Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы
— Нам нужно построить лодку, — сказал Боуи, не видя причин для околичностей. — Боевой корабль, вроде тех, какие ты тесал для короля Олафа и его людей. Мы замышляем путешествие вниз по реке.
Норвежец не казался сколько-нибудь удивленным.
— Следуйте за мной, — велел он. И, повернувшись, двинулся прочь от Реке в сторону леса. Он явно прекрасно знал, куда направляется. После пяти минут скорой ходьбы он казались у основания могучего дуба, вздымавшегося вверх на добрую сотню футов.
— Вот и киль для вашего корабля, — с гордостью провозгласил он. — Я знал со дня нашей встречи, что когда-нибудь вы обратитесь ко мне с такой просьбой. Это было у вас в глазах. Раньше или позже все настоящие мужчины бросают вызов великой Реке.
— Потрясающее дерево, — присвистнул Дейви Крокетт.
— Ну и длиннющий выйдет кораблище.
— На Земле для короля Олафа я построил один вдвое длиннее, — заметил Торберг. — Великий драккар, который он называл «Длинный змей».
Викинг обвел рукой окружавший их лес.
— Боги давно предчувствовали ваши замыслы. Они позаботились о том, чтобы здесь выросло много прекрасных дубов на доски и шпангоуты для нашего судна.
Боуи кивнул. Не то, чтобы он веровал в скандинавских богов, но он находил весьма необычным, что как бамбук, так и дуб, настолько великолепно растут в здешних долинах. Как будто невидимые хозяева этого мира бросали вызов людям: стройте корабли и обследуйте Реку. Техасец задался вопросом, а узнает ли он когда-нибудь правду. И хочет ли по-настоящему узнать.
— Чего ты потребуешь взамен? — спросил он у Торберга, прекратив отвлеченные рассуждения. Не стоит увлекаться вопросами, на которые нет ответов.
— Плыть с вами, — немедля заявил Торберг, никого из них не удивив. — Вам нужен кормчий, чтобы править вашим кораблем. Я вам подойду. В конце концов, — добавил он, — ни у кого из вас нет опыта в управлении боевым кораблем на этой Реке. А я уже водил такое судно, направляя весь флот короля Олафа.
— Мы тебя берем, — сказал Боуи со смехом. — Сколько времени уйдет на постройку подобного чуда?
— С помощью других кораблестроителей, — после короткой паузы произнес Торберг, — три месяца. Добавь еще две недели, чтобы обучить команду. Чуть больше, чем через сотню дней, мы сможем отчалить.
Боуи обернулся к Крокетту.
— Твое мщение подождет сто с небольшим дней?
— Ты, зараза, — отпарировал его друг. — Я не против поторчать здесь немного, коли знаю, что буду вознагражден.
— Решено, — объявил Боуи. — Торберг, собери своих друзей и приступайте к работе. Если понадобится любая помощь, дайте мне знать. А мы тем временем завербуем добровольцев и соберем припасы.
Бурное ликование всколыхнулось в техасце и наполнило его, вырываясь наружу. Впервые с самого Дня Воскрешения он почувствовал себя по настоящему живым. Как хорошо снова служить делу. Любому делу.
— Ты уже выбрал название для корабля? — ухмыляясь, спросил Крокетт.
— Думаю, что да, — ответил Боуи. — Если только джентльмены не возражают, я назову его «Незаконченное дело». Потому что в этом причина всей затеи. В незаконченном деле.
4
Ровно сто десять дней спустя они отплыли. Помимо Боуи и его друзей, команда состояла из шестидесяти греческих моряков, возглавляемых Лисандром Спартанским. Большинство их служило под его началом на Земле и получило основательную закалку в ходе долгой войны между Спартой и Афинами.
Была достигнута общая договоренность, что Боуи станет предводителем экспедиции. Истинный человек из народа, техасец был одним из немногих новоафинян, который не имел врагов. Он, в свою очередь, назначил Лисандра своим старшим помощником.
Греческий воитель был опытным полководцем и умелым мореплавателем, жаждавшим действия и приключений. Он прожил шестьдесят лет и воскрес двадцатипятилетним, и его радужные ожидания занятно контрастировали с невеселыми воззрениями Сократа на человеческую природу. Эти двое частенько заводили долгие и жаркие споры, в которых демократизм Афин сталкивался со спартанским милитаризмом.
Корабль Торберга оказался истинным чудом викингского кораблестроения. Сотня футов в длину и двадцать в ширину по бимсу, с отверстиями для двадцати пяти весел по каждому борту. Единственную мачту подпирали два тяжелых дубовых блока — пяртнерсы. При попутном ветре с поднятым парусом этот скорый и поворотливый корабль делал десять узлов в час.
Как и все подобны ему суда, он строился снаружи внутрь. Т-образный киль, вырубленный из гигантского дуба, который Торберг показывал Боуи, прогибался в середине, так что во время сражения корабль мог вращаться волчком. К нему была присоединена тонкая обшивка из дубовых досок, каждую из которых вырубили из отдельного дерева, от коры и до сердцевины. К форштевню и ахтерштевню, они же — носовой и кормовой стояки — доски были прикреплены круглошляпочными гвоздями и болтами, и затем соединены друг другом внакрой переплетенными и просмоленными побегами железного дерева. Корпус получился невероятно легким, но весьма водоустойчивым, как бы его ни испытывала стихия. Весило судно менее тридцати тонн с полной нагрузкой — командой и всеми припасами, и осадка его составляла менее трех футов. Боуи и его друзьям казалось, что корабль почти что летит над Рекой. Торберг позаботился даже о деревянных катках, которые они уложили в глубине трюма, и на которые можно было поставить корабль, чтобы вытащить на берег, если понадобится.
У кормы находился руль, примерно, в десять футов длиной, вырезанный из цельного куска дуба. На полуюте стояла модная баллиста. Мачта поднималась всего на тридцать футов, но парус, сшитый из перепонок рыбы-Дракона, простирался на сорок футов в ширину…
Спартанцы легко приноровились к новому кораблю. Это судно с единственным парусом и огромными веслами не столь уж отличалось от чуть более сложных трирем, на которых они хаживали в былые дни, сражаясь за Спарту. После нескольких испытательных пробегов с новой командой, Торберг объявил, что она достойна его детища. И вот сто девять дней спустя после начала работ, кораблестроитель-викинг сообщил Боуи, что все готово.
Техасец, жаждавший как можно скорее тронуться с места, тут же приказал грузить на борт припасы. Он никогда не видел смысла в долгих прощаниях и решил отчалить на следующее утро.
Все население Новых Афин высыпало их провожать. Лица в толпе отражали смешение чувств, изменявшихся от гнева до радости, от зависти до презрения. Но Боуи не обращал на них внимания. Он никогда не отличался терпением и был счастлив, что отплывает.
