Джеймс Хоган - Сибирский эндшпиль
Мак-Кейн подумал, но ошибок в плане не нашел.
- Вы справитесь с этим сами? - спросил он.
- Что касается материалов, то это все, что лежит в шкафу. А вот электричество - в этом я не силен.
- Ну, если меня можно будет туда доставить, то этим я займусь, сказал Скэнлон. - ИРА дает хорошую тренировку в подобных вещах.
- Но тебе туда не попасть, - ответил Мак-Кейн.
- Не уверен, не уверен, - задумчиво пробормотал Истамел. - У нас работают и обычные заключенные, они доставляют материалы, выносят из лаборатории мусор и так далее. Если мы сможем доставить вас так...
- Не в обычаях Лученко делать одолжение, когда его об этом просят, а мой браслет не запрограммирован на допуск в ось, - ответил Скэнлон.
Они немного поспорили о разных способах, как доставить его туда, но ничего так и не решили. Затем Сэрджент вернулся к самому началу:
- Как насчет той схемы с обменом вставками, о которой говорил Рашаззи? Может быть, мы найдем кого-то, назначенного на работу в оси, и обменяем его вставочку в браслете на день отдыха? Может быть, так мы сможем доставить Кева в ось - со вставкой, запрограммированной для оси, в его собственном браслете.
- А охрана не заметит, что лица разные? - спросил Истамел.
- Возможно, но маловероятно, - ответил Сэрджент. - Они там не самые усердные люди и уж точно не самые сообразительные. Хотя риск есть.
Мак-Кейн вопросительно посмотрел на Скэнлона.
- Что ты думаешь, Кев?
- Ой, да почему нет? Я выделывал штуки и рискованнее. Конечно, я пойду.
- Ну, тогда все устроено, - заключил Мак-Кейн. - Только давайте делать это, как можно скорее. Чем быстрее у нас будут пропуска, тем быстрее мы сможем двигаться. Я много чего хочу узнать об этой станции.
Тут он повернулся к Истамелу:
- Возвращаясь назад, вы говорили, что вы доктор-физиолог?
- Да.
- И вы помогаете разрабатывать космические скафандры?
- Да, в лаборатории космического пространства.
- Это очень интересно. Давай-ка я расскажу вам еще об одной вещи, над которой мы думаем. Может быть, вы сможете нам помочь...
36
Пола окончательно пришла у выводу, что русские просто не могут быть счастливы, иначе как не страдая. Если исходить из прочитанных ею поэтов, драматургов, писателей и историков, они выражали исключительно трагические чувства и прославляли самопожертвование, как часть национального духа. Еще одной неотъемлемой частью национального духа, был, очевидно, врожденный талант к сельскохозяйственным катастрофам. Крестьянские бунты были привычной частью жизни до революции, а сталинская принудительная коллективизация привела к голоду в таких масштабах, о которых можно было только догадываться. Потом шеф-поваром биологии с государственной поддержкой стал Лысенко, послевоенные неурожаи один за другим покрывались экспортом с злобствующего Запада; а здесь, на станции, три четверти сельскохозяйственных экспериментов в секторе Украина - между Тургеневым и Ландау - упорно проваливались.
Причина, которую Советы сейчас признавали открыто, стала вполне понятна Поле, когда она заканчивала тестовый прогон моделирующей программы, чтобы проверить внесенные поправки. Идея превращения лунной пыли в живую питательную почву путем внесения в нее нескольких видов бактерий и большого количества удобрений могла быть привлекательной в глазах бюрократов, сходящих с ума на цифрах; только она не работала. Процесс не подчинялся грубой силе. Западные и азиатские космические программы выбрали подход, основанный на саморазвивающихся системах, где все экологические проблемы решались системой самостоятельно с течением времени. Это был гораздо более медленный метод, объясняющий, быть может, почему несоветские программы еще не дошли до стадии строительства крупномасштабных космических колоний. Но у них были положительные результаты. А русские, под хор голосов "мы-же-вас-предупреждали", признав провал этой программы, срочно перевозили на "Терешкову" тысячи тонн земной почвы, обогащали сельскохозяйственные зоны и засаживали их огромными количествами перевезенных саженцев и овощей, чтобы у советских лидеров на седьмое ноября было достаточно оснований для речей о прогрессе.
Доктор Брусиков, руководитель отдела, в котором работала Пола, вошел из коридора. В своих разговорах с ней он всегда ограничивался делом, не позволяя себе отклоняться на личные или политические темы.
- Хотел застать вас, пока вы еще не ушли. Ну, как продвигается?
- Работает, и похоже, нормально. Пришлось добавить несколько стандартных значений.
- Великолепно, - Брусиков потер руки и придвинулся к экрану. Значит, я немного поиграю с ней вечером. Завтра вы тоже приходите? У вас ведь не выходной?
- Нет.
В этот момент браслет на руке Полы два раза прогудел. Это был сигнал компьютера, управляющего системой безопасности и наблюдения; ее рабочее время истекло и теперь она может покинуть рабочее место.
- Вот и ваш сигнал, - поднял голову Брусиков. - Ну хорошо, мы договорим завтра. До свиданья.
- До свиданья.
Пола вышла в коридор и повернула к лифту. Из другой двери появилось еще двое, направлявшихся в том же направлении. Один был одет в знакомую зеленую форму привилегированного арестанта из Замка.
Соседа из Замка звали Йосип. Он был статистиком из Югославии и тоже работал над экологическими моделями.
- Я вижу, они вовсю отправляют сюда тонны земли. Вы когда-нибудь о таком слышали? Все, чтобы только не разочаровать своих знаменитых лидеров. Опять потемкинские деревни.
Гражданского звали Геннадий. Он был русским, моложе Йосипа, с красивым тонко очерченным лицом, светловолосый, а голубые глаза светились любовью к партии и правительству. Если бы дело было чуть раньше, а идеологическая система несколько другой - впрочем, особой разницы между ними не было, все фанатичные идеологии взаимозаменяемы - то юноша стал бы идеальным арийцем с нордическим характером. Он ненавидел все западное, и американское в частности. Пола старалась избегать его.
- Что, вы не скажете мне, насколько мы некомпетентны? - спросил ее Геннадий, когда они ждали лифта. Пола вздохнула и продолжала упрямо смотреть в закрытые створки.
- Ладно, Геннадий, отвяжись, - заметил Йосип. - Мы все сегодня устали. Ваше большое русское начальство испортило все дело. От этого факта не уйти, так что почему бы тебе не заткнуться?
Геннадий не обратил внимания:
- Видишь ли, нам ведь не почва важна, важны бактерии и прочее, что в ней находится. В конце концов мы только простые смертные. Нам не помогают сверхъестественные существа.
В его голосе блеснул сарказм. Издеваться над религией - это было одно из его любимых занятий.
