Дино Динаев - Тотальная угроза
— Карги Первой.
— Смеешься, — пробурчал Андрас. — Пока еще смеешься. Я должен был омыть свой детородный орган кровью девственницы, я должен бы поесть запеченного мяса младенца. Гляди, Карга натянет твою жопу на барабан. По всему новому миру будут его возить. По всему Вольду!
Картазаев заклеил ему рот.
— Болтаешь много.
В материалах следствия по делу Дэна Африканца фигурировал такой эпизод. Дэн попал в пустяковое ДТП в Москве, притерся с КАМАЗом в пробке. Позвонил в ГАИ, представился по всей форме, но инспектор приехал только спустя 4 часа. Дело немыслимое для КГБ. Но видно ФСБ для уха современного служаки звучит уже не так грозно, как раньше.
Дэн долго терпеть не стал, спросил у водилы, будет ли тот оплачивать ремонт. Тот опрометчиво послал его, тем самым опустив контору вообще ниже плинтуса. Видно, это была критическая величина, потому что Дэн ГАИ ждать не стал, влепил наглому водиле пулю в лоб и укатил.
Дэна тогда не судили, потому что в грузовике нашли взрывчатку, наркоту и другую массу полезных и нужных дальнобойщику вещей. Включая и задушенную женщину, как выяснилось в последствии, сожительницу Дэна, которая ему надоела.
Картазаев был не сторонник столь радикальных мер поднятия авторитета конторы, но когда столетний дедок воевал с ним на равных (Да что на равных, он едва его не завалил!), все это как-то задевало.
Посему дальнейшее полковник решил тщательно спланировать, чтобы не допустить новых накладок.
На встречу с Гусом Картазаев решил Мику не брать и велел идти ему к лифту и ждать его там. Чтобы паренек до времени не наискал себе приключений, он указал ему на одну из дверей в стене. Теперь тот по внутристенному кольцевому коридору мог беспрепятственно добраться до места встречи.
Мика не балагурил, и вообще вид имел уставший. Словно Андрас выпил из него его молодой задор. Картазаев в сердцах пнул какодемона, заставив того замычать.
Дождавшись, пока Мика не окажется в безопасности, Картазаев погрузил запакованного какодемона на платформу, сам забрался в кабину, одной ногой придавив и контролируя пленника. С помощью ключ-марки и грибковой кнопки с устрашающе накарябанной надписью "Пуск" ему далось запустить электромотор.
Тренькнул звонок как на допотопном трамвае, полиуретановые колеса заелозили по полу, брюхо катнулось по густо обработанному солидолом рельсу. Вагончик тронулся.
Управление включало дополнительно пару кнопок со стрелками вправо-влево. Подчиняясь им, платформа поворачивала на ответвлениях. Полковник обладал абсолютной зрительной памятью и ехал точно по компасу.
Какодемон елозил на полу и косил на него выпученными буркалами. Удивлялся.
— Думал, без тебя не обойдусь! — усмехнулся Картазаев.
Время, прошедшее с момента, как они втроем отправились за тележкой, показались ему вечностью, но по ходу, Гус особенно их не заждался.
Зарок и Калерия притулились чуть в стороне. Сам главарь, увешанный оружием, словно сумитский полевой командир, сидел, привалившись спиной к стеллажу. Отдыхал. Рядом, поставив винтовку стоймя между колен, дремал Феномен.
При виде прибывших Гус вскочил, зло зыркнул глазами:
— Что так долго? Где Ренегат?
Картазаев не вдаваясь в подробности, пояснил, что его зарубил обходчик, который даже и не обходчик, а Андрас. Гус не поверил. В ответ Картазаев завел его за платформу и показал притороченный труп Ренегата. И столкнулся с бешеным взглядом главаря.
— Ты чего мне какого-то урода дохлого показываешь? Где Ренегат?
Ни одежда убитого (рубашка, так как штанов на нем не было), ни долговязая фигура так его до конца и не убедили. Картазаев и сам бы не поверил. Являясь законченным атеистом, он теперь клял судьбу, что не прихватил первого попавшегося монаха в качестве… Кого? Ну, чтобы впереди пустить!
Не слушая его возражений, Гус в сердцах двинулся к пленнику, с треском отодрал скотч, развязал путы. Старик стоял, задумчиво потирая затекшие руки. При этом он нехорошо улыбался, приговаривая:
— Ну, спасибо, Вольд, за заботушку. За то, что спеленал. За то, что привез. Я тебе этого вовек не забуду. Да так долго и не придется.
Картазаев постучал пальчиком в районе груди.
— Марьин корень стучит в мое сердце! Помни об этом старик!
— Что ты могешь знать о Марьином корне? — ухмыльнулся дед. — Понахватался вершков, неуч! Да я саму Марию знал! А ты кто? Кто ты такой? Кто тебя прислал, петрушка ты деревянная!
— Хочешь вывести меня из себя? Считай, что у тебя ни хрена не получилось, — спокойно произнес Картазаев.
Андрас только зубами скрежетнул.
— Закончили? — уточнил Гус. — Я вам не мешаю? — Он взял деда за шкирняк и толкнул к подъемнику. — Иди, доставай контейнер!
У какодемона от столь приватного отношения задеревенела спина. Ники предупреждала Картазаева между первым и вторым минетами:
— Более всего эти твари обожают грубость. Они от нее силу черпают. Специально людей стравливают и становятся сильнее, злее, беспощаднее. Поэтому, не дай святой гримуар, с какодемонами встретишься, не позволяй вывести из себя. Впрочем, это тебе не поможет. Потому что если они тебя встретят, то тебе, милый мой стар-факер, однозначный копец!
Не подавая виду, лжеобходчик взобрался в открытую кабинку, не забыв презрительно плюнуть на притороченного покойника. Он был весь средоточие. Не обращая внимания на демонстративно взявших его на прицел Гуса и Феномена. У Зарока оружия не было. Как и у Картазаева. Впрочем, последний чересчур хорошо представлял себе "дедовскую" силу, чтобы рассчитывать на оружие.
Андрас рулил, словно заправский штабелерщик. Развернул кабину, и сходу подцепил ножами контейнер. Тот выкатился по роликовым подшипникам на платформу. И проделал это как-то легко.
Похоже, Гус будет расстроен, прикинул Картазаев.
Андрас выровнял штабелер и уронил платформу на пол. Контейнер подпрыгнул, лязгнув крышкой. Явно пустой!
Ищите, ищите, ребята, может, найдете пару гнилых желудей, вспомнилась актуальная фраза из "острова сокровищ".
Гус с горящими глазами подскочил к контейнеру и приоткрыл крышку. После чего с воплем с такой силой откинул ее, что едва не раскроил черепушку сунувшемуся в неудачное время и не в то место Феномену.
Картазаев тоже протиснулся вперед. Как и было ясно с самого начала, контейнер был почти пустой. Если не считать странную скукоженную штуковину на дне, представляющую собой спутанный пучок стеблей еще не сжатого хлеба, надломленных в правую и левую сторону, закрученных в узел вместе с золой и присыпанных у корней откровенной гадостью, как-то землей с кладбища, яичной скорлупой и распаренными старыми зернами.
