Алексей Калугин - Два шага до горизонта
Глава 17
Утром Граиса разбудило недовольное ворчанье вернувшегося Бурдюка.
– Как дела? – спросил Граис, приподнявшись на локте и протирая спросонья глаза.
– Как дела? – повторил его вопрос Бурдюк и, раздосадованно всплеснув руками, добавил: – Погано!
– Что случилось?!
Сна как не бывало. Граис проворно вскочил на ноги.
– Я всю ночь провел в дороге, – обращаясь к нему, начал объяснять Бурдюк. – Вернулся, – а у вас даже пожрать нечего! – Бурдюк со злостью пнул ногой пустой поднос. – Устал, как гарата!
– Кончай орать, – попытался урезонить его проснувшийся вслед за Граисом Грудвар.
– Это я-то ору? – возмущенный Бурдюк ткнул себя пальцем в грудь. – Да ты еще не слышал, как я ору!
– И слышать не хочу, – ответил ему Грудвар. – Хочешь есть, так крикни слугам, чтобы принесли.
– А что, – подбоченился Бурдюк. – И крикну…
– Ну и крикни.
– Ну и крикну!
Бурдюк решительно направился к двери, ведущей в дом. Откинув закрывавшую дверь портьеру, он дернул за ручку. Дверь, оказавшаяся незапертой, легко открылась.
Бурдюк испуганно отшатнулся назад, увидев за дверью обнаженного по пояс эребийца.
– Что? – коротко спросил слуга Сирха, заглядывая в комнату.
Быстро обернувшись через плечо, Бурдюк заметил насмешливые взгляды приятелей. Отступать было поздно. Стиснув зубы, Бурдюк повернулся к эребийцу.
– Послушай-ка, приятель, – стараясь говорить непринужденно, обратился он к великану. – Не пора ли подавать завтрак?..
Эребиец молча кивнул и прикрыл дверь.
– Ну что? – усмехнулся Слим. – Получил свой завтрак?
– По-моему, этот здоровяк плохо понимает по-йеритски, – почесав затылок, заметил Бурдюк.
– Ты отнес письмо? – спросил у Бурдюка Граис.
– Конечно, – кивнул тот. – Все сделал в лучшем виде. Дождался посыльного, передал ему письмо и твое пожелание поскорее получить ответ.
– И когда же будет ответ?
– Завтра к полудню. Быстрее чем за сутки гонцу не обернуться.
– Мы от лагеря до Халлата добирались двое суток, – удивленно приподнял бровь Граис.
– Так мы же двигались по проезжему тракту, – объяснил ему Грудвар. – А гонцы вольных пользуются тайными тропами в горах. По ним любой путь вдвое короче.
– Ясно, – кивнул Граис. – Значит, теперь нам остается только ждать.
– Я готов ждать, если меня накормят, – снова завел ту же песню Бурдюк.
Словно в ответ на его слова, дверь распахнулась, и трое слуг йеритов внесли в комнату подносы с едой. Четвертый слуга принес таз и кувшин с теплой водой для омовения рук.
– Вот это, я понимаю, гостеприимство! – нетерпеливо потер грязные ладони Бурдюк.
Грудвар и Бурдюк навалились на еду, не отягощая себя мыслями о гигиене. Граис, воспользовавшийся услугами йерита, принесшего воду, с интересом глянул на Слима, который тоже не торопился присоединиться к трапезе, дожидаясь своей очереди, чтобы ополоснуть после сна лицо.
Угощение было, как всегда, обильным. Бурдюк набил брюхо до такой степени, что не смог даже подняться из-за стола, а просто с тяжелым вздохом отвалился в сторону. Грудвар ухмылялся, глядя на него, но и сам от души отдал должное предложенному угощению. Слим же, как показалось Граису, стремясь не отставать от приятелей, только изображал зверский аппетит, а на самом деле ел не спеша и мало.
После того, как слуги убрали посуду, Бурдюк завалился спать, а Грудвар со Слимом сели играть в треугольники – поле и фишки принесли им слуги.
Присев на корточки возле мгновенно захрапевшего Бурдюка, ксенос осторожно проверил его левое запястье. Из всех присутствовавших в комнате Бурдюк меньше всего подходил на роль агента Центра, и, как, впрочем, и следовало ожидать, пластинки психопреобразователя у него на руке не было.
Теперь под подозрением оставался только Слим. Приятель Грудвара все время держался в стороне и практически ничем не привлекал к себе внимание Граиса. Взгляд его белесых, словно выгоревших на солнце глаз постоянно блуждал по сторонам, медленно переползая с предмета на предмет, так, словно не находил, на чем остановиться. Да и вообще, глядя на отрешенный вид Слима, можно было решить, что его мало что интересует в жизни.
Граис подошел к игрокам в треугольники и, сделав вид, что заинтересовался близящейся к завершению партией, присел между ними на корточки.
Грудвар и Слим по очереди выставляли на игровое поле треугольные фишки. Грудвар играл красными, Слим – синими. Смысл игры заключался в том, чтобы, ставя треугольники своего цвета один к другому, окружить как можно большее число фишек противника, которые в таком случае снимались с игрового поля. Когда встречались двое равных по мастерству игроков, партия могла длиться бесконечно долго, но сейчас на игровом поле преимущество было на стороне синих. Слим сгруппировал свои треугольники в центре и теперь развивал преимущество, выдвигая острые клинья в стороны разбросанных небольшими кучками по краям площадки красных фишек. Грудвар пытался организовать оборону, растягивая по краям игрового поля тоненькие ниточки красных треугольников.
Слим завладел десятком красных фишек. Еще через двенадцать ходов он уничтожил сразу две небольшие группы красных фишек. Но, увлекшись атакой, Слим не заметил коварную ловушку, которую приготовил для него Грудвар. Взяв очередную группу красных треугольников, Слим тем самым вывел все скопление своих треугольников к краю игрового поля. Грудвар в свою очередь спокойно и уверенно выставил красный треугольник по центру узкого прохода, пока еще не занятого фишками противника.
Сделав ход, бородач поднял взгляд на соперника и, как бы извиняясь, чуть развел руки в стороны. После этого хода всем, кто следил за партией, стало ясно, что победа бесспорно достанется Грудвару. Ему оставалось сделать всего три хода для того, чтобы завершить окружение всего скопления синих треугольников, прижатых к краю.
Слим, прикусив верхнюю губу, в тщетной надежде изучал позицию, сложившуюся на игровом поле. Понимая, что выиграть ему уже не удастся, он пытался найти ход, который позволил бы ему хотя бы оттянуть неизбежное поражение.
– Нужно уметь проигрывать, Слим. Эту партию выиграл Грудвар.
Сказав эти слова, Граис, как будто для того, чтобы утешить и подбодрить проигравшего, положил свою ладонь на руку Слима. Ему понадобилось всего лишь слегка надавить пальцами на запястье неудачливого игрока для того, чтобы почувствовать имплантированную под кожу матрицу психопреобразователя.
Слим отдернул руку прежде, чем понял, что разоблачен. Движение его было чисто инстинктивным. Но в следующее мгновение Слим взглянул в лицо Граиса и, встретив холодный, ненавидящий взгляд, едва ли не в ужасе отшатнулся назад. И замер, парализованный беззвучным волевым приказом сидящего напротив него ксеноса.
