Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус
Вскоре Дмитрий уже перестал ощущать движение, а действо, разворачивающееся перед его глазами, превратилось в кадры старого кинематографа, мелькающие перед глазами со всевозрастающей скоростью.
Голова ватная, выросшая до небес, кажется, вот-вот взорвется, и тогда сотни светящихся «Я» разлетятся во все стороны, как выпущенные на волю привидения. Мысли путаются и уже трудно отличить чужие от своих, а тело не ощущается вовсе, словно и нет его. Есть только множество сознаний, слившихся в единое целое и заполнивших все его существо без остатка. Есть только расширяющийся общий дух, вбирающий в себя все новых и новых постояльцев.
– Долго еще? – поинтересовался Потемкин, не переставая перемещаться по ветвям Хронодендрида.
Он больше не разбирал дороги, просто шел вперед, на ходу подбирая все свои «Я». Больше не было разницы между гибнущими Димами и теми, кого еще не достал разрастающийся хаос.
– Боюсь, такими темпами нам не собрать и малую толику всех, – услышал он ПервоДима и в этот момент ощутил, как холодное «нечто» коснулось его сознания.
– Смотри на мир как на часть себя, смотри на себя как на часть мира, – услышал он чужую мысль.
И мир взорвался.
Дмитрий взглянул на себя со стороны и удивился. Его плейт разросся настолько, что он больше не мог различать, где заканчиваются выступающие из головы, светящиеся нити. Следуя за ними, он обнаружил, что они заполняют все окружающее пространство. Но и на этом дело не заканчивалось. Проникая в соседние ветви Хронодендрида, плейт выхватывал психоматрицу очередного Дима и просачивался в следующий мир. Ощущая себя в несчетном количестве мест одновременно, Дмитрий видел множество меняющихся картинок, наложенных друг на друга, будто ежесекундно обозревал чужими глазами все заселенные миры древа времен. Он вдруг в мельчайших деталях вспомнил свое первое подключение к программатору и удивился сходству ощущений. Он не только видел иномерную действительность глазами всех своих ипостасей, но и мог управлять мириадами тел, чувствовал каждую клетку этих тел, мог обдумать всякую мысль, появляющуюся в их головах, как если бы она была его собственной.
– Но как?! – удивился он.
Ощущение чужого присутствия исчезло, однако картинки из множества миров все еще мелькали перед его глазами. Дмитрий необъяснимым образом знал, что находится в пространстве, в котором информация столь же материальна, как и материя. Этот мир напоминал лабораторию Бейрута, только он был везде. Он знал это, он каким-то особым образом видел это, но объяснить, откуда пришло это знание, не мог.
– Садовник! – мелькнула в голове догадка, но Дмитрий тут же забыл и о ней, и обо всем на свете: Вселенское мироощущение поблекло. Теряя четкость, реальности начали расслаиваться. Часть из них исчезла сразу, другая все еще висела перед глазами.
– Соберись! – рявкнул ПервоДим.
На секунду отрываясь от тускнеющих картин гибнущего Мироздания, Потемкин всмотрелся внутрь себя. Плейт пылал всеми цветами радуги. Вбирая в себя необозримое громадьё сознаний, сплетая из невесомых светящихся нитей неописуемой сложности узоры, он стал похож на фантастический многомерный артефакт. Проникая во все миры древа времен, его отростки исчезали в бесконечности многомерного Универсума.
Дмитрий ощущал, как холодная пустота, будто плесень, расползается по его телу. Он был древом времен, а каждый из миров был молекулой его тела. Он чувствовал необходимость бросить вызов незыблемому закону, уничтожающему его Вселенную.
– Я человек! – заорал он неистово. – И я не боюсь тебя!
– Поспеши!
Ему вдруг показалось, что голос идет отовсюду. Бесконечно-большое «нечто» посмотрело на него издалека и еще быстрее продолжило свой путь, сминая перегородки между мирами, разрушая структуру Хронодендрида. «Время на исходе», – возникла в голове мысль Бейрута, и Дмитрий рванулся к хакеру. Мир скакнул навстречу, и перед глазами появилась израненная Земля.
Тяжелые чернильные тучи висели над головой. Кое-где в сплошном, непроницаемом для лунного света ковре еще оставались промежутки, но и в них невозможно было разглядеть звезд. Лишь холодная мертвая пустота. И шуршание падающих капель.
Расширяя видимый горизонт, Дмитрий посмотрел на вокруг, но увидел лишь мерцающую водяную стену. Чернильный дождь готов был превратиться в нескончаемый ливень. Везде, где светящиеся капли касались земли, поверхность планеты таяла, как большой кусок сахара под струями горячей воды. Там где она пролилась, образовались громадные трещины-каньоны, и они стремительно расширялись, пожирая дома, деревья и людей, оказавшихся поблизости.
Промышленные города пострадали больше всего. Именно над ними фиолетовые тучи пролились сотнями тонн сияющей смерти. Большинство миллионников лежали в руинах, высвечиваемых огнем многочисленных пожарищ.
Дмитрий молча взирал на невероятные разрушения, вздрагивая всяких раз, когда взгляд его касался очередного мегаполиса. Каждый город пополнял бесчисленный список человеческих жертв. Десятки миллионов людей погибли, сотни миллионов остались без крова. Нетрудно было предположить, скольким предстояло умереть в ближайшие часы.
Но самое страшное еще только ожидало человечество. Дмитрий видел, как следом за видимым противником в Земную реальность все больше просачивается незримый Демон – закон, которого не избежать, и от которого нет спасения.
Темнота скрывала небольшие поселения. Они по непонятным причинам оказались нетронутыми и замерли без техногенной подсветки, словно боясь выдать свое присутствие лишним огоньком.
Дмитрий уменьшил угол зрения, и предметы тут же метнулись навстречу. Маленькие точки, вырастая, превратились в обломки домов, вокруг которых бродили безумные люди. Горизонт же, напротив, быстро отдалился, мрачное небо мгновенно взлетело вверх, возвращаясь на свое привычное место. Задирая голову, он почувствовал поток внимания, исходящий, как ему показалось, прямо из центра тучи. Опасность приближалась и он сместился. Вовремя. Темная, фиолетово-черная клякса дрогнула, встречая взгляд человека, и громыхнула раскатами обыкновенного грома. Вот только вместо яркой молнии, небо распорол черный разряд и с шипением вонзился в землю, там, где только что стоял Потемкин. Большой кусок асфальта отвалился от края провала и шумно рухнул в глубину.
Дыра в земле под дрожащим коконом инфопространства быстро расширялась. Вобрав в себя несколько километров чернильной пустоты, она казалась бездонной. Где-то вдали едва заметно вычерчивался противоположный край, мерцая огнями затухающих пожарищ – по-видимому, все, что могло гореть, уже сгорело.
