Андрей Морголь - Арсенал эволюции
изобретены, раз волшебники пользуются гонцами. Это радовало, как,
впрочем, и удачный перехват корреспонденции тоже.
— Верной дорогой идем, товарищи, — усмехнулся я, возвращая
Радзивиллу письмо.
— Вот только длинная она и тернистая — дорога наша. Но ничего, мы
справимся, — сверкнул глазами князь и швырнул письмо в камин — А это
чтиво Кащеру вредно. Бессонницу заработает.
Ах, княжеский дворец! Огромные красивые залы и галереи, витражи и
орнаменты, роскошь и богатство, праздность и беззаботность —
красота!.. Черта с два! Мрак и скукотища — вот что такое жизнь в
княжеском дворце. За сутки я его излазил вдоль и поперек. Размазанную
повсюду лепнину и фрески без проблем воспроизвел бы по памяти,
насколько могли позволить кривые в плане художеств руки, а
многочисленные витражи просто хотел разбить, из любопытства. Брызги
разноцветного стекла во все стороны — должно было получиться красиво.
Правда, накладно для кошелька. Княжеские сауны — конечно, это нечто!
Но не сидеть же в них круглосуточно.
Из людей на глаза попадались только стражники, прислуга и Скокс
пару раз. Последний, проходя мимо, имел обыкновение с надменным
выражением лица отворачиваться в другую сторону, из-за чего нередко
спотыкался о всяческие канделябры. В общем, кроме Арлеты и
поговорить-то не с кем было. Совет Старейшин проводился за пределами
дворца, поэтому старческих нравоучений тоже вкусить не светило. Ни
Интернета, ни баскетбольных площадок, ни кинотеатра. Что за жизнь?
Охотница хоть подругу себе нашла в лице Ланны, доверенной советницы
Радзивилла по каким-то там швейно-кулинарным вопросам. А меня тянуло
круглосуточно завывать на луну. Благо, хоть кормили во дворце знатно.
Третий день нашего злачного пребывания на княжеских харчах
порадовал одним любопытным случаем. Бесцельно бродил я по коридорам
резиденции, и взор мой обратился на происходящее во внутреннем дворе.
Там шеренгой стояла группа молодых ребят, человек сорок, в одинаковой
серой форме. Выглядели они подавленными и растерянными. А все потому,
что к каждому из них по очереди подходил громила Пагом, что-то говорил
и пристально заглядывал в глаза. Один из парнишек не выдержал давления
и принялся мотать головой, размазывая по лицу слезы. Чуть поодаль
стоял мрачный молодой человек и наблюдал за действом. Жилистый и
худощавый, он при этом выглядел еще более грозно, нежели Пагом.
Ощущалась в этом типе какая-то внутренняя агрессия.
Терзаемый любопытством, я спустился к ним и пристроился в стороне.
Княжеский охранник уже оканчивал досмотр, а разнюнившийся плакса был
отделен от основного коллектива и теперь пребывал в компании двоих
таких же любителей изображать трагедию. И этими двоими, к моему
приятному удивлению, оказались те самые герои, которых богатые
родители пытались припрятать от рук армии в Прилесье, — сыновья
местных купцов. Точно! Деревенские Агамемнон и Менелай, которые
попытались клеить со мной разборки из-за своей «прекрасной» Елены. То
есть Ликии, вроде так ее звали. Проходя мимо них, я ткнул одного
локтем в бок, вежливо поздоровался: «Привет, придурки», — и с
довольной ухмылкой прошел поближе к шеренге парней.
По завершении своей устрашающей процедуры Пагом отошел на
несколько шагов назад и принялся басом декламировать, видимо, давно
изученную наизусть речь:
— Именем князя Радзивилла Седьмого вы все отстранены от мамкиной
сиськи, дабы принять честь в столь сложное для государства время быть
рекрутированными в мидлонскую армию. Каждому из вас присуждается
звание рядового, будет выдано оружие, форма, довольствие и возможность
проявить свои лучшие качества на благо княжества!
Далее все как обычно — про любовь к родине, изощренные пытки
трусливым изменникам и счастливый шанс из розовощеких слюнтяев
превратиться в настоящих мужчин. Закончились его слова следующим
образом:
— Вошли вы сюда как стадо баранов, а в расположение своей части
вернетесь ровным боевым строем, и этим сейчас займется помощник
командира роты, в которой вы будете служить, поручик Атом. Цените
момент, щенки, потом вас будут гонять только младшие унтера с
прапорами.
Угрюмый парень, что стоял в сторонке, молча кивнул Пагому, шустро
проскользнул к рекрутам и тихо, почти шепотом, но весьма убедительно
приказал всем строиться по росту. Ослушаться дураков не нашлось. Я тем
временем подошел к правой руке князя.
— Очень у вас интересное место для селекции новобранцев.
Здоровяк полуобернулся ко мне и нехотя ответил:
— Традиция такая.
— В княжеском дворце ощущается торжественность момента?
— Угу…
— А что, кроме тебя смотр больше некому делать? Вон хотя бы
поручик?
— Я же говорю: традиция. И первую строевую подготовку здесь
проводит сам командир роты — тоже заведено так. Правда, сегодня у
капитана не получилось, ну да волк с ним, — отмахнулся княжеский
помощник.
— А с этими тремя что делать будете? — не унимался я.
— С теми, что ли? — Пагом посмотрел на троих плаксивых изгоев. —
Ничего, пристроим куда-нибудь. Чистить конюшни, еду варить, мало ли. В
армии не только солдаты нужны.
Ой, как хорошо. Надо будет как-нибудь походатайствовать, чтобы
прилесскую золотую молодежь определили ассенизаторами.
— Кстати, раз у вас тут все так торжественно, как в детском садике
на утреннике, отчего родителей не пригласили, песенки строевые не
разучили? — продолжал я любопытствовать.
Здоровяк смерил меня презрительным взглядом и ничего не ответил.
Пока рекруты чуть ли не с кулаками решали, кто из них выше ростом, к
нам подошел поручик. Краем взгляда мне удалось разглядеть черные
черепа на лацканах его зелено-серой формы.
С виду вряд ли кто дал бы молодому человеку больше тридцати. В его
внешности явственно выделялись жесткие, заостренные черты лица,
