Елена Федина - Бета Малого Льва
— Тогда на хлопья.
Конс все-таки взглянул на свое отражение в стекле кухонной полки.
— Для лысого кактуса я недостаточно зелен.
Он посмотрел на нее как будто насмешливо, но она поняла, что ему страшно хочется кое-что от нее услышать, потому что он был уязвим, как ребенок, несмотря на всю свою силу.
— Ты красив, — сказала она, — правда-правда, ты и сам это видишь.
Он отвел взгляд, и одна из табуреток свалилась с опаленной ножкой.
— Интересно, при чем тут моя мебель? — спросила Флоренсия с тихим ужасом в груди.
— Извини, — просто сказал Конс и принялся за яичницу.
Флоренсия глотнула чаю, взглянула на часы и увидела, что уже без пяти восемь. Она вскочила, потому что в институте ее уже наверняка ждал Ричард.
— Ну вот, — сказала она отчаянно, — предупреждала же, что у меня нет времени!
— Что случилось?
— Что? Да ничего. Просто я опоздала на работу, вот и все.
Она торопливо взяла со стола пульт от модуля. Конс отложил вилку и поднялся.
— Иди сюда, — сказал он.
— Что?
— Обними меня.
— Конс!
— Обними, не бойся, — повторил он настойчиво.
Кажется, она догадалась, в чем дело, и осторожно положила ему руки на плечи. На нем была мягкая фланелевая рубашка в клеточку, домашняя, уютная. Из-под нее торчали бинты.
— Закрой глаза.
Он прижал ее к себе так крепко, что она задохнулась. От него пахло лекарствами. Флоренсия покорно зажмурилась. Она испытала мгновенное чувство падения, а потом холод и немного тошноты. Конс ослабил объятья. Они стояли в ее кабинете на двенадцатом этаже медицинского корпуса. Немного потрясенная, она смотрела на него снизу вверх.
— Все в порядке? — спросил он, — голова не кружится?
— И что дальше? — сказала она, приходя в чувство, — где моя сумка? Где мои туфли? И на чем я теперь вернусь домой?
— Я заберу тебя, — сказал он спокойно.
— Тебе что, это так просто?
Он не ответил. Флоренсия поняла, что они уже слишком долго и уже без всякого повода стоят обнявшись.
— У меня пациенты в коридоре, — сказала она строго.
Конс разжал руки, отступил на шаг и молча исчез, как будто его и не было. Впечатлений на это утро было достаточно. Она подошла к раковине и протерла холодной водой пылающие щеки.
Домой ее подвез Антонио Росси. Флоренсия распрощалась с ним на стоянке. Пока она подходила к дому, откуда-то снова появилось волнение. И причиной этому был Конс. Она и сама не понимала: то ли она его так боится, то ли он ей нравится. То ли и то и другое вместе.
Конс был гладко выбрит. В белой рубашке. Его дикие черные глаза горели, как у дьявола. Две синие полосы по щекам его почти не портили, лицо было аскетичным, бледным и немного хищным.
— Почему ты мне не позвонила? — спросил он, как ей показалось, разочарованно, — я бы тебя забрал.
— Меня подвез Антонио, — холодно ответила она.
— Понятно.
— Как у тебя дела?
— Прекрасно. Наслаждаюсь зрением. Смотрю на мир и прихожу к выводу, что Создатель — большой эстет.
— Видишь, как полезно иногда посидеть в темноте.
Она умылась и прошла на кухню. Там стоял салат из помидоров с тертым сыром.
— Другие пункты блиц-опроса ты тоже учел? — спросила она, не зная, что ей делать: радоваться или бояться дальше.
— Куда уж мне, — засмеялся Конс, — все мои силы ушли на это. Тебе чай заварить, или кофе?
— Нет уж, на этот раз непременно кофе.
— Как там Ричард?
— Ричард в порядке. Только ума не приложу, где он откопал тигра, или такую огромную собаку, которая прокусила ему ногу.
— Он собирается на Наолу?
— Собирается. Срочно формирует экипаж. Ты не хочешь с ними?
Конс посмотрел и снисходительно улыбнулся.
— Мне звездолет не нужен.
Это ее и потрясло когда-то. И она никак не думала, что ей придется с этим монстром познакомиться! И он даже тер для нее сыр… правда, любил все равно свою Ла Кси. Флоренсия продолжила деловой разговор.
— Ты мог бы помочь им на Наоле отыскать Ольгерда.
— Я уже сказал ему, чтоб искал у Леция, — глаза Конса нехорошо сверкнули, — да ты не волнуйся, — добавил он, отвернувшись, — когда они долетят, я буду уже там. С Лецием мне и самому надо разобраться. Долечивай меня скорее, Фло.
— Я же предупреждала, что я не волшебник, — напомнила она.
— Знаю. Только душа горит! — вырвалось у него.
Кофе он заварил скверно. Хотя, наверно, старался. Новая кофеварка была ничем не лучше старой, которую он разбил. Не любила Конса земная техника…
— Боже ты мой, — проговорила Флоренсия отчаянно, — вам всем нужна эта женщина… Из-за нее вы все метаетесь по галактике, как очумелые: ты, Ольгерд, Леций, Ричард… Ему кажется, что он летит спасать сына. Неправда! Он летит за ней… И ты торопишься вовсе не к Лецию. Ты тоже торопишься к ней. Интересно только, кому из вас она достанется?
— Она моя, — уверенно и хмуро сказал Конс, — тут и думать нечего. Здесь, на Земле, я еще мог сомневаться. Но там, на Наоле, она принадлежит мне.
— Тошно слушать, — заявила Флоренсия, — лучше оставим эту тему.
— Нет, ты послушай, — с вызовом продолжил Конс, — раз сама начала. Послушай, Фло! Я купил ее у Тостры за немыслимую цену. Речь не о деньгах. Мы расплачиваемся своей жизнью. Так вот, считай, что половину жизни он из меня вытянул. За эту куклу с мягким телом и пустыми глазами. Почему этого не сделал светлейший Леций, я не знаю. Это сделал я. И поэтому она моя.
— И тебя не смущает, что она тебя не любит? — спросила Флоренсия осторожно, ей показалось, что пациент не на шутку распалился и скоро взглядом будет плавить чашки.
— А кого она вообще любит? — усмехнулся Конс, — Ричарда? От которого эта дрянь сбежала, да еще прихватила его сына? Или Ольгерда, которого переправила как посылку с прекрасной Земли на кошмарную Наолу?
— Возможно, есть кто-то еще?
— В таком случае, где он был, этот кто-то, когда Тостра полчаса высасывал из меня энергию?
— Это… очень страшно?
— Это не только тошно. Это чертовски унизительно. И никакой гарантии, что ты уйдешь от него живым.
