ай-Ку по обители.
– Как это средний, – удивился географ. – Разве средний бывает?
– Твой, да мой, – быстро разрулил проблему заводила, – а посередине гвоздик. Понял?
– Ну да, – ошарашенно ответил географ.
– Ну идите, – вставил Ильич, отмахиваясь. – Все будет, через неделю-другую. Еще уголок дурова добавим для комплекту.
– А меня тут с вами не оставите на недолго? – спросила дама с огрызком горностая.
– Зачем? – удивился непонятливый к старости старичок.
– Коэффициент мерить по справедливости. Этот, – презрительно указала на заводилу, – третью ночь не мерит, мерин. Линейку, говорит, поломал.
– Сейчас не до вас, дама. Следующая комиссия теодолид привезет, – скомандовал Ильич.
– Нам лишнего не надо, – степенно и гордо возразил заводила.
– Лишнее списываем влет, – пискнула зажатая голова завхозши.
И депутация, пятясь боком, вывалилась за дверь, освободив медсестру.
– Вот так, – подвел итог Ильич. – А Вы говорите бросить их всех, этих людей. На произвол органов судьбины. Так, гоните информацию.
– Не знаю, есть ли у меня? – засомневался географ.
– Зачем же Вы меня, Арсений Фомич, обретаете на одиночество, – с глубокой печалью произнес Ильич. – Ведь мне с этими, видимо, якшаться, вице…
– Так ведь это уже… нерешительно подсказал географ.
– Ах, да, – впомнил старикан. – Этот уже… списан за борт. Ответьте гражданин учитель, – вежливо поинтересовался провидец, – почему хорошие люди умирают раньше плохих?
– Это только плохие так думают, – ответствовал Полозков.
– Ладно, убедили. Убеждения – мать тупиков русских. Тогда спросим у судьбы? – улыбнулся Ильич. – Сыгранем? Чья взяла, тот и получает. Ставьте ваши знания.
– А Вы? Должны что-нибудь серъезное, – потребовал Арсений.
– Меня берите. Возьмете?
– Как?
– Целиком. Ваша возьмет – распоряжайтесь мной по усмотрению, Вы начальник. Скажете сойти – сойду. Мне всюду местечко сыщется. Но вот что плохо, я всегда выигрываю. Тяните вон карту.
Географ вытянул семерку.
– А моя всегда будет старше, – и Ильич, гримасничая, предьявил восьмерку. – Тянем потянем!
Арсений положил на стол короля.
– И будете биты, – и старичок аккуратно вытянул случайную карту и накрыл тузом короля.
– Так ведь меченые!
– А чтоб не сомневались, сделаем так. Я тяну и показываю, это будет моя. Если слишком будет велика, велите тянуть другую. Как устроит – видим эту карту. Потом тянете свою. Идет?
– Давайте на пробу по маленькой, – усомнился географ.
– Галстучек красивый поставите? – улыбнулся Ильич, с интересом разглядывая китайское изделие.
– Да без проблем, – без промедления ответил географ. – А Вы? Что-нибудь маленькое.
– У меня маленького не бывает, – озадаченно стал рыться в карманах ехидный старикашка. – А, вот маленькое. Постановление о Вашем аресте и задержании. Играем?
– Ну, тяните, – скомандовал заинтригованный географ.
Ильич положил лапку на карты, отрешенно поглядел в окно на смеркающийся день, гукнул " Чтоб не тянуть" и вывернул шестерку бубен.
Географ опустил ладонь на карты и поднял одну. На Арсения заинтересованно и сочувственно глядела дама треф.
– Другую даму ждали? – спросил Ильич. – Ну! Вот и проиграли.
– Это почему? – возмутился преподаватель.
– Дама треф бубни не побьют, ежели не козырная-с, – поянил шулер на старый манер.
– Да как же так!
– Дорогой географ, я установил правила. Кто первый установил, тот и прав. Такая здесь жизнь.
– С Вами играть отказываюсь, – заявил географ, поднимаясь. – Меня уж и невеста, небось, заждалась.
– Воля Ваша, – потупился гадатель. – Только зачем же Вы меня в грусть такую вгоняете. А уж невеста ваша, наверняка, спит и видит, как Вас в галерники сдать, – о ком-то вслух подумал старикан. – Прощевайте, пока.
И Арсений, с трудом отодвинув дубовую колоду двери и обрушив на пол завхозшу и тщедушного директора, отправился прочь.
Он немного запутался в коридорах Дома престарелых работников, плохо соображая и поминутно натыкаясь на них, на женщин и мужчин. Наткнулся и на медсестру в белом халате, сказал "Извините" и опять наткнулся.
– Куда ты прешься? – грубо спросила медсестра.
Это была Рита.
– Идем скорей, блуждатель, – схватила она растерявшегося карточного неудачника и потащила к выходу.
По дороге она выхватила у какой-то зазевавшейся широким ртом интеллектуалки из рук ужасающую хламиду и накинула поверх халата на плечи.
– Туда нельзя! – крикнула она в отчаянии Арсению на первом этаже и потянула вправо. Они где-то поднырнули, обрушили у матерящегося на наречии азербайджанца лоток с гранатами, а потом почти через кошачий лаз выбрались на вечернюю пустоватую площадь.
– Туда нельзя! – указала на свою припаркованную невдалеке машину Рита и потянула упирающуюся тушу географа. – В автобус! – в отчаянии скомандовала она, и беглецы впрыгнули в урчащую и давящуюся дымом старую развалину.
Рита мгновенно вытянула сотенную, вытолкала в набитом автобусе с сиденья какого-то поддатого, может, удачно продавшего мать или что еще, сунув ему сотенную и быстро приговаривая: " вставай, вставай быстро дурень, бери", повалила на сиденье Полозкова, упала ему на колени, обняла и, сунув лицо в лицо, накрыла хламидой.
