Александр Сухов - Армагеддон объявлен
– Итак, господа, прошу проследовать в мое жилище! – громко объявил Эксилас. – Это неподалеку отсюда на берегу одной небольшой речушки…
– Вот так, мой друг Эксис, наша четверка и очутилась на этой планете. Ты только не переживай, Кайлу мы обязательно вырвем из лап безликих, – закончив свой рассказ, Зуур эр Шуур извлек из кармана шорт магический доппель и, сунув едва ли не под самый нос геолога, авторитетно заявил: – Смотри, колечко, а на нем светящаяся метка. Ну, так вот, этот артефакт – магический двойник перстня, что в данный момент носит твоя дочь. Видишь, я его кручу в руках, а метка-указатель остается на месте. Это означает, что Кайла жива и находится на Данаибе. Кстати, не раскрою большого секрета, а отцу это нужно знать в первую очередь, – премудрый шаман бесцеремонно указал рукой на Зенона, – этот юноша, Эксис, в скором времени станет твоим зятем. Именно благодаря его стараниям и находчивости мы вовремя кинулись в погоню за похитителями…
Хозяин и гости сидели на довольно удобных скамейках, за врытым в землю столом на берегу неширокой и неторопливой речушки, берега которой поросли густыми зарослями прибрежного тростника. В двух десятках шагов от реки, в тени плодовых деревьев, стояла небольшая хижина. Снаружи строение представляло собой несколько вкопанных в землю по кругу опорных шестов, оплетенных между собой более тонкими ветками. Основой куполообразной крыши стали толстые жерди. Кровельным материалом послужили тростниковые маты, уложенные в несколько слоев и надежно связанные друг с другом кусками крепких лиан. Пол хижины из расщепленных пополам бревен, мастерски подогнанных одно к другому, был приподнят над поверхностью земли примерно на полметра. У противоположной от входа в жилище стены между двух опор висел сплетенный из гибких довольно толстых лиан гамак. Какой-либо иной мебели внутри дома не наблюдалось. Под крышей и по стенам как внутри, так и снаружи хижины были развешены связки различных трав, корешков и плодов. Короче говоря, состояние жилища свидетельствовало о завидной основательности и домовитости здешнего хозяина.
Во дворе под тростниковым навесом непосредственно у берега стоял выложенный из камней, скрепленных между собой глиной, кузнечный горн, оснащенный кожаными мехами. Рядом на земле приличная куча древесного угля, деревянные бочки с водой, гора речного песка, на грубо сколоченном верстаке разнообразный кузнечный и слесарный инструмент, а также множество железных, медных и бронзовых заготовок различной формы и веса.
Неподалеку от кузницы на железной треноге стоял приличных размеров бронзовый сосуд, шарообразной формы с довольно узким горлышком. Тут же в деревянной бадье валялся изготовленный кустарным способом медный змеевик. Сосуд и тренога почернели от копоти, змеевик же был покрыт сине-зеленым слоем окислов меди, все эти признаки определенно указывали на то, что данным самогонным аппаратом пользовались довольно часто.
Скамьи, на которых сидели гости и хозяин, и стол были искусно сработаны из нетолстых бревен и расщепленных стволов деревьев, скрепленных между собой железными и медными гвоздями и скобами. Стол буквально ломился от разного рода яств растительного и животного происхождения, разложенных на бронзовых блюдах и широких банановых листьях. Кроме закуски здесь присутствовало множество металлических, а также выдолбленных из тыквы баклаг с разнообразнейшим булькающим содержимым: ароматным домашним вином, пивом, сваренным кустарным способом, и крепчайшим самогоном, полученным – по заверениям самого производителя – «методом тройной перегонки и многоступенчатой промежуточной очистки». За неимением столовых приборов, кроме ножей, еду брали руками, а в качестве бокалов пользовались скорлупой какого-то крупного ореха.
– Зять?! – Эксилас Ноумен с недоумением посмотрел на Зенона. – Но моя девочка еще такая маленькая! Куда же ей замуж?!
– Глупые мужики! – едва не рассмеялась Эниэль. – Для вас все половозрелые особы противоположного пола – потенциальный объект для удовлетворения вашей похоти. Однако дочерей своих вы всегда считаете наивными девочками-крошками с розовыми бантиками на голове, даже в том случае, если они уже давно и беспощадно эксплуатируют ту единственную свою драгоценность, за сохранностью которой обычно вы – отцы – неусыпно следите.
– Окстись, Эксис, – поддержал ехидную эльфийку Зуур эр Шуур, – твоей Кайле уже за двадцать. Вспомни, сколько было Марысе, когда сам ты стал отцом?
– Неполных девятнадцать, – автоматически выдал Эксилас и тут же нашелся: – Но тогда было другое время. Мы были более ответственными и вообще…
На что находчивая Эниэль тут же съязвила в своей обычной манере:
– Ага, просидел безвылазно в этом благодатном раю, ответственный ты наш, взвалил все тяготы ведения домашнего хозяйства и заботы о воспитании дочери на плечи хрупкой женщины, а теперь еще и выпендривается: видите ли, дочурка у него маленькая, молодежь безответственная, времена другие.
– Да я разве возражаю, – покраснел от смущения отшельник, да так, что загорелая кожа не сумела этого скрыть. – Так, выразил некоторые сомнения. Последний раз, когда я имел счастье видеть Кайлочку, она была вот такусеньким, – Эксилас показал руками, – малюсеньким комочком живой плоти, глазастым и весьма горластым. Помнится однажды полночи с ней на руках пропрыгал, весь свой песенный репертуар исчерпал, а она все не унималась… – и, зажмурив глаза, неожиданно для присутствующих произнес: – Счастье-то какое!
Все присутствующие с жалостью посмотрели на пленника Данаиба, даже неугомонная максималистка Эниэль, сменив гнев на милость, выдала:
– Бедный, бедный Эксилас, как же мне вас жалко.
С минуту все сочувственно молчали. Первым, как всегда, опомнился огр. Вовремя поняв, что Эксилас Ноумен вот-вот расплачется от жалости к себе, штатный маг решил отвлечь мужчину от грустных мыслей.
– Не вешай носа, Эксис! – произнес он бодрым голосом и, подняв над столом ореховую скорлупу, наполненную чем-то по вкусу и крепости напоминающим хорошее бренди, провозгласил во всеуслышание: – Давайте дерябнем за встречу. – После того как все выпили и закусили, он обратился к слегка раскисшему Эксиласу: – А теперь, друг мой Эксис, поведай-ка нам, как это тебя угораздило очутиться в этом райском уголке, где практически на каждом дереве или кусте произрастает сырье для великолепной выпивки, и нет ни дикого плотоядного зверья, ни гадов ползучих, ни даже мух, комаров и прочей назойливой мелюзги?
– Тоже мне рай, – саркастически хмыкнул геолог, – с тоски сдохнуть можно, а от безысходности и отчаяния порою хоть волком вой. Я тут было запил, но вовремя спохватился. Теперь виноделием балуюсь больше из любви к искусству. Очень редко позволяю себе расслабиться.
