Василий Головачев - Закон перемен
Грехов ответил быстро, словно ждал Панкратова:
«Файвер, не выходи больше в Большое поле, на тебя охотится эгрегор Алсаддана. Где ты?»
«У тебя на острове. Отец хочет поговорить с Сеятелем, устрой им встречу».
«Сейчас буду».
Ставр почувствовал затылком дыхание чужой воли, знакомой по эмоциональному насыщению и внушаемой угрозе, быстро свернулся и вышел из поля Сил.
«Сейчас прискачет Габриэль».
«Я так и понял, что это его обиталище. Соки у него какие-нибудь есть? Во рту пересохло».
Ставр скомандовал домовому принести напитки и с удовольствием выпил сам два стакана клюквенного морса. Грехов прибыл, когда они принялись за фрукты.
Он вошел стремительно и бесшумно, заполнив собой сразу весь дом, и Ставр понял, что экзоморф отыскал Сеятеля и теперь соединял в себе две личности.
«Задавай свои вопросы, па, – сказал Панкратов-младший. – Перед тобой Сеятель».
«Скорее проекция Сеятеля на матрицу Грехова, – уточнил Габриэль. – Вопросы задавать поздно, Прохор. «Контр-3» расшифрована эмиссаром ФАГа, и он готовил полное уничтожение всей сети, чтобы, образно говоря, впредь не забивать себе этим голову и не ждать удара в спину».
«Ты же говорил, что эмиссара в Системе нет», – бросил подобравшийся Ставр.
«Его и нет… такого, каким все его представляют. Эмиссар второго уровня есть существо коллективное, опирающееся на эгрегоры, вернее, составляющее массивы этих эгрегоров. Разве ты этого не понял, когда ворочался в поле Сил, как… слон в посудной лавке?»
Ставр покраснел.
«Я понял, что гипнотрансляторы ФАГа – и есть эгрегоры. На Земле они помощней, на других планетах послабей…»
«Соображать надо быстрей, файвер. Эмиссар появляется в нужном месте, в Системе, например, когда это необходимо, концентрируя волю всех людей, образующих эгрегоры. Он состоит как бы из миллионов ячеек-умов, собираясь в один гигантский мозг, а точнее – рой! И он уже готов появиться, ты разбудил его своей неосторожной возней в Большом эйдосе».
«Я… я… не хотел…»
«Черт побери, объясните мне наконец, что происходит!» – сказал Прохор.
Сеятель-Грехов посмотрел на него, как бы припоминая, перестал сновать из спальни в кабинет и обратно, присел на деревянный стул у стены.
«Извините, Прохор. Времени у нас, как всегда, очень мало, поэтому буду предельно краток». – И Грехов в нескольких слоганах передал Панкратову-старшему суть происходящих в Системе событий.
Наступившую тишину нарушил Ставр:
«Габриэль, почему я… слон в посудной лавке? Я ходил по эйдосу очень осторожно…»
«Выходить в эйдос надо в режиме мерцания, а не лезть напролом через все этажи и стены. Лови подсказку».
Ставр поймал сложнейший слоган, содержащий приемы проникновения в эйдос в форме «привидения», на несколько секунд ушел в подсознание, исчезнув даже визуально. Правда, отец не обратил на это внимания.
«Как все… жестоко! – сказал он, закрыв глаза. – Кое у кого из нас были сомнения… уж слишком гладко проходили наши операции… А мы грешили на Алсаддана, что он – главный реализатор воли эмиссара… если не сам эмиссар».
«Алсаддан – личность сильная и страшная, и добивается он абсолютной власти в Системе. Еранцев и Шкурин для него конкуренты в данном аспекте. Пока они делают общее дело, он их не тронет, но потом…»
«То есть они обречены».
«Но сам Хасан находится в таком же положении. Пока он действует в нужном направлении, эмиссар его поддерживает, а потом выбросит за ненадобностью. Самое страшное, что, даже если Алсаддана поставить диктатором Системы, он не сможет удержать власть такого объема».
«Что же нам делать?»
«Немедленно эвакуировать женщин и детей за пределы Солнечной системы! Остальным готовиться к эгрегорному отпору, то есть настроить все светлые эгрегоры к пси-войне на этом уровне. Только в этом я вижу шанс для «контр-3» выжить».
«Мне поверят не все…»
«Вы же координатор!»
«Не имеет значения, кое-кто в руководстве «контр-3» тоже видит себя диктатором».
– Я могу переместить вас в будущее, – медленно сказал Сеятель голосом Грехова; даже Прохор понял, что предлагал свою помощь именно серый призрак. – Или в другие времена.
Прохор вздохнул, расправил плечи.
– Спасибо. Времена не выбирают. В них живут и умирают. – Он повернулся к Ставру, обнял его, похлопал по спине. – Держись, мальчик, еще свидимся.
Ушел.
Оставшиеся в комнате проводили его пси-взглядами до метро, глянули друг на друга.
«Готовься к драке, файвер, – сказал Сеятель-Грехов (больше – Грехов). – Зови остальных. Попытаемся изменить Прибытие, область потенциально возможного, в соответствии с нашими законами. Игроку действительно наплевать, сколько погибнет – даже не людей – цивилизаций! – при его очередном ходе, но мы ведь – люди! И защищаем людей, какими бы они ни были».
– Мы были звездами. Истоки наши в них. Все в мире скроено из их горячей ткани[35], – продекламировал Ставр.
Грехов-Сеятель улыбнулся.
«А ты романтик, файвер. Не обижайся, это комплимент. Но все же опасайся подниматься по лестнице Сил выше своих возможностей. Для человека, пусть он даже трижды файвер, существует биологический предел, до которого он в состоянии держать форму… и контролировать психику».
«Я сам себе предел!» – выпрямился Ставр.
В глубине дома гулко всхлипнуло чужанское метро, раздалось знакомое тумм-тумм-тумм, и в гостиную вполз чужанин Морион.
– Привет, дружище, – сказал он голосом Диего Вирта.
– Привет, – растерялся Ставр, ожидая обычной огненной пси-речи, а не слов человеческого языка.
Грехов хмыкнул.
– Как видишь, чужане сложа руки не сидят, совершенствуются. Пошли, дружище, нам пора делать свое дело.
– Куда? – спросил Морион.
– Выключать из действия гуррах.
– А дружище Ставр?
– У него свои заботы – «спаси еси всяго мя человеце…».
ВОЙНА АБСОЛЮТОВ
Солнечной системе грозило полное разрушение: она медленно, но неумолимо приближалась к мощному кусту сросшихся нагуалей, способному разорвать на куски любую звезду, планету, искусственное сооружение.
Но и без того Система уже потеряла Меркурий, Плутон и десятки крупных спутников. Многие планеты, в том числе Марс и Венера, сошли со своих орбит. По Системе потянулись длинные хвосты из обломков, пыли и дыма, напоминающие дымные струи пожарищ.
Земля натыкалась на шипы нагуалей все чаще. Одна из таких встреч не прошла для нее бесследно. Нагуаль размерами в сорок метров пропахал гигантскую борозду по Ливийской пустыне, развалил надвое нагорье Тибести и снес полностью гору Эми-Куси высотой в три с половиной километра.
