Роберт Шекли - Лавка старинных диковин (сборник)
– То есть писатель у нас – ты?
– И писатель, и наследник писательских долгов, – вздохнул Боб.
– Да я к ним привык, вообще-то, – пожал плечами Шекли.
– Все равно не мешало бы от них избавиться, – сказал Боб.
– Что предлагаешь?
– Ты живешь в рассказе, снуешь через Портал туда и сюда, а я живу на Земле и пишу рассказ.
– Но разве можно жить в рассказе?
– Можно, как видишь. Ступай, ищи мир, которого душа желает.
– Тебе легко говорить. А я уже сколько времени торчу в Портале, и ничего еще не случилось, кроме дурацкого разговора с похожим на чеха парнем. Такой рассказ у тебя вряд ли примет заказчик.
– Знаешь, а ведь ты прав. Пора добавить драйва. Кажется, я смогу подбросить тебе несколько персонажей и сюжетных поворотов.
– Они бы совсем не помешали.
– Коли так, жди. Я вернусь, как только найду что-нибудь подходящее. До скорой встречи в эфире.
И связь прервалась. Еще некоторое время Шекли размышлял над услышанным и дивился, до чего же речь Боба похожа на речь его самого. Такие же панические нотки, такая же привычка использовать слова, плохо подходящие к ситуации, такая же бравада висельника.
К вечеру кругом все стихло. Шекли нашел себе ночлег в ничейном кабинете. Там был старенький телевизор, настроенный на канал, по которому крутили «Звездный путь» вперемежку с «Морком и Минди».
Спал он на паласе, а утром обнаружил в ящике стола коробку хлопьев «Ралстон Пурина» и молоко «Эверласт». Позавтракав, Шекли умылся и побрился в соседней душевой и вышел в коридор.
Из дальнего конца коридора доносился шум. Это был весьма необычный набор звуков: женские вздохи, мужское натужное кряканье и скрежет чего-то металлического, перемещаемого волоком по мрамору. Наконец появились источники шума.
Шекли увидел перед собой мужчину не меньше семи футов ростом, с комплекцией Геракла, одетого в львиную шкуру. Живот незнакомца не выказывал ни малейших признаков превращения в пузо – это были литые кубики мышц. Поросячьи глазки глядели очень недобро. Еще, пожалуй, стоит упомянуть палицу, сделанную из какого-то прочного металла, в одной руке и цепь в другой. И на этой цепи здоровяк тащил дюжину плачущих женщин, в том числе и матерей с младенцами на руках.
– Как это понимать? – спросил Шекли.
– Я Свирепый Варвар, – ответил полуголый исполин. – А это мои пленницы.
– Зачем тебе пленницы?
– Они станут моими женами, как только я доберусь до мира, которого желает душа.
– И как ты собираешься до него добраться?
Свирепый Варвар ухмыльнулся и помахал палицей:
– Пробью себе дорогу.
На шее у Свирепого Варвара Шекли заметил пластмассовую коробочку, висящую на серебряной цепочке.
– Что это? – спросил он.
– Данный объект можно классифицировать как «машина Орфея». Представляет собой музыкальное устройство, передающее нежные, успокаивающие звуки, пригодные для слухового восприятия. Выражаясь словами поэта Теннисона, «есть музыка, чей вздох нежнее упадает, чем лепестки отцветших роз, нежнее, чем роса, когда она блистает, роняя слезы на утес» [20]. Для меня нечто подобное совершенно необходимо по причине моей вспыльчивой до крайности натуры – без машины Орфея я бы давно в буквальном смысле лопнул от злости. Не поздоровилось бы и этим очаровательным дамам, находящимся на моем попечении.
– Подожди минутку, ладно? – попросил Шекли.
Он заскочил в пустой кабинет и затворил за собой дверь.
– Боб! Ты здесь?
– А где еще мне быть, если не здесь?
Шекли не отреагировал на язвительный тон.
– Это ты ко мне Варвара подослал?
– Хотелось добавить в фабулу остроты, оживить ее чуточку.
– У него в плену женщины! Он их порабощает!
– Это уже его личная инициатива, я ничего такого не планировал. Чертовы бифуркации!
– И все-таки зачем ты придумал этого парня?
– Ну, надо же с рассказом что-то делать. Ты сам сказал, что неважно получается. Откуда ты родом, не забыл? Из пульп-литературы. Вот и вернись в безоблачное прошлое.
– Но мне нормальный собеседник нужен! Чтобы было с кем пообсуждать рассказ, поспорить.
– Используй формулу.
– Какую еще формулу?
– Ты прекрасно знаешь какую. Поскольку вырос, как и я, на старых пульп-журналах. Когда нам нужно, чтобы люди делали то, чего мы от них хотим, применяется специальная формула.
– И чего я хочу от этого дылды в львиной шкуре?
– Пусть он потратит чуток своей недюжинной силушки для твоего перехода в Соседний Мир.
– Это же Портал, тут силовой путь неприемлем, – возразил Шекли.
– А что приемлемо?
– Не знаю, но лобовые атаки точно не годятся.
– Почему бы не попробовать?
– Потому что этот Свирепый Варвар мне не помощник. Глуповат он, если на то пошло.
– А по мне, он достаточно смышлен для варвара.
– Все равно эта идея не годится, она переусложняет структуру рассказа.
– Ладно, – вздохнул Боб, – может, я и правда перемудрил – столько забот в последние дни навалилось. Придумаю что-нибудь еще. До связи, приятель.
Шекли хотел порасспросить насчет машины Орфея, но Боб успел отключиться.
Когда Шекли вернулся в коридор, там уже не было Свирепого Варвара. Правда, кое-где на ковровом покрытии остались следы ржавых цепей и потерянные заколки для волос.
Остаток дня Шекли провел, слоняясь по коридорам и кабинетам и пытаясь найти дорожку в Соседний Мир. На ночлег он опять расположился в бесхозном офисе. Посмотрел по телевизору старую серию «Морка и Минди», а потом «Звездного пути». Примыкающая кухонька была набита коробками со съедобными хлопьями, а в холодильнике нашлись замороженные гамбургеры. Смерть от голода не грозила.
Он поспал на диванчике, а проснувшись, приготовил себе миску «Ралстона» с молоком. Затем, после бритья и мытья под душем, продолжил блуждания по Порталу.
Шекли постоянно одолевали тревожные мысли. Что, если Боб, его оставшееся на Земле альтер эго, малость туповат? Подсунуть Варвара в качестве главной движущей силы сюжета…
Впрочем, что толку думать об этом? Умственные способности Боба – это умственные способности Шекли, а рассуждать о своих умственных способностях – верный способ их растерять. Да и Боба нельзя судить слишком строго: он в долгах как в шелках, завален счетами. Шекли радоваться надо, что сам он от всего этого избавлен. Тут, в Портале, счетов и долгов нет… Но тут и дома нет, если вдуматься. Ни вкусной еды, ни красивой молодой женщины, встречающей его по вечерам, раскинув нежные объятия либо держа в руках дымящуюся кастрюлю. А хуже всего, что нет и рассказа. Сюжет ну никак не вытанцовывается.
Ни долгов… ни женщины. Кажется, для подсознания Шекли это равноценные понятия, но так это или не так, не представляется возможным выяснить. Когда он переберется куда душа желает – в волшебное, восхитительное место, – найдется ли там для него женщина? Или надо было захватить уже имеющуюся, заковать в цепи и затащить в Соседний Мир силой? Почему-то это не кажется правильным. Бобу вряд ли понравится.
Шекли помотал головой, выбросив из нее неприятные мысли, и пошел в вестибюль Портала, где стояли торговые автоматы с сэндвичами, чили и горячим супом, а еще раскладушки со спальными мешками – для тех, кто пока не нашел дорогу в Соседний Мир.
Шекли наелся, напился и улегся спать. Его растормошили и прошептали в самое ухо:
– Шекли, вы проснулись?
Он открыл глаза и испытал серьезную потребность в кофе.
Говоривший, как будто прочтя его мысль, вложил в руку стаканчик. Шекли с удовольствием хлебнул горяченького.
– Спасибо преогромное! А сахару у вас нет? Впрочем, не важно. Кто вы?
– Друг. Меня прислал Боб.
– Он тоже Шекли, – кивнул Шекли.
– Боб сказал, вам нужен помощник, – сообщил разбудивший его мужчина шепотом Петера Лорре, знаменитого когда-то киноактера. – И вот я здесь.
– Помощник? И какую именно помощь вы имеете в виду?
– Ну, во-первых, сюжетный поворот. А во-вторых, вы, кажется, собирались в Соседний Мир?
Незнакомец уселся на диванчик рядом с Шекли и оказался поджарым и мускулистым платиновым блондином лет тридцати пяти, со стрижкой «ежик». Что-то в чертах его лица наряду с иностранным акцентом в шепоте подсказало Шекли: это, скорее всего, не коренной американец. Блондин был одет в черную кожу, но на рок-звезду не смахивал.
– Как вас зовут? – прошептал Шекли.
– Эрих фон Тюрендельдт, к вашим услугам, – прошептал собеседник голосом Петера Лорре и протянул руку в перчатке.
– Немец? – спросил Шекли.
– В прошлом и будущем, – подтвердил Эрих.
– Это как понимать?
– Нынешнее правительство моей страны лишило меня национальности. Не желают иметь со мной никаких дел, представляете? Я объявлен негерманцем и подлежу аресту на месте. Вот же болваны!
