Зиновий Юрьев - Быстрые сны
— А после смерти мисс Каррадос Валерия Басс, вы говорите, стремилась поддерживать отношения только с Паном Колби?
— Да, такое у меня сложилось впечатление.
— Казалась вам ваша помощница счастливой в последние дни?
Профессор оторвался наконец от своих ногтей и посмотрел на лейтенанта:
— Счастливой?
— Угу.
— Нет.
— Производила она на вас впечатление женщины, которая выходит замуж за любимого человека?
— Скорее, наоборот.
— Что значит «наоборот»?
— Я бы сказал, что она производила впечатление женщины, которая не прочь бы выйти замуж, но разочарована отсутствием энтузиазма у своего избранника.
— Вы имеете в виду Иана Колби?
— Возможно.
— Что значит «возможно»?
— Понимаете, мистер Милич, я не занимался психологическим изучением мисс Басс и мистера Колби. Совсем наоборот. Вы полицейский. Вы задаёте мне вопросы, ответы на которые могут иметь значение для следствия, поэтому я стараюсь быть точным. Вы меня понимаете?
— Вполне. И поверьте, я ценю ваше стремление к точности. Скажите, если бы вы узнали, что мисс Басс получила предложение о замужестве от Иана Колби, вы бы удивились?
— Я бы подумал, что для влюблённого жениха мистер Колби ведёт себя, скажем, несколько странно…
— В чём это выражалось?
— Несколько раз я даже замечал, как он старался избегать мисс Басс.
— Вы в этом уверены?
— Такое у меня сложилось впечатление.
— Значит, мистер Колби не походил на влюблённого?
— Боюсь, что нет. Разве что его влюблённость проявлялась тем странным образом, о котором я уже говорил.
— А может быть, мистер Колби просто болезненно застенчивый человек?
— Не думаю. Я бы скорее сказал обратное.
— То есть?
— Никаких следов застенчивости. Умение держаться. Умение свободно и чётко выражать публично свои мысли. Никаких комплексов и ингибиций, которые бросались бы в глаза.
— А нельзя ли отнести любовную застенчивость мистера Колби за счёт его религии? Может быть, синты…
— Не думаю. Насколько я знаю, отношение Христианской синтетической церкви к браку традиционное. Что же касается эмоционального портрета типичного синта, то Эрдстрем и Куча подробно исследовали этот вопрос…
— Простите, мистер Кулик, я не думаю, чтобы меня интересовала работа Эрдстрема и Кучи. Мне вполне достаточно вашего мнения.
— Но я не специалист в области психологии религии.
— Меня не интересуют такие детали. Подведём итоги. Вчера вечером, вернувшись домой, мисс Басс сказала своей служанке, что выходит замуж. По словам служанки, она была очень оживлена, весела, благодушна. Она сказала ей, что выходит замуж и что её жених синт. Судя по поведению Иана Колби и Валерии Басс, это неожиданно для вас?
— По-моему, не только для меня, но и для них самих.
— Скажите, профессор, как психолог можете вы представить себе какой-то фактор, какую-то ситуацию, которая вдруг, в одну минуту всё переменила и заставила бы мистера Колби сделать предложение вашей помощнице?
— Только гипотетически. Повторяю, только гипотетически. Внезапное решение могло быть вызвано каким-то важным дополнительным фактором.
— То есть?
— Ну, допустим, жених вдруг узнает, что невеста должна получить большое наследство. Или что-нибудь в этом роде.
— Благодарю вас. Пока, пожалуй, это всё, о чём я вас хотел спросить.
Дополнительный фактор, подумал лейтенант, направляясь к коттеджу Иана Колби. Неглупо.
…Синт встретил Милича, как старого знакомого:
— Вы уже завтракали? Может быть, хотя бы чашечку кофе?
— Спасибо. Вам никто ничего не говорил сегодня утром? Профессор Хамберт? Или его супруга?
Теолог настороженно посмотрел на лейтенанта. Рука с кофейником замерла.
— Нет. А что случилось? Неужели снова…
— Боюсь, что да…
Колби медленно опустил кофейник на стол:
— Скажите же, не мучайте меня…
— Валерия Басс…
— Валерия? — недоверчиво спросил синт. — Что вы хотите сказать?
— Она была убита в своей квартире в Шервуде прошлой ночью. Убийца раскроил ей череп тяжёлыми каминными щипцами.
Колби уставился на лейтенанта невидящими глазами и вдруг быстро зашептал:
— Нет, нет, боже правый и милосердный, сделай так, чтобы это было неправдой! — Шёпот был страстный и трепетный. — Это не может быть правдой… Не может! Я же видел её только вчера вечером. Я разговаривал с ней.
— О чём? — спросил лейтенант.
Колби поднял на него невидящие глаза, с трудом сфокусировал зрачки.
— О чём? Я сделал ей предложение. Я просил её стать моей женой…
«Она не напрасно пела в ванной, — подумал Милич. — Старуха не лгала. Он действительно сделал ей предложение».
— Кому она могла помешать? — хрипло спросил Колби. — Кому? Может быть, это было ограбление?
— Боюсь, что нет. В квартире ничего не пропало… Мистер Колби, поймите меня правильно. Я полицейский, ведущий следствие. Я не имею права на эмоции. Я должен задать вам несколько вопросов. Я понимаю ваше состояние. Если вы не можете отвечать сейчас, я приду к вам позже.
— Я синт третьего ранга. Я умею владеть своими чувствами. Не думайте обо мне, не обращайте внимания на моё состояние. — Иан Колби медленно выдохнул воздух из лёгких и так же медленно сделал глубокий вдох. — Спрашивайте всё, что вам угодно, мистер Милич. Я молю лишь бога, чтобы мои ответы хоть на миллиметр приблизили нас к поимке преступника. Что за несчастное место, что за несчастный проект! Лина Каррадос, теперь бедная Валерия… — Колби с трудом сделал глотательное движение; кадык его судорожно дёрнулся.
— Благодарю вас, я ценю ваше мужество. Скажите, вы давно ухаживали за мисс Басс?
Синт бросил быстрый взгляд на полицейского. И тут же, чтобы сгладить впечатление настороженности, провёл рукой по лбу.
— Вы спрашиваете, сколько я ухаживал за бедной Валерией? Я не считал дни. Практически с того момента, когда мы познакомились здесь, в Лейквью.
— Как складывались ваши отношения?
— Я не понимаю, мистер Милич…
— Я ведь заранее извинился перед вами. Это чистая формальность. В конце концов, работа полицейского детектива сводится к бесконечным вопросам, часть которых бессмысленна, а другая — неприятна.
— Ну что ж, — пожал плечами синт, — если вы настаиваете… у Валерии был сложный характер. Она была вспыльчива и подозрительна. Но это был человек удивительно цельный и непосредственный. Я быстро понял, что она незаурядная женщина. Она могла быть нежна и очаровательна. Жизнь не раз ранила её, и она выработала в себе защитные реакции. Она надела на себя кольчугу и шлем. И взгляду обычному она казалась суровой и неласковой. Но тому, кто понимал её, кто видел её без доспехов, открывалась трепетная душа, которая тянулась к нежности и любви. Мне повезло, мистер Милич, я сразу понял истинную сущность её натуры…
