KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Научная Фантастика » Владимир Михайлов - Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим

Владимир Михайлов - Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Михайлов, "Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Чиновник повернулся и торопливо пошел.

Трое зашагали за ним, четко ступая в ногу. Уве-Йорген любил театр и знал — или полагал, что знал, — какие сцены нравятся людям.

Трое зашагали в ногу по бесконечному коридору. Остановились перед железной дверью.

— Открыть!

Чиновник послушно отворил. Руки его подрагивали.

— Вперед — марш!

Лестница. Площадка, перегороженная решеткой.

— Вперед, ты!

— Сейчас, сейчас… Одну минутку…

Чиновник возился. Потом повернул лицо к пилоту, вымученно улыбаясь:

— Надо разрядить. Иначе…

— Быстрей!

— Да-да, сию секунду…

Наконец решетка поднялась.

— Вперед!

Снова коридор. Снова железная дверь.

— Открыть!

Дверь распахнулась. За нею был кабинет.

Уве-Йорген взглянул на Питека:

— Тут?

— Да.

Они вошли, громко, четко стуча каблуками.

Здесь по-прежнему был стол, а у стены — пульт. Компьютер работал; никого не было.

— Где он?

Чиновник развел руками.

— Я же говорил вам: его нет…

— Когда будет?

— Кто может знать это?

— Ладно. Веди к другому Хранителю.

— Они сейчас все вместе… там, в Сосуде.

— По ту сторону улицы, — подсказал Питек.

— Веди туда.

Чиновник покачал головой.

— Туда вам не пройти.

— Даже с этим? — Пилот похлопал по прикладу автомата.

— С чем бы то ни было, — ответил чиновник, чуть улыбнувшись.

Уве-Йорген едва не скрипнул зубами: вся постановка оказалась ненужной, премьера сорвалась: преимущество внезапности было утеряно.

Однако бороться надо до последнего.

Уве-Йорген уселся в кресло.

— Будем ждать. Ты тоже. Сядь вон туда.

Чиновник послушно уселся.

В молчании потекли минуты. Белый, спокойный свет лился в окна. Милое солнышко, звезда Даль, затаилась, как представлялось Уве-Йоргену, перед командой: «В атаку — вперед!»

* * *

Раскапывать руины Иеромонаху понравилось. Работа была спокойная, интересная. То одно найдешь, то другое. Он раскопал все-таки вход в тот домик. Стал выкидывать землю изнутри. Повозился изрядно. Время от времени вылезал, отирал пот со лба — день был, как обычно, жарким, — поглядывал, где девица, не сбежала ли. Нет, всегда была поблизости. Тихая, смутная немного. Скучает, понимал Никодим. Так и должно.

Пара ему нравилась. Она — молодая, пригожая. Он — солидный, надежный. Совет да любовь.

В свой час позвала обедать. Поели. Никодим пробовал заговаривать. Хотелось поговорить о жизни — как она ее понимает. Девица отмалчивалась. Хотя ей, молодой, и негоже было молчать, когда спрашивают старшие.

Отдохнув, Никодим полез копать дальше — все равно ничего другого не придумать. Вырыл шкатулку с кристаллами, попалась еще фотография, залитая пластиком, сохранная. Была она вделана в крышку той шкатулки изнутри. Фотография была скорбная. Люди стояли у надгробной плиты. Вокруг — деревья с длинными иглами, здешние. Схоронили, верно, давно: плита уже влегла в землю.

Кто-то из здешних преставился, стало быть. Имя есть на плите. Как же его звали? Все равно, конечно, но — любопытно.

Снимок был небольшой, плита смотрелась наискось, прочитать было трудно. Однако зрение у Иеромонаха было отменное, не испорченное чтением смолоду. Он прищурился, повертел снимок и прочел все-таки. Одолел.

Ганс Пер Кристиансен — вот что было написано на плите. И дальше — несколько строк, помельче, уже и вовсе неразличимо.

Иеромонах задумался. Кристиансен. И имя не казалось чужим. Упоминалось вроде бы не раз. Если тот самый Кристиансен, понятно. Ну-ка, дай бог памяти…

И вспомнил.

— Анна! — он высунулся из траншеи, оперся ладонями о землю, вымахнул весь. — Анна, подойди-ка. Такое дело вышло, что идти надо, Капитана найти срочно…

Он забывал о ней за своими делами. Конечно, у всякого есть свои дела. Так должно быть. Но забывать нельзя. Внимание должно быть всегда. Подойти с цветком хотя бы. Посидеть, поговорить. Рассказать, как любишь. Какими бы ни были дела — вырваться, чтобы было ясно: дела делами, но важнее, чем она, на свете ничего нет и быть не может.

Такого от него не дождаться — она теперь ясно понимала.

Конечно, если бы она любила — примирилась бы. Но — теперь стало совершенно ясно — не любила. И интерес стал проходить. Потому что увидела: иногда он не знает, что делать, сомневается, колеблется. А ей надо было так верить в человека, чтобы по его первому слову кинуться, очертя голову.

Всегда все знают лишь люди недалекие; ей, по молодости лет, это было еще неизвестно.

Нет, не ее судьба.

Сказать ему — и уйти.

И опять, когда нужно — его нет. Оставил ее и улетел.

Нет, она права, безусловно. Хорошо, что вовремя поняла все.

Он, конечно, будет переживать. Но ничем ему не поможешь.

Скоро ли он там?

Терпение стало иссякать. И тут как раз позвал ее Никодим.

* * *

Иеромонах знал направление, и они быстро собрались и пошли налегке. Ходить оба умели. Шли как будто неспешно, но ходко.

Пахота под второй урожай была закончена, и поля, быстро покрывшиеся зеленым ковриком всходов, были пустынны. Но на лугах начинался сенокос.

Иеромонах с девушкой шли, не останавливаясь, пока не пришла пора передохнуть. Устроились в тени. Анна откинулась на спину и словно задремала. А Никодим сидел подле кромки луга и, щурясь, любовался тем, как дружно взблескивали косы при каждом замахе. Сидеть было чуть влажно: дождик прошел недавно. Но и приятно.

Никодиму было грустно.

Войны не были для него новостью. Монастырь его стоял у большой военной дороги. Езживали по ней тевтоны, поляки, свей. Потом они отступали, за ними шли русские.

Горели курные избы, вытаптывались поля, недозрелые колосья вминались в прах.

И сейчас, когда начиналась война здесь, — а что она начнется, у Иеромонаха было точное чутье, — он жалел и поля, и этих людей, которым суждено было больше всех терпеть от каждой войны, а затем своим потом снова поднимать жизнь, чтобы опять лишиться всего через несколько лет или месяцев.

Но пока не пришла война — коси, раз пора настала.

Никодим подошел к косцам и попросил, чтобы ему тоже дали.

Косу для него нашли. Он подогнал ее по росту, встал в ряд со всеми и, плавно занося косу и резко проводя ее вперед, пошел, не отставая. Такое умение было у него в крови, и ничто не могло заставить Иеромонаха забыть движения, утратить чувство ритма.

До пояса обнаженный, блестящий от пота, он косил вместе со всеми, глубоко, до отказа вдыхая ни с чем не сравнимый запах летнего луга и только что срезанной травы, на которой быстро высыхали капли.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*