Юрий Бурносов - Право хотеть
Несколько дней обезумевшие чехардисты вели осаду Центральной Башни, где укрылся Старков. Приняв решение покинуть остров, тот подземным ходом пробрался на побережье, где в секретном гроте его поджидал личный танкер «Адмирал А. Старков». Трюмы судна были за полнены последним поколением портвейнового штамма, который Старков собирался продать на Большой земле.
Решив отпраздновать удачный побег, Старков устроил грандиозную пьянку, в ходе которой отпилил и выбросил штурвал, помпой перекачал в океан содержимое нескольких танков, с криками: «Вот вам, ублюдки, портвейн!», а также разбил судовой компас, радарный комплекс и главный компьютер системы защиты. Сразу после этого были выпущены все ракеты, снаряды и торпеды, а танкер дал течь.
Проснувшись, Старков обнаружил, что накренившийся танкер медленно уходит под воду. Включив систему экстренного спасения, Старков изолировал все отсеки, и танкер остался на плаву, но двигаться самостоятельно уже не мог.
Влекомый течениями, старковский танкер несколько месяцев бороздил Тихий океан, оставляя за собой розовый шлейф — портвейновые бактерии в теплом климате усиленно размножались и лезли наружу сквозь все дыры.
Попадавшие в портвейновую струю животные или погибали, или быстро приспосабливались к жизни в алкогольной среде. В море стали встречаться очень странные существа. Так однажды ночью на танкер напал огромный розовый спрут, вооруженный восемью дубинками. С криком «Отдавай портвейн, ублюдок!», он попытался пробить в танкере дыру и угомонился лишь после того, как Старков запустил в него аккордеоном. Спрут после этого прицепился к неработающему винту и всю последующую неделю орал дурным голосом песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на аккордеоне и отбивая такт дубинкой по крыше старковской каюты. Так продолжалось до тех пор, пока осьминога не съела стая летающих устриц, а аккордеон утонул.
По ночам за бортом слышались странные шепоты, вздохи и крики. Старков не раз слышал боевую песнь морского ежа-берсерка по имени Три Топора, который вышел на тропу войны, перебранку двух медуз, а также лирические стихи, которые ночи напролет читал влюбленный моллюск Морское Блюдечко.
«У, блюдечко! — мрачно подумал Старков. — Читает! Чем я хуже?!»
И Старков, упившись портвейном, прочел стае дельфинов длиннейшую проповедь о Сотворении Мира, в которой отвел себе главную роли Титана, укравшего у богов портвейн, за что и был обречен скитаться по океану. После этого слушавшие его дельфины назвали себя апостолами и понесли братьям свет новой веры.
Когда его паства выросла до нескольких миллионов, Старков объявил, что хочет уйти в Мир Иной, пообещал вернуться в день Страшного Суда, после чего надул резиновую лодку и, подталкиваемый безутешными дельфинами, был доставлен к Европейским берегам.
Бактерия, тем временем, распространилась по всему свету, превратив все водоемы в портвейноемы. Окружающий мир сильно изменился. По небу плыли розовые облака, проливающиеся розовым дождем, розовые реки несли свои воды в розовые моря, по которым плавали розовые айсберги. Все земные организмы уже настолько привыкли к алкоголю, что считали это нормой, а пьянели от чистой воды, которая теперь ценилась на вес золота.
Человечество ушло в глухое средневековье, а местами — и в каменный век. Старков скитался, пытаясь найти себе место в этом мире, примыкая то к бандам чехардистов, которые уже давно забыли, что такое чехарда, а именем Старкова пугали детей; то поступая на службу к феодалам в качестве придворного менестреля. Ни здесь, ни там его долго не терпели. Часто Старков вообще оставался без куска хлеба и без крыши над головой, утоляя жажду одним лишь родниковым портвейном. Однажды он провел ночь, отстреливаясь от мутантов в лабиринтах заброшенного ядерного реактора. Спасло его лишь то, что предводителем их оказался его давний друг Сёма Соснин, узнать которого удалось только по футболке «ДУШЕГУБОВ» с фамилией на спине. Весь следующий день они вспоминали былое за бутылкой воды и пели песни.
— Был я, Сёма, на западе, — говорил подвыпивший Старков. — Есть там море, только портвейн из него пить нельзя — очень уж соленый. Совсем бы люди там пропали, да есть там завод опреснительный, в замке на высокой горе. Большую власть хозяин его имеет! Я у него менестрелем работал, недолго, правда… Грубые там люди, неотесанные. А дальше какие-то ублюдки живут. На двух ногах они уже и не ходят, а только прыгают и поклоняются Великому Тушканчику. Ежели на юг идти, то будет большой залив Кара-Бодун-Гол, где тоже никто не живет. А сразу за ним, на краю пустыни стоит монастырь. Умерщвляют монахи плоть свою и едят только хлеб и портвейн… А дальше, говорят, край света, и если вниз посмотреть, то можно черепаху увидеть, на которой Земля держится…
— А мы, — отвечает Сёма, — аппарат построили, чтобы портвейн в воду перегонять. Нашли на свалке большой ящик железный с надписью: «Розовый портвейн — источник бодрости» и вспять его запустили. Откуда, думаешь, водичка эта? Сами варили! Вот оно как…
— Дык что ж вы, ублюдки! — вскричал Старков. — Это ж такие бешеные бабки можно сделать!
И на следующий день, установив аппарат на шасси от детской коляски, Старков отправился к ближайшему замку.
«Р Е Й Д „Ч Е Р Н О Г О У Б Л Ю Д К А“»
Старков, узнав, что про него пишут рассказы, ужасно возгордился и стал упрашивать Скирюка и Михалыча поскорее их опубликовать. Вскоре это произошло, и Старков, скупив половину тиража, бегал по городу, раздаривая книжки друзьям и знакомым.
— Оппаньки! — сообщал он, раздуваясь от гордости. — Дык ведь прославился я!
Рассказы неожиданно приобрели большую популярность, были несколько раз переизданы и включены во многие литературные альманахи и сборники. Образ Старкова так органично вписался в современную жизнь, что стал нарицательным. Было поставлено несколько пьес и снято несколько кинофильмов о нем, а молодые режиссеры, смело трактуя идею Старкова, даже ввели новый персонаж в Итальянскую комедию масок. Звался он Старконе, и его били все, включая Панталоне и Пьеро.
Однако Старков недолго купался в лучах славы. Стоя как-то раз в очереди за портвейном, он услышал в свой адрес выражение «Тупой, как Старков» и заподозрил неладное.
Мрачные предчувствия его не обманули. Вскоре в радиопередаче «Русский язык для всех» популярно разъяснили, что выражение «Глупый Старков» — это тавтология. Затем в журнале «Здоровье» известный психиатр описал новый вид помешательства, выражающийся в крайней степени идиотизма, отягощенной манией величия, и метко назвал его «Синдромом Старкова».
