Сергей Лукьяненко - Звезды – холодные игрушки
Было уже совсем темно, и я не увидел их лиц. Вошел в кабину, поднял руку, прощаясь.
Односторонний переход. Санаторий «Свежий ветер».
– Валяй, жестянка, – буркнул я.
Под ногами вспыхнуло, и тьма за кабиной слегка развеялась.
Вот я и прибыл.
…Санаторий назвали не зря. Ветер здесь был свежий. Даже слишком.
Я стоял по щиколотку в снегу. Ледяная крупка секла лицо. Не очень-то к месту здесь мой костюмчик. Но остается порадоваться, что я не в шортах и рубашечке с короткими рукавами.
Цилиндр транспортной кабины казался единственным признаком цивилизации на этом бескрайнем снежном поле. Небо было затянуто серой мглой, едва-едва светлеющей на западе под последними Матушкиными лучами. Я обернулся налево, направо – в мгновенной панике, что так все и было задумано. Одинокая кабина посреди снежной пустыни. И «социальные права» сняты.
Впрочем, они бы мне ничем не помогли. На кабине вообще не оказалось терминала. Дорога в один конец.
Я сделал шаг, другой, ощущая, как заползает в ботинки сухой рассыпчатый снег. Провалился по колено.
– Это что же… – прошептал я. Так нелепо и безнадежно! – Подлецы!
И увидел редкую цепочку огоньков на горизонте.
Значит, жизнь наличествует…
Там стоят какие-то вышки или башни. Довольно далеко. Идти к ним?
Я еще раз окинул взглядом аккуратный круг огоньков. Похоже, они что-то ограждали.
То ли транспортную кабину, то ли…
Шагах в двухстах, полузасыпанные снегом – вот почему я их сразу не увидел, – тянулись низкие невзрачные здания.
– А вот и санаторий, – сказал я вслух, ловя ртом снежные брызги. – Пришло время отдыхать, Никки…
Идти по снегу было трудно. И самое главное – обидно. В глазах до сих пор стояли аккуратные городские улицы, тропинки интерната. Тело еще помнило летнее тепло. Здесь – словно изнанка мира.
Холод и ночь.
Спасибо, Наставник.
Наконец я добрел до зданий – рифленые стены, темные окна, плоские, украшенные сугробами и наледью крыши. Однако у дверей снег был утоптан, и это давало надежду.
Ну…
Выбирать было не из чего, и я подошел к ближайшей двери. Коснулся ее ладонью – никакого эффекта. Толкнул – открываться наружу она никак не могла, при таких снегопадах это просто неразумно, утром не выйдешь… Интересно, а откуда я это знаю?
Впрочем, не важно. Что же мне теперь, замерзать? Бегать от здания к зданию?
Я пнул дверь, забарабанил в нее кулаками, не чувствуя боли в застывших пальцах. Прошло не меньше минуты, прежде чем раздался щелчок и дверь скользнула в стену.
Просторный тамбур. Ослепительные лампы под потолком. Кубический решетчатый предмет у двери – я сразу почувствовал идущее от него тепло.
И коренастый пожилой мужчина, открывший мне двери.
Он был лысый, и съехавшая на затылок вязаная шапочка демонстрировала какие-то подсохшие лишаи, покрывающие голову. Глазки маленькие, светло-голубые, буравящие насквозь. Лицо смуглое, скуластое. Одет в какие-то толстые бесформенные одежды грязно-серого цвета.
– Пришел? – поинтересовался мужчина.
Значит, меня ждали. И предоставили добираться от кабины самому, прекрасно понимая, что я могу просто не заметить зданий.
Я шагнул вперед, отстраняя мужчину. Тот молча посторонился.
Сев перед кубом нагревателя, я протянул к теплу одеревеневшие руки. Тело медленно отходило от холода.
Помедлив, мужчина закрыл дверь. Стоял, не торопя меня.
Сняв обувь, я вытряхнул забившийся снег. Тонкие белые носки стали бурыми и мокрыми, но снимать их духу не хватило. Усевшись поудобнее, я протянул ноги к теплу.
– Тут и поселишься? – негромко спросил мужчина.
– Посмотрим, – бросил я, не оборачиваясь.
Мужчина хмыкнул – кажется, мое поведение ему понравилось.
– Меня зовут Агард. Агард Тараи.
– Ник Ример, – ответил я.
Он подождал еще минуту, прежде чем спросил:
– Ну что, пойдем?
– Мне кажется, что слово «пойдем» я слышу всю свою жизнь. Подожди.
Я обулся, пошевелил пальцами ног. Они слегка болели, но чувствительность сохранилась.
– Поморозился?
– Нет.
Поднявшись, я окинул Агарда взглядом. Он был настолько некрасив, что это вызывало симпатию.
– А если бы я не увидел зданий, Агард Тараи?
– Тебя спасли бы Гибкие Друзья.
– И они тут есть?
– Тут им самое место. – Агард ухмыльнулся, обнажая редкие желтые зубы. – Здесь условия почти как на Внешней, вот только снега больше. Но им это нравится.
Я еще раз осмотрел тамбур, уже внимательнее и спокойнее. Вдоль стены, в грубой деревянной стойке, закреплены два десятка лопат. Самых обычных, как во времена Крепостной эры. Половина была хорошо попользованных, с отполированными рукоятями и блестящими сточенными лезвиями.
– Я – одиннадцатый? – спросил я.
Агард проследил мой взгляд, кивнул:
– Умник… Да, у нас сплошные недоборы. Кого попало в «Свежий ветер» не отправляют.
Я двинулся к внутренней двери – она по крайней мере была полуоткрыта.
– Так и держись, – бросил вслед Агард.
Кажется, это был искренний совет…
Подсознательно я ожидал чего-то напоминающего интернат или свое общежитие. Коридоры, лестницы, комнатки…
Но передо мной открылось одно-единственное помещение. Деревянные стены, грязноватые и исписанные какими-то надписями. Окна – в режиме полной непрозрачности. На потолке горела от силы половина ламп, один плафон мерцал, вокруг него расплывалось влажное пятно. Крыша протекает, что ли?
Обстановка оказалась подходящей к интерьеру. Вдоль стен – несколько нагревателей. Ряды металлических кроватей в два яруса, большой обшарпанный стол, вокруг него десяток стульев и одно кресло. Кресло занимал парень чуть старше меня. Белолицый, с длинными светлыми волосами, в каком-то пышном ярко-розовом костюмчике, выглядел он здесь случайным пришельцем. При виде меня парень плотно сжал губы, но все же махнул рукой, приглашая подходить.
Стулья тоже все были заняты. Я скользнул взглядом по лицам, мысленно отметив, что большинство обитателей санатория молоды. Кроме Агарда, медленно вышедшего вслед за мной из тамбура, был лишь один пожилой человек. Очень крепкий, рослый, с умным лицом. Одетый в облегающий тонкий костюм из серебристой ткани, под которой рельефно выделялись мышцы. Сидел он как-то в сторонке… нарочито в сторонке.
Я подошел к столу. Так как свободных стульев не было, я помедлил, но все молчали. Тогда я присел на край стола, сдвинув в сторону металлическую кружку, наполненную горячей, парящей жидкостью.
– Бойкий, – с легким осуждением сказал светловолосый парень. – Как зовут?
– Ник Ример, – ответил я.
Парень отхлебнул из своей кружки, блаженно улыбнулся. В комнате витал слабый запах алкоголя. Удивительно, в санатории он не запрещен?
