Эдвар Смит «Док» - Кровавое око Сарпедиона
— Март, ты у нас законник, — скажи, он все предусмотрел?
— Наилучшим образом, — ухмыльнулся Крейн. — Полно, всеобъемлюще, и вместе с тем кратко.
— Ну что ж, тогда вы — член нашего экипажа, — сказал Ситон, однако руки ДюКесну не протянул. — Итак, что вам известно о сложившейся ситуации? Что нам нужно сделать, чтобы вырваться отсюда?
— Вы не сможете этого сделать — и остаться в живых, разумеется. Однако…
— Смею утверждать, что сможем. Наша энергетическая установка при необходимости способна удвоить мощность.
— Я ведь добавил: «и остаться в живых»…
Ситон, представив себе результат воздействия на экипаж ускорения, развиваемого двигателем при полной мощности, растерянно умолк.
— Лучше, что можно сделать, — лечь на гиперболическую орбиту и затем попытаться уйти от звезды. Предполагаю, что для этого потребуется как раз полная мощность. Вопрос только в одном — предпочитает ли ваш друг Крейн сначала сделать расчет, или же попробуем вырваться единым мощным импульсом, а затем осуществим окончательную корректировку?
— Думаю, второй путь лучше. Каковы ваши предложения?
— Прикиньте параметры подходящей орбиты, и — полный ход! Скажем, в течение часа.
— Полная мощность… — задумчиво произнес Крейн. — Вряд ли мне удастся выдержать ускорение… Впрочем, если…
— И я не смогу, — сказала Дороти, в глазах которой заплескалась тревога. — И Маргарет…
— …это единственный выход, то мы включим двигатель на полную мощность, — продолжал Крейн, будто не слыша ее слов, — и потерпим с часок. Вы считаете, без этого не обойтись, ДюКесн?
— Уверен, что нет. Возможно, понадобится даже большая энергия — с каждой минутой наше положение ухудшается.
— Какой выход энергии ты сможешь обеспечить? — спросил Ситон, бросив взгляд на своего помощника.
— Полную мощность — и еще процентов пять, хоть и ненадолго.
— Ну что ж, неплохо, — в раздумье произнес Ситон, как будто просто констатировал факт. — Вот как мы поступим: сдвоим свои ресурсы. ДюКесн займет кресло второго пилота, и мы начнем увеличивать мощность до тех пор, пока хоть один из нас сможет шевельнуть рукой. Будем двигаться в таком режиме час, а там… там посмотрим, многого ли удалось достичь. Идет?
— Идет, — одновременно ответили Крейн и ДюКесн, и трое мужчин принялись за работу. Мартин отправился проверить двигатели, ДюКесн — в обсерваторию, а Ситон подключил шлемы скафандров к баллонам с воздушной смесью, обогащенной кислородом. После этого он уложил Маргарет в кресло, проверил подачу газа в ее скафандр и привязал девушку страховочными ремнями. Потом он повернулся к Дороти…
Дороти уронила голову ему на плечо — он чувствовал ее теплое прерывистое дыхание, слышал тяжелые удары сердца, видел, как в фиолетовой бездне ее глаз плещется страх перед неизвестностью… Но голос ее звучал почти спокойно, когда она проговорила:
— Дик, любимый, если это конец…
— Нет, Долли, еще нет… И я уверен…
Крейн и ДюКесн закончили работу, и Дик, в последний раз стиснув Дороти в объятиях, помог ей устроиться в кресле. Крейн тоже улегся в противоперегрузочное устройство, после чего Ситон с ДюКесном облачились в скафандры и заняли места у спаренных пилотских пультов.
Рычаг сразу же скакнул на двадцать делений — и могучим рывком «Жаворонок» оторвался от своего обреченного собрата, в одиночестве продолжившего свое падение в бездну — беспомощная скорлупка, пилотируемая мертвецом, которой предстояло вдребезги разбиться о пустынную поверхность мертвой звезды.
Деление за делением, теперь уже значительно медленней, нарастала мощность; два рычага согласно двигались в руках пилотов. Каждый из них был втайне уверен, что сумеет продержаться дольше, и эта молчаливая дуэль заняла большее время, чем в это можно было поверить. Наконец Ситон сделал, как ему казалось, последнее усилие и, чувствуя, как темнеет в глазах, откинулся в кресле. Однако спустя минуту он уловил очередную вибрацию корабля, которая дала понять, что ДюКесн еще в сознании.
Дик не мог больше шевельнуть ни единым мускулом; его тело было придавлено к сиденью чудовищной силой тяжести; его отчаянные усилия глотнуть побольше воздуха не имели никакого эффекта: от недостатка кислорода звенело в ушах и мелькали круги перед глазами. И все же, каким бы невероятным это не выглядело, он сконцентрировал все силы и вложил их в последний толчок — рычаг передвинулся еще на одно деление. Теперь он лишь мог сквозь туман, застилавший зрение, следить за показаниями приборов и гадать, сумеет ли ДюКесн побить его ставку в этом смертоносном покере.
Проходила минута за минутой, но ускорение оставалось все тем же — Ситон видел замершую стрелку на циферблате под хрустальным стеклом. Наконец он понял, что теперь один несет ответственность за корабль и экипаж. Он отчаянно боролся с головокружением, пытаясь остаться в сознании до того момента, когда минутная стрелка полностью обежит круг.
Казалось, прошла целая вечность, пока истекли эти шестьдесят минут, Ситон попытался перевести назад свой рычаг, но обнаружил, что мышцы не повинуются ему. Он только сумел чуть-чуть подтолкнуть его, и рычаг упал, размыкая контакт. Жалобно скрипнули ремни безопасности, когда сила инерции бросила вперед пять тел.
ДюКесн пришел в себя и тут же склонился над панелью.
— Вы оказались крепче, чем я, Ситон, — сухо констатировал он, принимаясь за измерения.
— Нам обоим хорошо досталось. Еще немного — и следующее движение вырубило бы и меня, — великодушно ответил Дик и отправился освобождать от пут Дороти и незнакомую девушку.
Через четверть часа Крейн и ДюКесн закончили свои вычисления.
— Достаточный ли импульс мы получили? — спросил Ситон.
— Вполне. Теперь ваш двигатель может вытащить нас из этой дыры.
Крейн нахмурил брови в раздумье.
— Вы не согласны со мной? — осведомился ДюКесн.
— И да, и нет. Вытащить-то он вытащит, но не обойдется без потерь. Похоже, что никто из нас не подумал о пределе Роха.
— Это не может оказать существенного влияния на корабль, — уверенно сказал Ситон. — Стальной сплав корпуса должен выдержать. Другое дело, мы сами…
— Именно это и стоит принять во внимание, — кивнул ДюКесн и повернулся к Мартину. — Как вы оценили массу, Крейн? Теоретически возможный максимум?
— Сейчас… Разумеется, эта звезда не потянет на столько, но надо предположить худшее… Давайте рассчитаем независимо энергию отрыва, — и оба ученых вновь приникли к дисплеям своих компьютеров.
— У меня получилось тридцать девять и семь десятых, — сказал, наконец, ДюКесн. — Что у вас?
