Леон Юрис - Хаджи
После короткой встречи Хагана согласилась взять Иргун на поруки при условии, что он признает командование Хаганы над Яффским фронтом. Иргун согласился и при под-держке Хаганы снова атаковал Маншию, перерезав ее надвое.
Одновременно Хагана затянула кольцо вокруг Яффо. Цель состояла в том, чтобы сломить арабское сопротивление между Яффо и Лиддой; в таком случае она могла бы оборонять аэропорт, не опасаясь арабских подкреплений.
План евреев захватить Яффо был для англичан как кислота в желудке. Спасение арабского города стало для них навязчивой идеей. Хотя они толпами выводили свои вой-ска из Палестины, был отдан экстренный приказ о немедленном возврате некоторых час-тей из Египта и с Кипра.
Оценив ситуацию, британское командование посчитало, что евреи взяли Яффо без спроса и с этим в самом деле ничего нельзя поделать. В таком случае их задачей стало от-крыть выход, чтобы позволить арабам бежать, если они того пожелают. Осталась одна до-рожка от южного шоссе к безопасной арабской территории вокруг Газы. Путь блокировал еврейский город Бат Ям.
Англичане ударили по Бат Яму внушительной артподготовкой и обстрелом с возду-ха, после чего направили танковые патрули, чтобы очистить дорогу. Это было подобно откупориванию бутылки с газировкой. Арабы хлынули из Яффо, бросившись на юг в бес-порядочном бегстве. Хагана позволила арабам свободный проход на юг, ловко избежала схватки с англичанами и продолжала усиливать окружение Яффо с других сторон.
Наши монашьи кельи в церкви Святого Петра находились высоко, и всю ночь нам были видны стрельба и разрывы снарядов. На третий день боев брат Анри принес нам ужасную новость, что Бассам эль-Бассам исчез. Неизвестно, бежал ли Бассам или убит не-регулярами за то, что помогал нам.
Брат Анри сказал, что англичане все еще держат дорогу через Бат Ям открытой и предложил, чтобы мы попытались затеряться в потоке беженцев. Отец отверг предложе-ние, сказав брату Анри маленькую ложь. Из Яффо было только два пути - единственная дорога на юг и через порт. Отец сослался на то, что Каукджи поставил своих людей на обоих направлениях, разыскивая его, и они тщательно проверяют каждого.
Втайне отцу нравилось оставаться в церкви Святого Петра. Он по секрету поделился со мной, что когда англичане окончательно уйдут, город захватят евреи. Опасаясь мести Каукджи, он в то же время совсем не опасался еврейской резни.
На самом деле отец лелеял надежду, что евреи возьмут-таки Яффо и это позволит ему вернуться в Табу и проведать дядю Фарука. Он жил этой надеждой. Если даже потом арабские армии победят евреев, что из того? Зато он сведет счеты с Фаруком.
Через два дня брат Анри пришел встревоженный. Солдаты Каукджи вынюхивали все вокруг церкви и спрашивали о нас. Монах дрожал и говорил, что церковь больше не мо-жет давать нам убежище. Нам нужно уходить.
Хаджи Ибрагим решил, что наша последняя надежда - Гидеон Аш. У него сохрани-лись номера телефонов, которые дал ему Гидеон, но брат Анри сказал, что все телефон-ные линии с Яффо перерезаны. И мы с отцом состряпали отчаянный план.
Под вечер я выскользнул из церкви Святого Петра и направился в Маншию, проби-раясь по узеньким улочкам к линии фронта. Я чувствовал себя уверенно, едва ли кто-нибудь обратит внимание на еще одного бегущего мальчишку. К тому же в молодежном ополчении принимали участие в боях юноши моего возраста или чуть старше.
Я стал городской крысой. Мне не составляло труда проделать путь в поисках самого лучшего наблюдательного пункта. У меня был инстинкт. Что-то внутри меня говорило, что блошиный рынок между двумя городами еще должен действовать, несмотря на ожес-точенную перестрелку с обеих сторон. И я оказался прав.
Со своей крыши мне было ясно видно, что на рынке полно народу, а солдат нет. Уезжающие распродавали все, что не могли унести. Как по волшебству, я путешествовал по зоне свободной торговли. У меня был последний предмет из украшений Рамизы и за-писка, которую я написал по-английски.
Я пробирался вдоль ларьков, внимательно прислушиваясь и приглядываясь к тор-говцам, не найдется ли среди них кого-нибудь, кому я почувствовал бы доверие, чтобы доставить мою записку. Такого не было. Каждый постарался бы меня обмануть, ведь я был маленький. Они присвоят браслет Рамизы и оставят меня в дураках.
Я побродил и возле некоторых еврейских торговцев, но иврит у меня был плохой, а большинство их не говорили по-английски. А тем, кто говорил, я не доверял. Подойти к обычному еврею - владельцу магазина было бы сумасшествием. Что же делать?
В дальнем углу рынка был забор, а в нем проем, через который люди проходили ту-да-сюда. На той стороне еврейские солдаты проверяли документы у каждого, кто покидал рынок. Здесь! Это мой единственный шанс.
Страшно много времени ушло, чтобы набраться храбрости. Давай, Ишмаель, гово-рил я себе снова и снова, пройди через забор. Я незаметно подобрался к нему, приказывая себе не бояться. Не беги, говорил я себе, тебя убьют, если побежишь. Найди взрослого, идущего на еврейскую сторону, а лучше двоих или троих, и проскользни сзади.
Вот! Мой шанс! Ну! Иди. Я вспрыгнул сзади на ослиную тележку разносчика, как будто был здесь свой, и оказался на еврейской стороне! Разносчик не заметил. Дюйм за дюймом, фут за футом - и мы проникли на другую сторону и поравнялись с их стороже-вым постом.
И вдруг чья-то ладонь схватила меня за руку и сбросила с тележки. Еврейский сол-дат сердито смотрел на меня сверху. Я решил, что мне конец.
- Тебе нельзя переходить на эту сторону! - сказал он на иврите.
- Вы говорите по-английски? - спросил я.
Он оттолкнул меня и махнул рукой, чтобы возвращался на свою сторону. Я снова кинулся к нему.
- Английский! - крикнул я. - Английский! Английский! Английский!
По милости Аллаха, я привлек внимание другого солдата.
- Чего тебе надо, мальчик? - спросил он по-английски.
Я задержал дыхание, закрыл глаза, сунул руку в карман, вытащил записку и отдал ему. Он с любопытством развернул ее, медленно прочитал и почесал в затылке.
Я - Ишмаель. Мой отец - хаджи Ибрагим аль-Сукори аль-Ваххаби. Он мухтар Табы. С вашим большим начальником, господином Гидеоном Ашем, они большие дру-зья. Нам сказали позвонить ему по этим телефонам, если у нас будет серьезная беда. Мы в ловушке. Не могли бы вы позвонить для нас господину Гидеону Ашу? Спасибо.
Теперь уже и офицер проявил любопытство. Он прочитал записку, и все трое стали рассматривать меня.
- Может, это хитрость, - сказал один.
- Какая хитрость? Если Аш не знает, кто эти люди, он не придет.
- Пожалуйста! - воскликнул я. - Пожалуйста! Это не хитрость! Каукджи пытается убить моего отца.
