Роджер Желязны - Этот бессмертный
Я коснулся пальцем изгиба дужки спуска и повернул ствол в направлении звука.
И вот, нежно-нежно, словно птичка колибри, которая опускается на медоносный цветок, в голову мою, в это мое сумрачное жилище, проникло какое-то щупальце.
«СПИШЬ. СПИШЬ, — казалось шептал кто-то, — и пока просыпаться не будешь. Не будешь, пока не разрешу. Ты спишь и слышишь меня. Так и должно быть. Нет причин просыпаться. Спи крепко, глубоко, как я тебе велю. Это очень важно, чтобы ты…» Минуту спустя, если следовать чьей-то логике, когда я наверняка был погружен в сон, в том же месте, где и раньше, снова послышался шум.
Тогда я приоткрыл глаза и внимательно всмотрелся в очертания теней.
За одним из валунов, примерно в тридцати футах от меня, появился силуэт, которого не было в момент моего отхода ко сну. Я наблюдал за ним, пока не заметил некоего шевеления. Я щелкнул предохранителем, очень тщательно прицелился и потянул спуск, прочертив линию по грунту примерно в пяти футах от силуэта. В его сторону полетели вверх куски гравия, грязи и песка.
«ПОПРОБУЙ ТОЛЬКО ВЗДОХНУТЬ, И Я РАССЕКУ ТЕБЯ ПОПОЛАМ!» — пригрозил я ему.
Затем я встал, не спуская силуэт с прицела Когда я заговорил, то заговорил по-пейански, потому что в свете луча успел заметить, что за валуном притаился пейанец.
— Грин Грин, — усмехнулся я. — Такого увальня я среди пейанцев еще не встречал.
— Да, я совершил несколько ошибок, — признался он, не выходя из тени.
Я тихо рассмеялся.
— Мягко сказано.
— Но у меня были извиняющие обстоятельства.
— Оправдания… Ты даже не выучил как следует закон скалы. Рано ты поднял на меня руку. Скала кажется неподвижной, но незаметно движется, — я покачал головой. — Бедные твои предки, как могут они покоиться в мире после такого халтурного отмщения, а?
— Я опасаюсь, что приближается мой конец.
— А почему бы и нет! Не станешь же ты отрицать, что выманил меня сюда единственно с целью добиться моей гибели?
— Почему я должен отрицать очевидное?
— Тогда почему бы мне не довести дело до логического конца?
— Но подумай, Фрэнсис Сандау, будет ли это логично. Ведь я мог дождаться твоего появления там, где находился бы в более выгодном положении?
— Вероятно, я потряс твои чувства вчера вечером.
— Не такой уж я нервный. Нет, я пришел сюда, чтобы получить над тобой контроль.
— И проиграл!
— … и проиграл.
— В чем же дело?
— Мне нужен ты.
— Для чего?
— Мы должны как можно быстрее улететь отсюда, ведь в твоем распоряжении имеется средство передвижения.
— Естественно, но чего ты испугался?
— За всю жизнь, Фрэнсис Сандау, ты приобрел несколько друзей и множество врагов.
— Называй меня просто Френк. У меня такое чувство, словно мы давно знакомы, мертвец.
— Тебе не следовало вчера посылать сообщение о своем прибытии, Френк. Теперь о твоем присутствии знают. И если ты не поможешь мне бежать, то встретишься с еще более суровым мстителем, чем я.
Ветер переменил направление, и до меня донесся сладковатый, отдающий плесенью запах — так пахнет кровь пейанцев. Я щелкнул кнопкой фонарика и направил луч на Грин Грина.
— Ты ранен?
— Да.
Я опустил фонарик, отступил к рюкзаку и раскрыл его левой рукой. Отыскав пакет первой помощи, я перебросил его пейанцу.
— Сделай перевязку, — произнес я, снова поднимая фонарик. — Они дурно пахнут, твои раны.
Он развернул бинт и повязал его поверх глубокой раны на плече и предплечье. На несколько ран помельче — на груди — он не стал обращать внимания.
— Похоже, тебе пришлось драться.
— Пришлось.
— И как дела противника?
— Я ранил его, почти убил. Но теперь это уже не играет роли.
Я заметил, что у него нет оружия, поэтому уложил свой пистолет в кобуру и подошел к нему:
— Делгрен из Дилпеи шлет тебе горячий привет. По-моему, тебе посчастливилось попасть в его «ассенизаторский» список.
Он усмехнулся:
— Делгрен был следующим на очереди после тебя.
— Тем более. Почему же я должен оставить тебя в живых?
Он завершил перевязку ран.
— Предлагаю сделку.
— Какую?
— У тебя где-то есть спрятанный корабль. Возьми меня с собой и увези с этой планеты.
— А что я получу взамен?
— Жизнь!
— Едва ли ты, в своем теперешнем положении, можешь мне угрожать.
— Я тебе не угрожаю. Я предлагаю услуги, чтобы спасти твою жизнь, если ты спасешь мою.
— От чего спасать?
— Ты знаешь, что я возвратил к жизни нескольких людей?
— Да, ты стащил Воспроизводящие Ленты… Кстати, как ты это смог сделать?
— Телепортация. Это мой дар. Я могу переносить небольшие предметы с места на место. Много лет назад, когда я только начинал подготавливать мою месть, я несколько раз посетил Землю, и каждый раз, кстати, кто-то из твоих врагов ли, друзей ли, умирал. Потом я ждал, пока не накопится достаточных средств, чтобы купить эту планету. А для мироформиста несложно научиться обращаться с Лентами.
— «Друзей», «врагов» — ты воспроизвел их именно тут?
— Да.
— Зачем?
— Чтобы ты увидел, как снова будут страдать твои близкие и любимые, прежде чем сам не умрешь. Жаль, что это не получилось. А твои враги должны были наслаждаться твоими мучениями.
— А почему ты поступил так коварно с человеком по имени Данго?
— Он меня раздражал. История его гибели должна быть предостережением для тебя. Я избавился от него, доставив ему максимум мучений.
— Понятно. Но почему здесь, на Иллирии?
— О Боже! Разве это не твоя любимая планета после Вольной, которая для меня недоступна? Разве это не твое любимое детище?
— Это так.
— Чего же лучшего искать?
Я выбросил сигарету и загасил ее каблуком.
— Ты оказался сильнее, чем я предполагал, — добавил после паузы Грин Грин. — Ты, Френк, смог его однажды убить, а меня он победил и отобрал у меня нечто, не имеющее цены…
А я вдруг мысленно оказался на резной крыше дома, на Вольной. Я покуривал сигарету, а напротив сидел Льюис Бриггс в образе бритой мартышки, и я пробегал глазами список имен, который он мне передал. Так что телепатия здесь ни при чем: просто память и логическое мышление плюс мрачные предчувствия.
— Майк Шендон, — прошептал я.
— Я не знал, что это такое, а иначе бы не воспроизвел его ни в коем случае.
Я мог бы и пораньше обо всем догадаться! Ведь я знал, что он оживил всех, но я был занят лишь мыслями о Кати и других близких мне людях…
— Ты дурак с куском кости вместо мозга, — выругался я. — Дурак и сукин сын!
