Дино Динаев - Командировка в ад
— Надо разведывать объекты по мере их обнаружения и пройти проулок. Он может пригодиться при вынужденном отходе, — привел он свои аргументы.
— Стратег! — съязвил Мошонкин.
Через триста метров попалось второе ответвление в ту же сторону что и первое, но в остальном полная противоположность. Мусор разгребли к стенам домов, деревья вырублены и уложены в поленницу, довольно высокую, занимающую почти всю ширину улицы и оставляющую узкий проход.
— Видите, здесь ходили! — Закатов указал на щель. — Нас приглашают. Мы должны пойти, товарищ полковник. Вы что, боитесь? Пусть Василий первым пойдет!
— Сейчас! — взорвался тот. — Ты сам первым не хочешь? Не хочешь, заставим! Если с тобой что случится, прославишься, и про тебя в газете напишут.
Картазаев остановил готовую вспыхнуть перепалку и сказал, что первым будет он. Когда шел, у него возникло чувство, что дорожное полотно слегка мягчит, словно под ним пустота. Узкий проход тоже навеивал подозрения — идеальное место для ловушки. Оттуда шел неприятный запах, то ли тления, то ли гниения. В общем, распада. Картазаев оглянулся. Верный Мошонкин замер рядом, зато профессор маячил вдалеке, ни на шаг не отступив от основной улицы, и в глазах у него была полная решимость удрать при первой же опасности.
Если б Картазаев не знал профессора как облупленного, он бы возмутился, а так лишь вздохнул и полез в проход. Пробираться было гораздо труднее, чем казалось с первого взгляда: на разной высоте торчали обрубки стволов, цепляя за одежду. Неожиданно в оставленном проулке вместе со вспышкой фиолетового цвета материализовался батискаф. Крышка с сожалеющим вздохом откинулась, и наружу выскользнул Бклоу, крича:
— Назад! Немедленно назад!
Профессор панически вторил ему, слов было не разобрать, потому что он сразу бросился наутек. Картазаев попятился, зацепился за корягу, потерял равновесие и повис ногами кверху. Он бы сам аккуратно выбрался, если бы Мошонкин, втиснувшись в проход, буквально не выдрал его наружу со всей своей деревенской силы. Часть штанов полковника осталась на коряге. Он хотел выговорить напарнику, но, столкнувшись с округлившимися глазами Бклоу, понял, что его дело даже не десятое, а сто десятое. Гелл делал энергичные жесты, чтобы они не шумели и убирались вон. Втроем они выскочили на основную улицу. Профессор успел удалиться метров на сто, где и залег, словно ожидая бомбового удара. Переждав возможную атаку и не дождавшись ничего экстраординарного, Закатов вернулся. Гелл пояснил:
— Прошу прощение за опоздание. Очень неудобное тело, и рефлексы часто не понятны. Я пробовал женское тело, но оно еще неудобнее. Дополнительный балласт торчит и сверху и снизу.
— А в мужском только снизу! — подхватил Мошонкин.
— И то не всегда, — грустно заметил Закатов.
Все вместе они напоминали компанию допившихся до зеленых чертиков приятелей.
— Вы кто? — спросил Картазаев напрямую.
Бклоу приосанился и высокопарно представился:
— Я чистокровный гелл, урожденный на планете Гелла. Меня зовут варлог Бклоу. Варлог — титул, равноценный вашему барону. Я был командиром первого десанта на вашу планету. Поняв всю ошибочность плана Мозгера, я отошел от дел и в меру своих сил пытался помешать, но проиграл. "Гелион" уже в пути.
— Где находится "Гелион"? — спросил Картазаев.
Барон указал в направлении продолжения улицы.
— Если не возражаете, мы бы хотели взглянуть, — осторожно сказал Картазаев.
Барон не возражал, только пояснил, что надо забрать батискаф.
— Тяжелый, наверное, как комод, нам не поднять и вчетвером, — засомневался Мошонкин.
— Ерунда. Я участвовал в проектировании, так что мне знакомо устройство гравипривода, — махнул рукой барон.
— Кстати, вы почему меня остановили? — спросил Картазаев, видя, что гелл не решается войти в проулок.
— Во времена войн геллов и гелоидов были созданы биомашины смерти, После заключения перемирия они были уничтожены. Все кроме одной. Модификация "Тугер-88".Она все время испытывает невыносимые боли до тех пор, пока не убьет свою жертву. Короткая передышка, и боль накатывает опять. Машина эволюционировала, мы даже не знаем, как она убивает. Проулок создан ею, это ловушка.
Гелл, подойдя к батискафу, запустил в нутро руку, щелкнул переключателем, и махина весом, по — крайней мере, в одну тонну легко взмыла в воздух. Поддерживая батискаф на высоте в метр, барон вывел его из проулка.
— Не понимаю, чего вы боялись? — пожал плечами Закатов, в ответ в уши ввинтился низкий утробный вой, переполненный непередаваемого страдания. Профессор подскочил на месте и обписал стену, расположенную в метре от него, даже не испытав затруднений от того, что брюки не были расстегнуты.
— Как у вас ловко получилось, — дрожащим голосом заметил Мошонкин. — Не скажи, что профессор.
На самом деле перепугались все. В крике кроме боли чувствовалась несокрушимая мощь. Сколько мог весить "Тугер"? Несколько центнеров? Тонн? Мстительная ослепленная болью тварь, способная перекусить танк пополам.
— Отсюда лучше уйти, — выразил Картазаев общее мнение.
Барон сделал приглашающий жест, они забрались в батискаф, словно в телегу, и он заскользил над улицей. Закатов попросил рассказать барона о родной планете.
— Представьте гирлянду с нанизанными несколькими шариками, — сказал барон. — Каждый шарик-планета. Гирлянда пронзает несколько пространств, соединяя планеты-близнецы. По существу это одна планета. Гелла и Земля-двойники. И они обречены, — некоторое время слушатели напряженно переваривали новость, никто не решился ничего спросить, и, не дождавшись вопроса, барон продолжил. — Гелла умирает. Нет необходимости посвящать вас в наши технологии, скажу лишь, что наши пищевые цепочки погубили нас. Широко и повсеместно используемые для получения белковой пищи гельминты вошли не только в рацион. Поначалу считалось, что гельминты (тип микрочервей) совершенно безвреден. Планетарной программой они включались во все виды растительных продуктов. Те в свою очередь изменяли свои свойства: возрастал вес, устойчивость к климатическим условиям и животным-паразитам. Первый звонок прозвенел, когда у геллов, потребляющих модифицированные продукты, гельминты обнаружились в крови. Зараза поразила молодое поколение. Но поначалу это не считалось катастрофой. Пропаганда строилась таким образом, чтобы вдолбить в головы мысль, что зараженные дети становятся сильнее предков. Геллы стремились произвести как можно больше зараженного потомства, кланы с наибольшим количеством зараженных считались более могущественными. Пропаганду усилено распространяли те, кто гельминтами не питался, а ел чистую еду. Потом началось страшное. Гельминты увеличились в размерах и начали перемещаться под кожей еще живых существ, причиняя им невыносимые страдания. Геллы умирали, крича от боли. Смерть стала им успокоением. Начался ад. Гельминты, продолжая набирать вес, занимали тела геллов целиком, устраивали в них гнезда. Трупы не успевали хоронить. Закрывались целые мегаполисы. В случае если трупы лежали тесно прижавшись, то гельминты в них объединялись. Появились особи длиной несколько десятков метров. Целые страны населяли тысячи тварей, которые вели между собой нескончаемые войны. Но они не уничтожали друг друга, в случае победы победитель включал в себя побежденного. Так появился гельминтофаг-сверхчервь планетарных масштабов. Огромное блестящее тело было хорошо видно даже со спутников. Над геллами нависла угроза полного уничтожения. Мы решили уйти на планету двойник. Спасения не было для всей цепочки миров, после нас гельминтофаг переполз бы на следующий мир. Мы решили объединиться с вами, а проход за собой обрубить.
