Иар Эльтеррус - Безумие Бардов
– А кем ты еще можешь быть? – хрипло бросил Райт, пистолет дрожал в его руках, но все равно смотрел в сторону Исайи. – Здесь или мы, или бандиты… Ты с их стороны пришел.
– Я безоружен, – усмехнулся тот. – И меня не интересуют ни остатки местной армии, ни бандиты. Меня интересуешь только ты.
– И почему же это?
– Да просто так, – в голосе Исайи слышалась легкая насмешка. – Любопытно, знаешь ли, взглянуть на человека, удерживающего свой мир от окончательной гибели и распада.
– Чего?.. – растерялся Райт, он ждал чего угодно, но только не этого. – Ты сумасшедший?
– Конечно! – расхохотался гость. – А ты как думал? Ты тоже безумец!
– Да пошел ты, придурок! – зло выплюнул офицер, его глаза вспыхнули гневом.
– Могу и пойти, – встал Исайя, – но не туда, куда ты меня посылаешь. Там ровным счетом ничего интересного нет, друг мой.
– Стоять! – рявкнул Райт, опуская предохранитель.
– Не делай этого, мальчик, – едва слышно сказал гость, с грустью глядя на него. – Я не имею отношения к вашей идиотской войне.
– А это пусть командование разбирается! – зло буркнул офицер.
– Мне неинтересно ваше командование, – отрицательно покачал головой Исайя. – Прощай.
– Стой!
Однако странный гость больше не обращал на него внимания, он выбрался из окопа и не спеша пошел в сторону позиций банды Сторма. Солдаты продолжали спать. Райт несколько мгновений смотрел ему вслед остановившимся взглядом, затем судорожно поднял пистолет и… выстрелил в удаляющуюся спину. Плечи Исайи дернулись, понуро опустились, он обернулся и посмотрел бывшему гитаристу прямо в глаза. С такой жалостью, с таким сочувствием посмотрел, что у Райта перехватило дыхание. Ему вдруг показалось, что он совершил что-то непоправимое, что-то настолько страшное, что даже названия этому поступку нет, ибо еще не совершалось под этими небесами такого.
Офицер со всхлипом выстрелил еще раз, и во лбу Исаи появилось черное отверстие, однако он даже не пошатнулся – только провел рукой по лбу, и отверстие бесследно исчезло. А в душе Райта рвались какие-то невидимые струны, что-то менялось раз и навсегда. Вокруг потемнело, в воздухе повисла багровая дымка, вызывающая инстинктивные ужас и отвращение.
– Что же ты натворил, глупый мальчишка… – с тоской прошептал Исайя. – Что же ты натворил…
– Что?.. – Райт не узнал собственного голоса, где-то глубоко внутри себя понимая, что гость прав.
– Лишил свой мир надежды. Я же говорил, что только ты его держишь еще, что ты – последний.
– Да кто последний?! – в отчаянии выкрикнул капитан.
– Сейчас объясню, – холодно сказал Исая.
Некоторое время помолчав, он обернулся и бросил через плечо:
– Делай свое дело, Палач!
Воздух сгустился в высокого, очень бледного седого человека в белом плаще до пят и черных очках. Он уважительно поклонился Исайе и снова исчез. Небо вдруг затянулось белесым туманом, и где-то на недоступном человеку уровне загремел реквием. Однако Райт почему-то слышал его и мало того, что слышал, – понимал, что это реквием по его родному миру. И в этом – его вина, ничья больше, только его. Святой Создатель, да как же это?!
– Ты же жив!.. – взвыл офицер, осознав на кого он поднял руку. – Ты же жив!.. Почему?!
– Причем здесь я? – из глаз Исайи смотрела боль. – Все дело в тебе, мальчик… Только в тебе.
– Не понимаю…
– Ты был последним праведником этого мира, но, выстрелив в спину безоружному человеку, ничего плохого тебе не сделавшему, перестал быть им. И больше удерживать ваш мир от распада некому.
– Я?! Праведником?! – ошарашенно отступил к стенке окопа Райт. – Да какой из меня, в хрена, праведник?! Я пил все, что горит! Трахал все, что шевелится! Я убивал! Много убивал!
– И тем не менее, ты был им, – тяжело вздохнул Исайя.
– Не верю!
– Это твое дело – верить или нет, – безразлично пожал плечами гость. – У тебя был моральный стержень, который остальные давно потеряли. Ты скрывал это, мальчик, но не хотел творить подлости. Вспомни-ка. Даже на войне ты избегал ненужной жестокости. Кто, по-твоему, удержал эту дивизию от безумия? Кто помог этим людям остаться людьми? Ты. Если бы среди них не было тебя, они давно бы превратились в подобие банды Сторма. Вспомни, как одно твое присутствие порой предотвращало побоище. И самое главное – вспомни свои сны!
Откуда он знает?! Райт ошеломленно смотрел в грустные глаза Исайи и нервно ежился. Сны… Эти проклятые сны не давали ему покоя с самого начала войны всех против всех. Если других сон освежал, то он утром вставал смертельно уставшим и не сразу приходил в себя. Чего только ни снилось, но чаще всего – кошмары. Массовые убийства, изнасилования, пытки. Райт испытывал непередаваемую жалость к людям из снов – и к жертвам, и к палачам. Он безмолвно взывал к их совести, к их душам, а они потрясенно смотрели друг на друга, и палачи бросались отвязывать жертв, с ужасом и отвращением глядя на свои окровавленные руки. Насильники отпускали насилуемых и становились перед ними на колени, моля о прощении. И те прощали. Прекращались сражения, бойцы разных сторон замирали в недоумении, не понимая ради чего же они воюют. Странные и страшные сны. И каждый из них давался Райту очень тяжело, после каждого болело сердце, не хватало воздуха. Сперва было легче, но в последние два месяца стало совсем невыносимо.
– Ты остался один, – ответил на его мысли Исайя. – До того вас было больше, но кто-то погиб, а кто-то, как ты только что, сдался.
– Не понимаю… – тупо сказал офицер. – Не понимаю…
– Все очень просто, мальчик. Любой мир живет, пока в нем есть хоть один праведник, хоть один, не творящий подлости и жестокости ради выгоды. А если уходит последний праведник, то такой мир становится инфернальным, даже более того – воронкой инферно, затягивающей в себя другие миры. Есть те, чей долг не допустить такого. Бледного, которого ты видел, в вашей религии называют Воздающим.
– Не может от одного человека столько зависеть… – простонал Райт. – Не может…
– К сожалению, может. Ты сам решил не творить зла. Вам, людям, дано право выбора.
– Боже! – офицер выронил пистолет и рухнул на колени. – Помилуй!
Он внезапно осознал, что Исайя полностью прав, и это он, Райт, виновен в предстоящей гибели мира. Но так не должно быть, Создатель! Не должно! Неужели, все? Неужели нет спасения? Похоже, нет… Он тихо завыл от отчаяния. Да пусть ему миллионы лет гореть в аду, только бы спасти других! Создатель, ты же добрый! Ну, пощади же их! Да, пусть они глупые и жестокие, но им же больно!.. Боже, им же больно! За что же ты так? Ну, дай же шанс изменить хоть что-нибудь! Дай шанс спасти их! А он сам готов уплатить за это любую цену… Что-то изменилось вокруг, как будто кто-то, бесконечно могучий, безмолвно спросил: «Ты и в самом деле согласен?»
