Тимур Пулатов - Плавающая Евразия
- Я знал это, - с горечью усмехнулся Давлятов, - знал, но специально совал ему под нос фальшивку. - Он впервые, не смущаясь, открыто глянул в глаза Нахангову, что-то с Давлятовым произошло, иначе не посмел бы говорить таким тоном со своим благодетелем.
- Ну, конечно, знали, - согласился Нахангов, тоже впервые почувствовав в нем твердость. - Вы бы и не знали, хитрец вы мой. - Он сел напротив Давлятова, всматриваясь в него, и, чтобы не казаться назойливым, переменил тему: - Со мной тоже произошло нечто... мальчишеское. Я сошел с трибуны под аплодисменты зала, сел на свое место в президиуме, чувствуя, что голова закружилась... и будто я лечу, лечу куда-то. Как в прошлый раз, помните, я вам рассказывал?
- Полетели теперь вместе, - лукаво подмигнул ему Давлятов. - Покажите мне ад, рай и чистилище такими, какими обрисовали вы в своем сегодняшнем докладе на конференции. Особенно меня интересует чистилище - нечто новое в нашем восточном мышлении... Как оно выглядит? Жутко интересно... последнее Давлятов уже прошептал, чувствуя, как кресло, в котором он сидит, отъезжает в сторону.
- Как-нибудь в другой раз. Разве вы забыли, что завтра закрытие нашей конференции? И последний день этой взбалмошной триддатидневки, когда мы увидим - грянуло или отпустило, - сквозь туман в голове услышал Давлятов, от удивления и растерянности не понимая, взлетает ли он наверх или опускается вниз, уходя под бетонный пол бункера.
- Вот и хорошо, что последний, тридцатый, - шепчет он, наклонившись над ухом Нахангова, с которым летит вместе, увлекаемый в полумрак. - Мы улетим далеко... и спасемся... только вдвоем останемся в живых, а кругом пустыня...
Очнувшись и выровняв линию полета, Давлятов понял наконец то странное состояние, которое переживал, - летели они с Наханговым как бы в другом измерении, так стремительно спускались на землю, что казалось, будто летят ввысь, в небесную сферу.
Некоторое время они летели рядом в полумраке, создающем ощущение не то коридора, не то колодца, легко прорезая вытянутыми руками трубопроводы под городом; в отошедших друг от друга трубах, мимо которых они пролетали, на мгновение застывала вода, затем, обдав их ноги прохладой, снова вытягивалась и соединялась с хлюпаньем и чавканьем. Так прошли они сквозь трубы, по которым текла вязкая нефть, и из разрезанной артерии не брызнуло на них ни капли нефти, только отдаленно запахло смолой и толстый кабель, задетый их руками, щелкнул слабой искрой, коротко осветив сосредоточенное, деловое лицо Нахангова, словно уезжающего в очередную служебную командировку.
Прежде чем блеснул в глубине свет, на мгновение наступила полная тревожащая темнота. Затем темнота прорезалась, и наши путешественники поплыли к пятну света, которое стремительно увеличивалось, превратившись в озеро средней величины, причудливого очертания, края которого словно кипели. Пар струился кверху. Матовый свет не резал глаз, и Давлятов напрягся, чтобы понять, какая сила стремительно несет их к озеру, наполненному какой-то беспокойной энергией, готовой в любую минуту разрядиться взрывом и вырваться наружу радиоактивным облаком.
Навстречу им вынырнула из темной глубины огромная плита, трещащая от разрядов электричества, повернулась ребром и на мгновение застыла, притягивая к себе Давлятова и его, незадачливого спутника: оба прижались к краю влажной плиты, удивляясь тому, что искрящееся электричество отскакивает от них.
- Я узнал ее! - выпалил Давлятов, задыхаясь от волнения. - Это евразийская плавающая плита. Я узнал ее по очертаниям! - Неудачно зацепившись за шершавый край плиты, он скользнул вниз, хотя и понял, что падать ему некуда. - А озеро - это энергия, накопившаяся под нашим Шахг-радом... С минуты на минуту ударит, если не произойдет чуда.
С левого края озера, прощупав себе ход дрожащим языком, тянулась энергия густо-голубого цвета с красными и желтыми прожилками. Остановилась, накапливаясь у входа в трещину, в слое земли, раздвинула вход и потекла наверх, разрисовывая голубым весь причудливый контур земной трещины... Первый очень легкий толчок пробежал от краев трещины слабыми волнами, растекаясь к основанию высотных домов Шахграда... Никто в граде не почувствовал толчок... лишь чуткий робот-писец сейсмостанции нанес его штрихом на перфоленте - предвестник надвигающейся катастрофы.
- Печально, - промолвил Назангов, наблюдая за тем, как в трещине земной коры под Шахградом энергия сгущается, накапливая силу, и от ее давления трещина раздвигается... Смутно вспомнил Нахангов своих домочадцев, оставленных им как заложников... и зал конференции, шефом-организатором которой являлся. И в это мгновение соскользнул с поверхности плиты вслед за Давлятовым; плита же, ожлетев от них, ушла в глубину и стала на свое прежнее место, войдя краями меж других плит медленно дрейфующих континентов...
А подземные пилигримы тем временем входили в верхние слои озера. Энергия, которая коснулась их тел, показалась поначалу плотной, как вода. Но озеро как бы расступилось, затягивая их в пучину, и Давлятов ничего не ощутил, кроме легкого и приятного покалывания.
- Странно, - Давлятов повернулся к Нахангову, летящему с закрытыми глазами. - Страшная сила, а плавать в ней приятно...
Нахангов в ответ лишь важно надул щеки, испытывая блаженство полета. И Давлятов понял, что благополучно пролетели они сквозь толщу радиационного озера. Он, довольный, оглянулся и вдруг увидел волнующую картину... В верхнем слое земли работал, уменьшая обороты, стальной бур. Сделав последний оборот, бур стал, затем пополз вверх, и в пустой ствол вошел узкий, крысиный нос бомбы...
- Она! Боже! Осторожно! - закричал Давлятов, узнав по очертаниям ту самую, бабасольную бомбу, которая самородилась под его домом для спасения Шахграда. Еще более поразился Давлятов, когда увидел, что по стволу ловко спускается, бережно неся бомбу, тот самый маленький человечек с узкими глазами, которого видел он в последний раз в бункере Нахангова. Тело его было сплошным и вытянутым, без контуров, движения скованы...
- Это он! Он! - Ужас пробежал по лицу Давлятова. - Наш губитель! Отобрать у анархиста, террориста бомбу! Иначе весь мир...
- Что с вами? - раздался возле его уха голос спутника. - Это ведь робот Яшка-Дурашка... Милый робот, Батурбек с ним часто играет... Не волнуйтесь... Хотя он в свободные часы перевоплощается в этакого циника, прелюбодея... но в работе он предельно сосредоточен, не делает ошибок...
Маленький человечек тем временем уложил бомбу в конец ствола и с завидной проворностью стал карабкаться наверх... Яркая вспышка стерла на мгновение все контуры картины, но, когда свет стал слабеть, Давлятов увидел, что струйка, идущая от озера по трещине в сторону Шахграда, стала уползать во мглу тверди, и сейсмоакадемик на час, оценив ситуацию, воскликнул:
