Евгений Прошкин - Слой
Тетрадь. Определенно, им нужна тетрадь. Красная. В клеточку, небось. Фу ты, прямо как в сказке про отличников. Им – это Немаляеву. И Нуркину. Хотя, не факт, что они и здесь вместе. Петр вспомнил разговор в «Золоте нибелунгов» – Немаляев уже тогда пускал слюну насчет возвращения. Блеф. Но зачем? И отпустил его – зачем? Еще и со спектаклем. Хотел через него на Ополчение выйти? Да где оно, горемычное…
И сейчас тоже. Мурлыкни он Саперу в трубочку, через секунду – три теплых трупа. Получите, распишитесь. Ан нет, ушли. Тетрадь не нашли и свалили. Красную тетрадь. Красненькую… А если б нашли? Вот тогда другое дело. Тогда он, сотник Ополчения, был бы не интересен. А пока, стало быть, нужен. Пока Немаляев верит, что он ищет Костю. Уникального Роговцева, который обучит его шляться по слоям, как по бульвару.
А тетрадочки-то нет. Не то дамы сперли, не то Ренатик подсуетился. Зачем ему, он же тупой! И еще – Константин. Нет, с его стороны это глупо. Сам же про нее и сказал. Сам сказал – сам украл. Как там Людмила говорила? Афоризмы… Все – брехня. В тумане все. В таком жутком туманище. Неадекватный Зайнуллин, просвещающийся Роговцев, боевые подруги, невесть откуда свалившиеся, и на удивление гуманный Немаляев. Душка Сан Саныч.
– Ренат, ты в Мурманске не бывал? – Спросил Петр.
– Нет, и не собираюсь, – буркнул Зайнуллин, пережевывая сыр. К колбасе он по понятным причинам не прикасался.
– Собирайся, Ренат. То, что ты там не был, – это хорошо. В психдиспансере в ихнем не значишься. Завтра и поедешь. Поездом, потихоньку.
– Я самолеты не люблю. Падают они, суки.
– Поездом, ты не слышишь, что ли? – Повысил голос Петр. – Чтоб не регистрироваться. Костя тебе адрес нарисует. Фамилия – Кокошин. Пришел, увидел и пришил. Только без фейерверков. Культурненько. Деньги на дорогу получишь, ствол…
– У меня «Вальтер».
– Я не забыл. Ствол после акции бросишь на месте, пусть тебя за киллера примут. Он же бандитский?
– Бандитский, – кивнул Константин.
– Вот и ладно. Вопросы.
– А можно я по-своему? Мне один чувачок в дурке про колумбийский галстук…
– Прекрати.
– Да это круто! – Загорелся Ренат. – Вот так горло надрезаешь, и язык оттуда…
Настя перестала есть и крепко приложила Зайнуллина по затылку.
С психом будет трудно, отметил про себя Петр. А с бабищей – подавно.
– Дамы занимаются подбором новой базы. Сроку – три дня.
– Чем платить будешь, команданте? – Спросила Настя.
– Собой, – хихикнул Ренат. – И я на сдачу.
Людмила пнула его под колено. Зайнуллин схватил бутерброд и, прихрамывая, отошел к плите.
– Речи об оплате не идет. Если что потребуется – взяла и купила. Если рассчитываешь на гонорар – до свидания.
– За идею, значит…
– Ты больше привыкла за честь клана пасти рвать? У нас тут тоже клан. Россия называется. А вообще-то…
– Вообще-то, мы вас не держим, – закончил за него Константин. – Я вам денег обещал. Подкину. А там смотрите.
– Куда идти-то, Насть? – Сказала Людмила. – К ментам в засаду? Мы же сюда…
– Ну что ж ты, овца, лезешь? Дай поторговаться немножко! – Улыбаясь, проговорила она. – Условия: с кем спать, с кем не спать – решаем сами. Наберем свою бригаду – командуем сами.
– В пределах общей стратегии, – вставил Петр.
– Финансовые вопросы решаем сами, – продолжала Настя. – Захотим отколоться – никаких разборок, никаких отступных. Расходимся мирно. А, и вот еще: на домашние работы не подписывать. Все делаем по очереди. Мы тебе не женщины Востока.
– Заметно. Короче, вы остаетесь.
– Мы остаемся, – кивнула Людмила.
Костя сходил в комнату и принес оттуда разобранный ПМ.
– Помочь, или справишься?
– Первый ствол родители мне подарили на шестнадцатилетие, – сказала она. – Вернее, это они думали, что он у меня первый.
– Родители, – развел руками Петр. – Они всегда отстают от детей. Господи, что же будет лет через сто!
– Это еще греки спрашивали, – сказал Костя. – Древние. Нам кажется, что мир меняется. На самом деле – нет.
Людмила в мгновение ока собрала пистолет и небрежно бросила его в сумочку.
– Меняются только декорации, – согласилась она.
* * *Немаляев рассеянно повертел в руке бутылку «Карвуазье», но так и не налил.
– Ты уверен? Ты на все сто уверен?
– Штаб, раньше ты мне этого вопроса не задавал, – обиженно проворковала трубка. – На сто, не на сто… не было там никаких записей. Даже блокнотика паршивого не нашли.
– А хорошо искали?
– Ты сам сказал: они где-то на виду. Ну, мы копнули по верхам. Если базар о тайнике, надо специалистов посылать.
– А гаврики? Что у них – шведская семья? Они могли взять, как думаешь? По мордам ничего не заметил?
– Да какие морды? Один вообще не при делах, Петя из него, кажется, бабки вышибает. Телка… с ней тоже не ясно. Каменная. Ствол увидела – и на пол. Но без нервов, строго так: раз-два. Жизнь, похоже, знает. Я ее, вроде, встречал где-то… но не помню. Может, с братком, может – так, сам…
– Что ты мне своими козами голову забиваешь? – Начал злиться Немаляев. – Не помнишь – хрен с ней. Как Петр себя вел? Не дергался?
– Тоже как скала. После разговора, когда стали шмонать, сник немного. Но мне ведь не до него было. Штаб, там квартира недетская, метров сто пятьдесят. Надо группу из десяти человек, и с приборами.
– Дурак! – Крикнул он. – Нет такого прибора, чтоб бумагу искал!
Зря наорал, подумал он. Люди не виноваты. Хочешь добиться толка – объясни солдату его маневр, а потом уж требуй. Но как же объяснить-то? И кому – братве? Впрочем, был у него еще один человек, посвященный в этот странный расклад с переселением душ. Но тот – темная лошадка, его проверять и проверять.
Немаляев раздосадованно вздохнул и налил-таки коньяка. Не спеша выпил, сунул в рот ломтик лимона и задумчиво засопел.
Записи Бориса мог оприходовать и сам Нуркин. Это при нем Влад такой индифферентный, весь якобы в текущем моменте. Владя не прост. Не может быть, чтоб никаких тылов не готовил. Но ведь оперативных возможностей у него – ноль. Допустим, наймет он пару детективов из отставных гэбистов, так чем эти филины лучше его ребят?
Нет, сказал он себе, это Петр отметился. И мудрить тут нечего. Петр их и взял, записи эти долбаные. Если, конечно, они не фикция. И у Бориса он не случайно загостился. Ясный день! Про такие совпадения пусть кино снимают, а мы народ реальный.
Просто Еремин шустрее. Первым вышел на Бориса, устранил – естественно – и все заграбастал. И остался на квартире?.. Зная, что он не единственный охотник до дневников Черных… Обнаглел? Да нет, сотник в этом смысле не хам. Опыт у него хороший. Что тогда?
Завалить сволочугу, все более распаляясь, подумал Немаляев. Как они там?.. «Именем Народного Ополчения»? Ну а мы – именем криминала. Тоже звучит. Именем братвы, будь она проклята.
