Александр Сухов - Армагеддон объявлен
– Тоже мне рай, – саркастически хмыкнул геолог, – с тоски сдохнуть можно, а от безысходности и отчаяния порою хоть волком вой. Я тут было запил, но вовремя спохватился. Теперь виноделием балуюсь больше из любви к искусству. Очень редко позволяю себе расслабиться.
– Бедняжка! – прижав сжатые кулачки к подбородку, сочувственно воскликнула Эниэль. – Двадцать лет без женской ласки – с ума сойти можно!
– А все по причине моего неискоренимого любопытства, а также излишней самоуверенности, – пропустив мимо ушей восклицание сердобольной эльфийки, продолжал хозяин. – Тогда мне было двадцать пять лет. Молодой, но вполне успешный выпускник Горной академии, я получил весьма удачное распределение в столицу Синегорья, где очень быстро занял пост руководителя государственной геолого-надзорной службы. Прежний ее начальник крайне вовремя для меня ушел на заслуженный отдых. Таким образом, чтобы совершить головокружительный рывок по карьерной лестнице, мне не пришлось прикладывать каких-либо особенных усилий. Кроме того, стройный, высокий и весьма перспективный юноша был замечен первой красавицей Кряжска Марысей Ягайла. Впрочем, и сам я оказался, что называется, не промах: едва познакомившись с девушкой, сразу же сделал ей предложение руки и сердца. Данное предложение было ею рассмотрено в самые кратчайшие сроки и милостиво принято. А через год после свадьбы у нас родилась красавица девочка, такая же неугомонная, как я, и красивая, как ее мама. Сказать, что я был счастлив, – ничего не сказать. Я был на седьмом небе от счастья и мнил себя любимчиком ее величества госпожи Фортуны. Однако, как поется в одной забавной песенке, после радости – неприятности по теории вероятности. На поверку вышло, что неприятности оказались вполне соизмеримыми с теми благами, которые словно из рога изобилия обрушились на мою голову.
Через месяц после рождения Кайлочки мне приспичило отправиться в геолого-разведочную экспедицию в северо-западную часть Синих гор. Вообще-то экспедиция была плановой и присутствия главного геолога по большому счету не требовала. Стыдно признаться, но тогда я был изрядно утомлен домашним бытом и трудностями, связанными с появлением в семье маленького человечка. К тому же моя глупая башка была еще полна юношеской романтики больших дорог, дымных костров и великих открытий…
– Короче говоря, – Эниэль осуждающе посмотрела на потупившего глазки Эксиласа, – вы испугались трудностей семейного быта и смотались, что называется, «поохотиться». Иными словами, сославшись на производственную необходимость, бросили слабую женщину на произвол судьбы, мол, я тебя осчастливил девочкой-красавицей, а ты как хочешь, так и крутись. Я права?
– Ну да, именно так все и было. Только, уважаемая Эниэль, все время, что я здесь нахожусь, я не перестаю себя укорять за проявленное тогда малодушие.
– Полноте, мой друг, – сочувственно улыбнулся Зуур эр Шуур, – будь моя воля, я также удрал бы годков на двадцать из своего семейного бедлама в это райское местечко. Впрочем, мы немного отвлеклись. Продолжай, пожалуйста.
– Итак, целых два месяца меня носило по лесам и горам. Признаться, нам повезло обнаружить неподалеку от деревни Озерной богатое месторождение золота с содержанием драгоценного металла около ста граммов на тонну руды. Для тех, кто в этом ничего не понимает, поясню: месторождение считается весьма перспективным уже в том случае, если концентрация золота на тонну пустой породы там на два порядка ниже. Это был несомненный успех, который решено было хорошенько отпраздновать. Сказано – сделано. Добравшись до Озерной, мы остановились неподалеку от деревни на берегу одной из горных речушек, закупили у местного населения выпивки, закуси и закатили такой пир горой, что селяне лишь диву давались. Впрочем, вскоре и все взрослое население деревушки во главе со старостой присоединилось к нашему празднеству. Отчего не выпить, коль предлагают? Откровенно говоря, я смутно припоминаю, что там творилось. Много пили, горланили на всю округу похабные песни, кажется, кто-то с кем-то дрался и не один раз. Помню лишь, в какой-то момент в моей голове наступило относительное просветление, и меня непреодолимо потянуло к моей Марысе и малышке Кайлочке. Я сообщил во всеуслышание об этом своем желании. На мою беду, среди собутыльников из местных нашлись желающие подсобить моему горю. Откуда ни возьмись, появилась запряженная каурой кобылой телега, в которую меня усадили, снабдив четвертью мутного пойла и харчами «на дорожку». И, заверив в том, что «лошадка спокойная, сама все знает и куда надыть доставит в цельности и сохранности», вывели на дорогу, ведущую в сторону Кряжска. Что происходило дальше, не помню. В чувство пришел глубокой ночью от страшного грохота и еще от того, что промок до нитки. Вокруг тьма непроглядная, лишь время от времени вспыхивают ослепительно-яркие молнии, причем все, как мне тогда казалось, норовят угодить именно в меня. Дождина как из ведра. Ни лошадки, ни телеги поблизости не наблюдается. Голова тяжеленная, во рту сушняк неимоверный, все тело ноет, будто меня пару раз подбросили высоко над землей и ни разу не поймали. Короче, состояние и так плачевное, а тут ко всем несчастьям еще и темень, и дождина проливной, и громы с молниями. Не успел я толком пожалеть себя, несчастного, как поблизости шарахнуло так, что меня едва не ослепило и не оглушило. А когда я малость оклемался, то увидел диво дивное, чудо чудное – огромный мыльный пузырь, переливающийся всеми оттенками солнечного спектра. Будь на моем месте какой-нибудь суеверный крестьянин, старатель или лесоруб, он, скорее всего, рванул бы от загадочного образования что есть мочи. Вполне вероятно, я и сам поступил бы именно так, если бы в тот момент был чуть-чуть трезвее. Но вопреки здравому смыслу меня будто магнитом потянуло к этому радужному пузырю. Превозмогая невыносимую боль и головокружение, я поднялся, на негнущихся ногах подошел к загадочному объекту и протянул к нему руку. Что случилось дальше, не мне вам объяснять. В отличие от вас я оказался не на дневной стороне Данаиба, а под завораживающим звездным небом. Впрочем, тогда оно показалось не таким уж и завораживающим. Откровенно говоря, я даже не понял, где очутился. С неимоверной радостью я воспринял факт окончания дождя и тут же провалился в глубокий нездоровый сон.
– Спонтанные врата вневременного перехода, – не удержался от комментария маг группы. – Тебе, Эксис, еще очень даже повезло, что ты очутился на Данаибе, а не в какой-нибудь тридевятой реальности.
– Повезло-то оно, повезло, но между Данаибом и Ультаном, насколько мне помнится из школьного курса астрономии, ни много ни мало четыре сотни тысяч кэмэ с гаком. Так что это для меня оказалось равносильно тому, если бы я очутился в иной, как ты изволил выразиться, тридевятой реальности. Может быть, даже еще хуже, поскольку любоваться родной планетой я имел возможность едва ли не каждую ночь. На мое счастье, при мне оказались магнитный компас и добротный кинжал. К тому же здесь нет опасных для жизни тварей, а также вредоносных насекомых. При прочих обстоятельствах это местечко вполне можно назвать райским. Хотите – верьте, хотите – нет, за двадцать лет я ни разу серьезно не заболел. Однажды по неосторожности сломал руку, но буквально через три дня кость срослась и уже больше никогда не болела. Любые порезы и ссадины здесь заживают буквально на глазах. Да что там далеко ходить, смотрите сюда, – Эксилас приподнялся со скамьи и указал рукой на свой рельефный пресс, – когда я попал на Данаиб, на этом месте был безобразный шрам от проведенной в полевых условиях еще в студенческие годы операции по удалению загноившегося аппендикса. Теперь от шрама не осталось и следа. И вообще, чувствую я себя здесь очень даже недурственно.
