Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании
Эндер покачал головой:
– А вам не приходило в голову, что именно этого он от вас и добивается?
– Разумеется, приходило. Но мне все равно, лишь бы мне не пришлось больше иметь с ним дела.
– Вирломи, конечно, вам не все равно, – вздохнул Эндер. – У него здесь уже имеются последователи, и если он вернется на Землю, изгнанный из «исконного мира», это будет значить, что вы посеяли зубы дракона, который сможет свергнуть СЛЗ и ввергнуть Землю в хаос войны, бедствий и взаимной ненависти, чему Питер Виггин смог положить конец совсем недавно.
– Это не моя проблема.
– Вирломи, наше поколение уже не у власти, – сказал Эндер, – кроме как в нескольких удаленных колониях. Питер мертв. Его последователи – обычные бюрократы. Думаете, они окажутся достаточно компетентны, чтобы иметь дело с Рэндаллом Фирсом?
– Нет, – после паузы ответила Вирломи.
– То есть вы намеренно заражаете кого-то вирусом, вполне сознавая, что организм может с ним не справиться?
Вирломи закрыла лицо руками.
– Я знаю, – сказала она. – Пыталась выбросить из головы, но знаю.
– Но я так и не поняла, почему своими первыми словами вы поспешили уверить нас в том, что никто не знает о прибытии Эндера, – сказала Валентина. – Почему это так важно?
Вирломи подняла лицо:
– Потому что на суде и после вынесения решения он трепал твое имя. И связал себя с монстром. С тем, кого считает своим отцом.
– А конкретнее? – попросила Валентина.
– Он называет тебя «Эндером Ксеноцидом». Говорит, ты худший из военных преступников в истории, потому что именно ты уничтожил исконный народ всех этих планет, чтобы грабители могли прийти и присвоить их дома и земли.
– Это было предсказуемо, – заметил Эндер.
– А Питера он называет «Братом Ксеноцида», пытавшимся уничтожить все исконные культуры Земли.
– Ох ты ж, – удивился Эндер.
– А Ахиллес Фландре монстром не был, и его преступления приписаны ему пропагандой проксеноцидной клики. Он был единственным, кто противился дьявольским планам Питера и Эндера. Он пытался остановить тебя еще в Боевой школе, но твои друзья заперли его в психушке на Земле. Затем он сбежал оттуда и стал организатором сопротивления Гегемону, возжелавшему мирового господства. Тогда за дело взялась пропагандистская машина Питера, которая всячески очерняла Фландре, – сказала Вирломи и вздохнула. – И вот в чем самая-то ирония: он делает вид, что очень меня почитает. Как героиню, противостоящую организаторам геноцида – Хань-Цзы, Алаю, Петре – всем, кто с тобой служил.
– И все же он вас ударил.
– Рэндалл утверждает, что я его спровоцировала. Что это была подстава. Что мужчина его габаритов, если бы всерьез хотел меня ударить, убил бы. Что он просто пытался заставить меня очнуться, осознать чудовищность всей той лжи, которую я наговорила и в которую поверила. Его сторонники приняли его объяснение. Или им плевать, правда это или нет.
– Что же, приятно сознавать, что, даже когда я в стазисе, кто-то находит меня полезным, – усмехнулся Эндер.
– Это не шутка, – сказала Вирломи. – Повсюду его ревизионистские взгляды получают все большее признание. Вся та чушь, которую вменял Граффу тот трибунал, получает все большую известность. Фотографии мертвых тел тех… тех задир…
– О, могу себе представить.
– Ты должен был узнать это прежде, чем сойти с корабля. Он не мог знать, что ты прилетаешь, он просто выбрал время для того, чтобы потрясти твоим именем. Думаю, он делает это потому, что я использовала имя Ахиллеса как синоним чудовищного зла. Поэтому он решил, что на твоем фоне Ахиллес выглядит не таким монстром. Если бы не этот чудовищный сборник лжи под названием «Королева улья», у него не было бы столь благодатной почвы для всей этой чепухи.
– Я действительно совершил все то, в чем он меня обвиняет, – сказал Эндер. – Те мальчики умерли. И жукеры тоже.
– Но ты не убийца. Знаешь, я тоже читала судебные протоколы. Я понимаю… Я училась в Боевой школе, я говорила с теми, кто тебя знал, мы все знали то, как взрослые формируют нашу жизнь, как контролируют нас. И мы все понимали: твоя сокрушительная самозащита – идеал военной доктрины.
Эндер сделал то, что делал всегда, когда кто-то пытался его оправдывать: отстранился, оставил ее слова без комментария.
– Что же, Вирломи, я не знаю, что мне со всем этим делать.
– Ты можешь вернуться на корабль и улететь.
– Вы именно этого хотите? – спросил Эндер.
– Он здесь не для того, чтобы занять вашу должность, – сказала Валентина. – Он вам не угроза.
Вирломи рассмеялась:
– Валентина, я не пытаюсь избавиться от твоего брата. Пусть остается на здоровье. И если он останется, мне определенно потребуются его помощь и советы. Я была бы только рада его присутствию. У Рэндалла не будет иного выбора, кроме как обратить всю свою ненависть на него. Пожалуйста, Эндер, оставайся.
– Рад, что вы меня об этом попросили, – сказал Эндер. – Я принимаю ваше приглашение.
– Нет, – заявила Валентина. – Сложившаяся ситуация может привести к насилию.
– Валентина, я обещаю никого не убивать.
– Я говорю о насилии в отношении тебя.
– Я тоже.
– Если он приведет в исступление толпу…
– Нет, – сказала Вирломи. – С этой стороны вам нечего опасаться. Мы сможем вас защитить.
– Никто никого не может защитить полностью, – возразила Валентина.
– О, я уверен: люди Вирломи сделают все как надо, – сказал Эндер. – Повторю: я принимаю ваше любезное приглашение, губернатор. А теперь вы позволите нам покинуть эту лодку и сойти на берег?
– Как пожелаете, – ответила Вирломи. – Я буду рада оказать вам гостеприимство. Но я вас предупредила, и, пока этот корабль будет оставаться здесь, вы вольны в любой момент двинуться дальше. Вам не понравится, когда Рэндалл обрушит на вас свою ярость. Он хорошо владеет словом.
– Только со словами? – спросил Эндер. – То есть он не сторонник грубой силы?
– До сих пор было так.
– Тогда мне ничто не угрожает, – сказал Эндер. – Спасибо за великую честь, которую вы мне оказали. Пожалуйста, можете сообщить всем о том, что я здесь. И что я тот самый Эндрю Виггин.
– Ты уверен? – спросила Вирломи.
– Психи всегда уверены, – не преминула заметить Валентина.
Эндер засмеялся, и Вирломи тоже, несколько нервозно.
– Буду рада видеть вас сегодня у себя на ужине, – сказала Вирломи, – вот только ем я мало и, поскольку я из Индии, признаю исключительно вегетарианскую кухню.
– Звучит заманчиво, – сказала Валентина.
– Скажите нам, когда и где намечается прием, – мы придем, – пообещал Эндер.
Обменявшись напоследок еще несколькими фразами, они расстались.
Валентина повернулась к Эндеру с выражением одновременно сердитым и печальным:
– Ты что, привез меня сюда, чтобы я увидела, как ты умрешь?
– Я никого никуда не привозил, – сказал Эндер. – Ты сама вызвалась.
– Это не ответ.
– Валентина, все когда-то умирают. Мама с папой умерли. Питер умер. Графф, скорее всего, тоже уже мертв.
– Ты забываешь, как хорошо я тебя знаю, – сказала Валентина. – Эндер, ты решил умереть. Решил спровоцировать этого парня, чтобы он тебя прикончил.
– С чего ты взяла?
– Да с того, что знаю имена в твоих паролях, Эндер! Ты живешь с оглушительным чувством вины…
– Это не вина, Вэл, – ответил Эндер. – Это ответственность.
– Не заставляй этого парня убивать тебя.
– Я никого никогда не заставляю. Это тебе должно быть известно.
– Мне надо было остаться дома и любоваться тем, как Питер покоряет мир.
– О нет, Валентина. У нас куда более интересный маршрут через пространство-время.
– Эндер, в отличие от тебя, я не собираюсь провести всю жизнь во сне. У меня есть дела. Я собираюсь писать мои исторические труды. Меня никуда не гонит жажда смерти.
– Если бы я жаждал смерти, – сказал Эндер, – то позволил бы Бонзо Мадриду и его дружкам вышибить мне мозги на пол душевой еще там, в Боевой школе.
– Я тебя знаю, – повторила Валентина.
– Ты так считаешь, – сказал Эндер. – И если погибну, ты сочтешь, что это я так решил. Но истина гораздо сложнее. Я не намерен умирать. Но я не боюсь рисковать жизнью. Время от времени солдату приходится рисковать, чтобы одержать победу.
– Это не твоя война, – промолвила Валентина.
Эндер рассмеялся:
– Это всегда моя война.
22
Кому: VWiggin% [email protected]/voy
От: AWiggin% [email protected]/voy
Тема: Если я умру
Дорогая Вэл,
я не жду, что погибну. Полагаю, что проживу подольше, и в этом случае ты это письмо не получишь, потому что оно отправится лишь тогда, когда я не смогу ввести код «отложить отправление». Оно не уйдет раньше, чем завершится предстоящее столкновение.
Все дело в ящике. Кодом замка служит имя твоей любимой зверушки (помнишь, тебе тогда было шесть?). Когда ты его откроешь, подержи то, что обнаружишь, в руках – довольно долго. Если тебе в голову придут какие-то разумные мысли, действуй, как сочтешь нужным; если нет – пожалуйста, запакуй обратно, как было, и организуй отправку ящика Абре Толо на Шекспир, с припиской: «Вот что я тогда нашел. Пожалуйста, не дай это уничтожить».
