Антон Первушин - Дорога к Марсу
Смотритель несколько мгновений разглядывал причудливый пейзаж – загадочные башни с острыми шпилями, двух человек в неуклюжих скафандрах и огромную чужую планету, багрово сияющую над ними.
– Все правильно, – сказал он. – Мистер Соколов ошибся лишь в одном… Впрочем, не он один…
Смотритель провел ладонью над открыткой, и пейзаж на ней изменился. Сооружения сверхцивилизации на поверхности Фобоса заливал теперь не зловеще-багряный свет, а радостный голубовато-зеленый. Совсем такой, какой лучился сейчас из иллюминаторов корабля.
– Кстати, друзья, – сказал Смотритель. – А вы не находите, что эта скорлупка… – он плавно повел рукой, которой держал открытку… – несколько тесновата?
Космонавты, ошеломленные потоком чудес, несколько принужденно рассмеялись.
– И душновата, – невозмутимо продолжал Смотритель. – Да и ресурс… Не понимаю, на чем вы собираетесь садиться на Марс?..
– На Марс?! – в голос переспросили Аникеев, Жобан и Пичеррили.
Булл переглянулся с Карташовым: кто из нас свихнулся, он или мы? Андрей покачал головой, дескать – ни он, ни мы.
– Я уж не говорю о возвращении на Землю, – не унимался Смотритель, и добавил совсем другим тоном: – Да не пяльтесь вы на меня так! Я не свихнулся. И вы – тоже. Программой предусмотрена трансформация модуля «Орион» в корабль, предназначенный для эвакуации экипажа «Ареса». А равно как – для проведения многократных орбитальных и взлетно-посадочных операций.
– Чьей программой предусмотрено? – ядовито поинтересовался Булл.
– Что значит трансформация? – вдогонку спросил командир.
– Узнаете, когда придет время, – веско сказал Смотритель. – Мое предназначение – трансформировать «Орион». Процесс будет запущен через пять минут. У вас есть время взять личные вещи и собраться в посадочном корабле. Отсчет пошел!
– Внимание! – сказал Аникеев. – Все слышали? Срочный сбор на «Орионе».
– Да, но… – начал было Булл.
Смотритель остановил его нетерпеливым жестом и сказал:
– Вопросы и объяснения потом.
Джон Булл угрюмо кивнул и поплыл к своей каюте.
Карташову брать с собой было нечего. Единственная ценная вещь – открытка, подаренная женой, – оставалась у Эдварда Гивенса, вернее – у Смотрителя. Андрей бросил прощальный взгляд на приборные консоли командного отсека. Происходящее походило на бредовое сновидение, но так весь этот безумный полет был похож на сон. А кому, как не Андрею Карташову, знать, что сны – не всегда лишь блуждающие в нейронных цепях беспорядочные сигналы. И если есть хоть малейший шанс оказаться на зеленом Марсе наяву, он, астробиолог и контактер, обязательно этим шансом воспользуется.
– Андрюш! Где ты там? – позвал командир.
– Шестьдесят секунд до начала трансформации, – объявил Смотритель.
Карташов только сейчас заметил, что Эдвард все еще находится рядом.
«Ты идешь?» – хотел спросить Андрей.
Но Смотритель приложил палец к губам, сунул Карташову открытку и легонько подтолкнул его в направлении «Ориона».
39
На финишной черте
Максим Хорсун
– Опять что-то не так, – прозвучал усталый голос Чжана Ли. – Фиксирую вращение по двум осям.
– Проверь еще раз, – откликнулся Ху Цзюнь. – Ничего такого не ощущаю.
Командир бросил взгляд в иллюминатор. На фоне оранжевого свечения Марса были видны лишь самые яркие звезды. И действительно: звезды ползли вверх и вбок. Ху Цзюнь поглядел на малышку Юн; девочка стояла позади кресла Чжана Ли и придерживалась двумя руками за спинку. Невесомость призракам была нипочем.
– Скорость вращения пока маленькая, семь градусов в секунду, – сверившись с показаниями приборов, доложил Чжан Ли.
Семь? И малышке Юн – семь лет. Невысокая, очень худенькая, с бледным лицом и яркими, красиво очерченными глазами. Пока отец пересекал тысячи ли, разделяющие орбиты двух миров, она закончила первый и пошла во второй класс. Она мечтает тоже стать тайконавткой; на каждом ее рисунке – папа, мама и она, все трое – в космических скафандрах. Висят в пустоте под взором редких, выведенным желтым карандашом звезд, где-то между планетой с кольцом (очевидно, Сатурном) и зеленой Землей. Или Марсом, если бы он был зеленым.
– Ху, у нас почти четыре минуты до входа в атмосферу, – проговорил Чжан Ли. – Надо убрать вращение.
Ху Цзюнь мысленно попросил Юн уйти.
– Я хочу остаться с тобой, папа, – ответила девочка и крепче схватилась за спинку кресла. Ху Цзюнь увидел, как побелели ее тонкие пальцы.
«Опасно, дорогая, – снова обратился к призраку дочери командир. – Мама будет расстроена, если с нами обоими случится что-то дурное».
– Прервать посадочную программу, – предложил Чжан Ли. – Откорректировать спуск и снова запустить последовательность. Пока позволяет время, – Ли повернулся к командиру, но тот с отсутствующим видом глядел в сторону. – Ху… Мы на финишной черте… – укоризненно проговорил он. – И если ошибемся сейчас, то отправиться нам обоим к Яньло-вану. Или вечно мотаться призраками от Земли к Марсу и обратно.
«Мы на финишной черте, Юн, – продолжил диалог с дочерью Ху Цзюнь. – В нашем случае финишная черта станет тем пределом, из-за которого не возвращаются. Вот Марс, красный и твердый. Вот мы, мчим на второй космической. Реактор и жилой модуль отправились в свободный полет в виде отдельных блоков. Что еще можно добавить? Финиш. Мы добрались первыми».
– Я буду рядом, папа, – пообещала Юн.
«Ты так похожа на мать… Передай ей… Впрочем, ты не сможешь».
– Вращение усиливается. Девять с половиной градусов. Развалимся в верхних слоях.
– Прерываем последовательность, – согласился командир; его голос звучал бесцветно. Словно настоящим он был, лишь общаясь с призраком Юн. – Начали!
Тайконавты заклацали переключателями на пультах. Бортовой компьютер издал обиженный писк.
Чжан Ли схватился за ручку управления двигателями взлетной ступени. Пара корректирующих коротких импульсов в одну сторону, пара – в другую. Вращение прекратилось. Они снова шли навстречу марсианской атмосфере под необходимым для аэробрекинга углом. Чжан Ли хотел было высказаться о том, что, по его мнению, могло послужить причиной неожиданной «карусели», но командир прервал его на полуслове.
– Щит начал греться. Что-то рановато, – пробурчал Ху Цзюнь. – Запускаем посадочную программу заново. Готов?
– Давай, – невпопад пропел Чжан Ли, торопливо перебрасывая переключатели. – О! Программа возобновлена, командир.
НАСА так и не удалось отправить на орбиту Марса автомат для исследования атмосферы. Даже после триумфа «Curiosity» о многих свойствах газовой среды, причиняющей уйму проблем космическим аппаратам, приходилось попросту догадываться. Поэтому в том, что нагрев теплозащитного экрана начался на полминуты раньше, ничего аномального не было. Вообще, граница атмосферы – понятие растяжимое.
