Максим Фрай - Энциклопедия мифов (Том 2)
Впрочем, нет. Не хотел бы. Все это, на мой взгляд, как-то слишком. Не в том смысле, что явление Франка - такое уж сногсшибательное чудо (видали и похлеще, переживем). Просто задремать-то мне довелось, ощущая на затылке горячее Машино дыхание. И, что греха таить, просыпался я с надеждой, что она по-прежнему рядом. Думал, это ее легкие шаги шелестят в коридоре, ее любопытство понуждает открываться и закрываться дверцы кухонных шкафов, а сладкий, но холодный аромат желтых цветов, пропитавший воздух гостиной - то ли туалетная вода моей гостьи, то ли новый запах ее истонченного чудесами тела. Я загривком чуял ее присутствие, разнежившиеся во сне потроха трепетали в предвкушении утренней ласки, и вдруг - на тебе. Франк.
Мое почтение к тайне, олицетворением которой кажется мне этот старик, почти безгранично, но сиюминутное разочарование было столь велико, что я не сразу вошел в роль гостеприимного хозяина. Секунд десять угрюмо разглядывал нежданного гостя, пытаясь вообразить на его месте конного Чингизида и сопоставить положение обоих на сомнительной шкале ценностей, между отметками "хуже" и "лучше". По всему выходило, что один черт...
- Эй, я тут!
Предчувствия, оказывается, меня не обманули. Маша, и правда, не исчезла. Была на балконе, а теперь вот стоит на пороге, щурится. Улыбается томно, с хорошо знакомой мне июльской ленцой, словно загорала все утро в шезлонге.
Впрочем, почему нет? Вероятно, действительно загорала. Вон как разрумянилась...
- Здоров ты все-таки дрыхнуть, - как ни в чем ни бывало говорит она, усаживаясь в одно из кресел. - Никакого уважения к носителям тайного знания, эмиссарам вечности, и как там нас еще следует называть?.. Франк, выручайте. Я забыла все пафосные определения!
Франк удовлетворенно похохатывает на кухне. Из крана льется вода. Посуду он, что ли, там моет? Очень мило с его стороны...
- Мы поняли, что на тебя надежды мало и позавтракали сами, отчитывается Маша. - Я нашла молоко, мюсли и шоколад, а Франк поймал ворону...
- Почему ворону? - спрашиваю изумленно.
- Потому что голуби в этом дворе пугливые, - жизнерадостно объясняет Франк. - А вороны - ничего: храбрые, наглые. Их ловить легче.
- А... Вы не любите мюсли и шоколад? - осеняет меня.
Маша заливисто хохочет, Франк одобрительно ухмыляется. Кажется, я спорол глупость, но оно и к лучшему. Гости мои довольны. А значит, я молодец.
Глава 132
Цуе
... луна, в отличие от мертвых людей, не издает, умирая, дурного запаха.
- Когда поживешь с мое - если, конечно, поживешь, - снисходительно ворчит Франк, - сам станешь ворон и воробьев ловить. Да хоть медведей, если пожрать не дурак... Все равно, зверя, или птицу, лишь бы живую тварь. Иная пища нашему брату не подходит. Бессмертное тело не кормят мертвечиной.
- "Бессмертное"? - хмурюсь недоверчиво.
В существование бессмертных человеческих тел и хотелось бы поверить, да не выходит. Странствия духа в бесконечном посмертном сне, тайная жизнь зеркальных отражений после исчезновения оригинала и прочая смутная, но обнадеживающая метафизика - на это у меня более-менее хватает воображения. Но вот представить себе технологию продолжительного хранения гуманоидной тушки, хрупкого белкового организма - нет, не могу пока. При всем (страстном, смею заметить) желании.
- Ну, скажем так: долговечное, - Франк легкомысленно пожимает плечами. - Не верится? Напрасно. Это ведь не фокус цирковой, а тяжкий, знаешь ли, труд...
Он выбрал удачную формулировку. В "тяжкий труд" мне как-то проще поверить, чем в желанное феерическое "задарма". Что с меня возьмешь: нелегкое детство рожденного без рубашки, многолетний каторжный труд на берегу стоячего пруда, откуда мне время от времени удавалось извлечь мелкую, но дивно сверкающую серебряной чешуей рыбешку. Разрыдаться впору! Но я не рыдаю, а, напротив, веселюсь.
- Тяжкий труд - эт мы завсегда пожалста, эт мы, барин, привычные, охаю, демонстративно хватаясь за поясницу. - Но хоть пара лет-то у меня еще осталась на кофе, да бифштексы? Я пока морально не готов пожирать добычу живьем. Не люблю сырое мясо. А уж как я шерсть и перья не люблю - не описать!
- Ничего, привыкнешь, - утешает меня Франк. - А пока пей уж свой хваленый кофе. Ибо ничего похожего на бифштексы я в холодильнике не обнаружил.
Глава 133
Чакраватин
"Тот, который поворачивает колесо".
- Я тоже хочу кофе, - Маша уже вовсю шерудит на кухне. - Поделишься со мной?
- Спрашиваешь!
- Видел бы ты, сколько его осталось! Тут и делиться-то, честно говоря, почти нечем... Хозяйничать ты совсем разучился, горе мое! Раньше хоть кофе запасался.
- А мне не приснилось ни одного магазина, - ухмыляюсь ехидно. - Как приснится, непременно запасусь. Если, конечно, в этом сне у меня будут деньги.
Гости относятся к моему аргументу с должным уважением. Кивают серьезно. Дескать, если магазин не приснился - тогда что ж, нет вопросов. Им и в голову, кажется, не приходит предложить мне заняться покупками наяву. Да хоть сейчас, например. Впрочем, сейчас-то мне как раз, кажется, лучше бы не отлучаться. У нас, очевидно, совещание в верхах, с участием главнокомандующего. Меня, как я понимаю, будут сейчас инструктировать. А потом догонят, и еще раз проинструктируют. Или нет?..
- Ты, к слову сказать, совершенно напрасно испепеляешь меня вопрошающим взором, - смеется Франк. - Думаешь, приперся старый хрен учить тебя уму-разуму? Обойдешься. Разум твой - не моя забота. Сам с ним разбирайся. Меня сейчас куда больше интересует эта квартира.
- Ага. И московская прописка! - добавляю язвительно. - Боюсь, правда, что Веня не захочет на вас жениться... Впрочем, можно попробовать. У вас, вероятно, найдутся некие особые аргументы...
- Аргументы нашлись бы, случись такая нужда, - спокойно соглашается Франк. - Но обойдемся, пожалуй. Довольно и того, что я пометил территорию. В некотором смысле, этой квартиры больше нет. Вернее, ее скоро не станет. Сразу после того, как ты отсюда выкатишься. Потому и тороплю тебя.
- Мне паспорт с визой нужно получить. Такие вещи, к сожалению, быстро не делаются. Мне обещали срок в три дня, и это почти чудо...
- А, документы... Ерунда какая. Так бы сразу и сказал. Что ж ты, как маленький? Смотреть тошно, - ворчит Франк.
Он шарит по карманам; наконец, откуда-то из-за пазухи извлекает краснокожую мою паспортину. Листает, сует мне под нос страничку со свеженькой, только что не дымящейся с пылу, с жару визой. Я цепенею. Даже глазами не хлопаю. Стою столбом, глупый и розовый, как целлулоидный пупс. Победа над бюрократическими препонами кажется мне самым невероятным происшествием этого лета. В, конце концов, все прочие чудесные события требовали моего более-менее активного участия, а тут, гляди-ка, на блюдечке принесли. Закричать, что ли, от избытка чувств?
