Айзек Азимов - Ночь, которая умирает (сборник)
— Выходит, вы приехали поездом, — подытожил пастух. Он оказался не таким замкнутым, какими мы привыкли представлять себе пастухов. — Я только что видел старика Калина, он проезжал мимо. Бедолага!
— Бедолага? Почему? Меня это, конечно, не касается, но…
— Рак легких, — ответил он коротко и повернулся к своим овцам.
— Он тут мне всякие страсти рассказывал, — осторожно начал я, — и мне захотелось побывать на месте преступления…
— Вы… Вы тоже видели?
— Ну да, кое-что. Но, может быть, это всего лишь мираж. Воздух перегрелся и дрожит, в такую погоду бог знает что привидится.
Он покачал головой, свистнул собаке, та лениво повернула голову в его сторону, но с места не двинулась. Овца, за которой старик посылал овчарку, вернулась к отаре сама.
— Если вы меня спросите — что-то в этом есть, но никто точно не знает, в чем загвоздка. И никто в убийство не верит, хотя многие видели, как женщину сбрасывают в воду.
— М-да.
— А почему овцы у этого треклятого озера не желают жрать траву, такую сочную? У самого берега мокровато, трава кислая — согласен, но здесь-то растет, как в сказке. А овцы чем-то встревожены, жмутся одна к другой и траву не трогают, будто она отравленная.
— А вы траву проверяли?.. Ну так, на всякий случай?
— Что я был бы за пастух, если бы не проверил. Нет, ничего такого нет. Вроде бы. А вот поди ж ты — не жрут и все тут.
— И впрямь чудеса, — согласился я.
"У овец что, тоже бывают галлюцинации? — добавил я про себя. — Мыслимое ли дело?"
— Пойдемте поближе к берегу. А Нерон пока посторожит мою паству.
— Какой-то он вялый. Жару не переносит, что ли?
— Да, боится ее, просто беда. Ну вот, пришли. Садитесь. Отсюда вид на озеро исключительно хорош. В прежние времена здесь было что-то вроде причала для лодок. А может быть, купальня. От всего этого осталось несколько досок, они едва заметны в густом кустарнике.
— Безлюдный уголок, — словно обращаясь к самому себе, проговорил я.
Пастух тем временем тоже сел. Кивнул в знак согласия.
— Знаете, — начал он после долгой паузы, обведя глазами берега озера, — прошлым летом инспектор Винтер решил расследовать что к чему. Он профессионал, ему и карты в руки. Во всех архивах копался, нас всех расспросами замучил. Но в этом доме, как и в ближайших деревеньках, ничего такого сверхъестественного никогда не случалось. Никто ничего такого не припомнил. Хозяин этого дома был генералом, погиб: подбили вертолет. Ну а дом пришел в запустение — никто не захотел его купить.
— А дом какое к этому имеет отношение?
— Ходят тут разные слухи… Только инспектору Винтеру не удалось найти ничего, чтобы дело прояснилось. А насчет того, почему каждый видит это преступление только один раз, — вообще сплошная тайна.
— Надо было вызвать специалиста покрупнее!
— А он и пытался, бедный инспектор Винтер. Высмеяли его там, наверху. Блажью назвали все это, выдумкой одичавших провинциалов. За сенсацией, мол, гоняемся, только и всего.
— Не слишком они были вежливы, — согласился я с обиженным пастухом. — Могу себе представить, как на вас всех это подействовало. Да, но… а что вы сами об этом думаете?
— Вы будете смеяться… Я, конечно, человек простой, старик… Я думаю, все это правда.
— В каком смысле правда? Ведь на озере никого нет.
— Нет. Сейчас нет. Но — был. Там произошло убийство. И дух убитой воскресает, взывает к мщению. Очень даже может быть, что дело никогда не расследовалось по-настоящему или когда-то расследование не довели до конца — вот душа убитой и никак не успокоится.
Мистика. Бред, Да, провинция… Но разве происшедшее, или, точнее говоря, то, что все видели, не странно само по себе? Удивительное можно постичь и объяснить только в сравнении с удивительным.
Вода в озере по-прежнему недвижна, она словно застыла в этот светлый летний полдень. Где-то вдали щебечут птицы, тихонько блеют овцы; хрипловатым рыком дает о себе знать Нерон — скорее всего просто так, для порядка. Но есть во всей обстановке что-то неестественное. Тишина и умиротворенность эта только кажущаяся. Вот-вот произойдет что-то страшное, непоправимое… Я встряхнулся, постарался отбросить нелепую мысль. Не хватало еще поверить в подобную несуразицу!
— А дно озера обследовали? — поинтересовался я.
— Да, но оно покрыто таким слоем ила, что ищи не ищи — ничего не доищешься. Нашли какие-то кремневые осколки. Говорят, из каменного века…
Если отвлечься от мысли о душах, взывающих к мщению, то что же все-таки произошло? Реальное убийство? И никакой это не мираж? Между прочим, возникновение миражей куда сложнее объяснить, чем житейские факты.
— Вы, конечно, в духов и в привидения не верите, — продолжал старик. — Откуда? Я этого ни от кого не жду. Кто сегодня в них верит? Но как иначе вы эту историю объясните? Попыток много было; предлагали даже поверить в версию, куда более невероятную, чем существование привидений. Какая разница: один ищет привидения, другой — рациональные решения? В принципе же это одно и то же!
С подобными рассуждениями я, разумеется, согласиться не мог, но из вежливости возражать не стал.
Вздохнув, пастух поднялся:
— Ну, мне пора двигаться дальше. Пусть вам улыбнется удача, молодой человек! Она вам придется кстати. Всем, кто пытался эту тайну раскрыть, роковым образом не везло. Взять хотя бы Калина с его раком легких! Инспектор Винтер попал в автокатастрофу: сгорел в своей машине, его секретаршу застрелили… Двое задохнулись в лифте: кто-то отключил ток. Один тут утонул… Всякого хватало. Так что будьте осторожны! И вообще — если исходить из общеизвестного, тут ничего не найти.
Мы попрощались. Вопроса о том, откуда в речи простого пастуха появляются выражения, обычно простым людям не свойственные, я себе не задал. Здесь, в этих местах, все странно и необычно — и природа не меньше, чем люди.
Овцы чуть ли не в мгновение ока испарились, исчезли, я остался один у озера, у "исчезающего озера", как, наверное, с удовольствием подчеркнул бы Калин. Пока он со своим жалким поездом появится здесь, пройдет еще много времени. "Ищи не ищи — ничего не доищешься", — эти слова словно засели во мне.
Во время разговора с пастухом мне вспомнилось, что когда-то давно, еще в юности, я читал повесть, которая называлась "Замок в Моене", и в ней тоже упоминалось о подобном зрительном эффекте: кто-то видел что-то такое, чего на самом деле не было. О чем там еще шла речь, я помнил смутно, только в конце повести автор признавался, что произошел невольный обман зрения, воссоздавший симметрию, которой уже не существовало. Никаких других деталей я не помнил, но на этом озере все иначе.
