Крис Клэрмонт - Одноглазые валеты
Блэйз хмуро посмотрел на радужную россыпь и нервно прикусил губу. Сапфиры казались почти поддельными – настолько ярким был их синий цвет. Рубины выглядели красиво, но лучше всех был топаз. Мальчик поднял золотой топаз размером с небольшое яйцо дрозда и протянул его Коди, у которой внутри разливалась пустота. Ее сердце нервно стучало. Блэйзу это нравилось.
– Вот, этот подходит тебе больше всего. Я знаю, что он всего лишь полудрагоценный.
– Где ты их достал?
Ее голос звучал резко, повелительно – совсем не то взволнованное, задыхающееся воркование, которое он ожидал. Блэйз вздрогнул, чувствуя, как в желудке все переворачивается.
– О подарке не расспрашивают, его просто принимают.
Коди начала собирать камни в кучу, и они загремели. Она вырвала у него из руки кожаный мешочек и стала ссыпать их туда.
– Блэйз, у тебя будут огромные неприятности. Скажи мне, где ты их взял. Может, мы что-нибудь придумаем, и твой дедушка не узнает. Ты ведь несовершеннолетний…
– Коди! Они для тебя!
– Они мне не нужны. Не нужны краденые подарки.
– Я лишь хотел порадовать тебя, – сказал Блэйз.
– Что ж, тебе удалось перевернуть все с ног на голову.
– Коди. – Его голос звучал, как жалобное нытье. – Я люблю тебя.
Ее рука нежно коснулась его головы, пальцы пробежались по грубым кончикам волос.
– Каждый подросток это чувствует. В старших классах я жутко любила моего учителя истории. Это происходит, когда мы начинаем замечать разницу между мальчиками и девочками. Подросткам все кажется таким ненадежным. Если мы влюбляемся в кого-то намного старше, это привносит ощущение порядка в этот непонятный мир.
– Не нужна мне твоя снисходительность!
– Я не снисходительна. Я пытаюсь показать, что мне не все равно. Я действительно понимаю, но понимание – это не дозволение.
Его силы пытались пробиться через границы ее черепа. Все его тело превратилось в гигантский напряженный комок боли. Ему хотелось взорваться, наброситься.
– Я люблю тебя. – Словам пришлось просачиваться сквозь стиснутые зубы.
– Но я тебя не люблю.
– Я могу заставить тебя!
Тогда он наконец увидел ее реакцию. Огонек тревоги в ее единственном темном глазе. Но ее голос звучал холодно и невероятно спокойно, когда она сказала:
– Это не любовь, Блэйз, это насилие.
Его рука машинально описала в воздухе широкую дугу.
– Это он! Это он, так?
– О чем ты говоришь?
– Я лучше, чем он. Моложе, сильнее. Я могу дать тебе все. Все, что захочешь, – я дам тебе это. Я отвезу тебя куда угодно.
Он начал прохаживаться взад-вперед – широкими, взволнованными шагами, от одного конца узкого прохода к другому. Коди была так спокойна, что это пугало.
– В любую точку Земли, – продолжил он. – За пределы Земли. С Крисом – он тоже может поехать. Но ты ведь не хочешь, чтобы он лапал тебя. Чтобы его культя касалась твоих ягодиц или лезла под юбку…
Удар оказался таким неожиданным, что поток его слов прервался, а сам Блэйз отшатнулся назад. Коди медленно опустила руку. Блэйз чувствовал горячий след ее руки на своем лице. В его груди нарастало давление: будто вся непроявленная нежность, все его проклятия в адрес Тахиона и его хваленой доблести собрались у него внутри, как пробка из машин на выезде из города.
– А теперь ты меня послушай, и послушай внимательно! Я позволила тебе эту очень глупую болтовню незрелого мальчишки лишь из беспокойства и любви к твоему деду и из понимания твоей юности и сумасбродства.
Каждое слово будто ударяло его хлыстом, и Блэйз корчился от боли под потоком насмешек, окутанных ее низким, хриплым голосом. Его любовь застывала, пока не превратилась в мерзкую маслянистую пленку на корне его языка.
Коди продолжала:
– Но сейчас у меня кончается и время, и терпение. Где-то там… – ее рука махнула в сторону города, – живет милая молодая девушка, которая учится доказывать геометрические теоремы, или кроить платья, или играть в теннис, и однажды вы двое встретитесь и будете очень счастливы вместе. Но эта девушка – не я.
Она взяла мешочек с камнями и сурово посмотрела на него.
– А теперь скажи мне, где ты их взял, и я попытаюсь что-нибудь придумать, чтобы ты не попал в исправительное учреждение. А ты будешь держать язык за зубами и ничего не скажешь деду. Если ты поможешь мне вернуть эти камни их владельцу, то я не скажу ему, какой ты глупец.
– Я тебя ненавижу!
Насмешливая улыбка слегка изогнула ее губы.
– Я думала, ты меня любишь.
Он отошел назад и протянул к ней трясущуюся руку.
– Я… покажу… тебе…
Восковая фигура Тахиона была прямо напротив него.
Блэйз напрягся и прыгнул вперед, нанося обратный удар. Голова восковой фигуры отвалилась и покатилась по полу. Затем он быстро и целеустремленно разбил ее на мелкие кусочки. Из своего кабинета выбежал Даттон.
– Эй!
Его голос затих, когда он перевел взгляд с Блэйза на Коди, которая замерла, словно сама была одной из восковых фигур.
– Я… покажу… тебе, – повторил Блэйз и направился к выходу из музея.
– Это должно было прозвучать глупо и напыщенно. Черт, это действительно звучало глупо и напыщенно, но, честно говоря, он напугал меня до смерти.
Тахион передал ей бокал. Согнул вокруг него ее заледеневшие пальцы.
– И когда он разбил эту фигуру на мелкие кусочки… – Коди сделала большой глоток бренди.
Тахион подошел к бару и налил себе выпить.
– Ты уверена, что не преувеличиваешь? – спросил он.
– Нет!
Будто сдаваясь, он спокойно поднял руку.
– Хорошо.
Коди вытащила из сумки мешочек и бросила его на кофейный столик. Он приземлился с резким стуком.
– И я чертовски уверена в том, что не преувеличиваю.
Тах высыпал содержимое мешочка и в изумлении уставился на разноцветные камни, чей блеск отражался на его темно-красной перчатке. Его брови вопросительно изогнулись.
– Я вызвала полицию и притворилась журналисткой, – сказала Коди. – Никто не заявлял о краже драгоценностей.
– Я разберусь с ним, – сказал Тахион. – Тебе не стоит больше бояться.
Коди села рядом с ним на диван.
– Тахион, ты идиот. Я волнуюсь не за себя. Я волнуюсь за тебя. То, что я увидела в выражении лица Блэйза…
Она замолчала и прикусила губу. Тахион постарался смягчить черты своего лица. Он чувствовал, что сейчас выглядит, будто раненый олень.
– Он тебя ненавидит.
Вот она: голая, мерзкая, суровая – правда. Он скрывался от нее больше года. Ее плечо оказалось рядом. Он положил на него свою голову. Коди приобняла его.
