Николай Чадович - Враг за Гималаями
А как же тогда история? Как относиться к греческим, римским, китайским и индийским источникам, не упоминавшим об этом эпохальном событии даже словечком? Да просто плюнуть на них…
Неужели, как и в случае с кефалогеретами, я вновь угодил в другую, иначе выстроенную историю? Похоже на то…
Я был так оглушен этой шальной мыслью, что даже пропустил мимо ушей слова Ганеши, обращенные ко мне. В реальность меня вернул щипок одного из царедворцев.
– Ты спишь с открытыми глазами, сын Васудевы! – возвысил голос царь царей. – Разве ты не слышал, что я повелел тебе во главе дозорного отряда двинуться в обход Гирканскот моря, прокладывая удобный путь для главных сил армии?
– Прости меня, о большой палец бога Шивы! – дабы замолить оплошность, мне даже пришлось опуститься на одно колено. – Твое мудрое решение поразило меня, как молния, заставив на миг остолбенеть. А сейчас, вновь обретя способность двигаться, я немедленно отправлюсь выполнять твою волю.
Главное, что я ушел из шатра Ганеши живым, что удавалось далеко не каждому. Нет, уж лучше ночевать на голой земле под пологом неба, чем все время находиться на глазах у этого мерзавца!
В тот же лень я повел свое маленькое войско на восток, постоянно придерживаясь береговой полосы. Нищие рыбаки, населявшие эти богом забытые края, заслышав стук копыт наших коней, уходили на лодках в море и оттуда наблюдали, как голодные пришельцы шарят в их хижинах.
Кроме голода и обычных дорожных тягот, нас донимала еще и соль, буквально пропитавшая все вокруг: и землю, и воздух, не говоря уже о воде, которая эту соль и порождала. Она разъедала наши глаза, проникала в легкие, коркой оседала на коже, заставляла ржаветь оружие. Никакая растительность не смогла бы выжить в этих условиях.
Попытка проложить маршрут подальше от берега также не принесла нам никаких дивидендов. Соли здесь было поменьше, зато солнце испепеляло все живое, как адский пламень. Перед походом в пустыню каждый воин нашего отряда имел минимум по три лошади, но спустя несколько недель такого пути на одну лошадь уже приходилось по два человека.
Представляю, какие муки терпели те, кто двигался вслед за нами.
Еще чуть – чуть, и пески Каракумов стали бы могилой для „Акшаухини“, но стихия наконец-то сжалилась над ариями (а может, это Ганеша, знавшийся с потусторонними силами, нагадал удачу).
Небо, в эту пору года обычно безоблачное, внезапно от горизонта до горизонта затянулось сизой мутью. Хлынул ливень, вскоре перешедший в затяжной дождь, который называется еще „грибным“.
Пустыня зазеленела, как по мановению волшебной палочки. Ожили все пересохшие ручьи, среди песков забили родники. К воде потянулись сайгаки, куланы, антилопы и прочие потенциальные шашлыки.
Вдобавок ко всему, кочующие между Каспием и Арапом племена саков, дабы умилостивить грозных пришельцев (и поскорее спровадить их куда подальше), прислали богатые дары – табуны лошадей, отары овец, и даже караван тех самых верблюдов, о которых я рассказывал Ганеше.
Поход благополучно продолжался, и вскоре пески отступили на восток, уступив место заболоченным плавням, из которых при нашем появлении взлетали к небу сонмища самых разнообразных птиц. Тут уж нашим хваленым лучникам было где разгуляться.
Потом берег стал резко поворачивать на запад, и мы достигли реки, двумя протоками впадавшей в Каспий с северо-востока. Несомненно, это был Урал.
Вот так армия Ганеши достигла восточных рубежей матушки-Европы. Случилось то, что раньше не могло привидеться мне даже в страшном сне. По неизвестной пока причине история человечества резко отклонялась в сторону от генерального курса, однажды уже пройденного, доказательства чему хранились в моей памяти, и уходила в область неизведанного.
Губительный перекос надо было как-то устранять, и я не знал никого в этом мире (боги не в счет), кроме себя самого, кто смог бы взяться за столь грандиозное, воистину неподъемное дело.
Здесь мне виделись две возможности. Первая, однажды уже апробированная в борьбе с кефалогеретами – через ментальное пространство проникнуть в прошлое, воплотиться в какую-нибудь подходящую личность, и загодя подорвать растущую мощь ариев. Так сказать, задушить гадину в ее колыбели.
В этом плане, конечно, проще всего было бы ликвидировать Ганешу, ставшею инициатором, а впоследствии и вождем захватнического похода. Но ведь он вовсе не Астерий, единственное в своем роде существо, из чресел которого и вышло все племя кефалогеретов. Едва убьешь этого Ганешу, как сразу объявится другой, благо социально-экономические условия способствуют.
Нет, тут предстоит серьезная работа по устранению причин, породивших экспансионистские устремления ариев, главная из которых – избыточная мощь. Дабы эта мощь нашла себе какой-то иной выход или вообще не возникла бы, необходимо расколоть общество, организовав хорошенькую междоусобицу, например между брахманами и кшатриями. Или поднять восстание вайшьев под лозунгом Полиграфа Полиграфовича Шарикова: „Взять все, да и поделить!“ А еще лучше стравить друг с другом самые могущественные аристократические кланы, как это было в Англии во времена Алой и Белой розы. Когда внутренние проблемы мертвой хваткой вцепятся в горло, все захватнические планы сразу забудутся.
Правда, этот путь чрезвычайно канителен и целиком зависит от воли случая. Можно совершить хоть сто попыток воплощения, и все они окажутся неудачными. Если угадаешь место, так обязательно промахнешься во времени. А попав в нужную эпоху, воплотишься, скажем, в эскимоса, занимающегося моржовым промыслом где-нибудь на побережье Гренландии. Добирайся потом в Индию на самодельном каяке. Есть и другой способ исправить историю, для человеческой натуры более приемлемый, хотя и менее радикальный, чем первый, изрядно попахивающий мистикой. Просто надо своевременно поставить крест на великой армии, забравшейся так далеко от родины.
И учинить это лучше всего прямо здесь, на границах Ойкумены, в крайнем случае в междуречье Волги и Дона, где много веков спустя найдет свой бесславный конец другая арийская армия, правда, двигавшаяся в противоположном направлении. Район этот на судьбы человеческой цивилизации особого влияния никогда не оказывал, а народы древности, населявшие его, бесследно исчезли. Темное дело надо делать в глухом месте.
Самым естественным образом, хотя уже в совершенно другом контексте, вновь встает вопрос о ликвидации Ганеши. Убить его – значит обезглавить армию. Общая беда всех тиранов – нетерпимость к незаурядным личностям. Поэтому их дело обычно не имеет продолжателей. Как только кнут и вожжи выпадут из окоченевших рук Ганеши, его огромное стадо, гордо именуемое „Акшаухини“, сразу утратит воинственный пыл и разбредется по всему обитаемому миру, что, кстати говоря, тоже нежелательно.
