Семиозис - Бёрк Сью
Я пишу: «Мы все стремимся к мирному решению».
– Иногда надо сражаться, – возражает она. Она встает и расхаживает туда-сюда, чтобы сделать свои слова внушительнее. – Нельзя вечно их одурманивать, а они атакуют при первой же возможности. Будь на их месте орлы, ты бы захотел их уничтожить.
«У орлов не та степень разумности, – напоминаю я, отыскав внимательный корень. – И кроме того, стекловаров мало. Истребление не цивилизованно. По возможности даже орлов следует не уничтожать, а просто отправлять охотиться в иных местах. Они едят оленьих крабов, которые едят растения, в том числе и меня, так что я ценю их экологическую нишу».
– Орлы достаточно разумны. Они пользуются огнем. Не будь тюльпаном. Вопрос стоит так: мы или они. Сирот пятьдесят два, а у нас максимум сто годных бойцов, а стекловары быстрые, так что у них преимущество.
– Черт, – вмешивается Люсиль. – Так ты предлагаешь убить их сейчас?
Мы все – она, Сосна и я – правильно понимаем нахмуренные лбы, качающиеся головы, опущенные взгляды, все те мелочи, которые выдают мысли остальных членов комитета. Никто не хочет их убивать. Бартоломью переводит для Видеть-Ты, пришедшей на совещание. Ее реакцию прочесть не удается, но я улавливаю запах, значение которого мне неизвестно.
– Ну и глупо, – говорит Сосна. – Можно было бы все закончить. У нас нет времени сидеть и ждать. Надо делать посадки. Надо охотиться. Слова приведут нас всех к смерти.
Она с размаху плюхается на скамью, демонстрируя неуместный гнев.
Миряне уже начали охотиться и работать на полях. Они заново засадили испорченные поля и выполнили достаточно основных работ, чтобы изредка позволять себе дополнительные занятия. Они собрали пыльники крокусов на пряность и установили капканы на молодых ленточников, чтобы выращивать их на волокно. Охотники набили оленей и птиц, спасающихся от наводнения, обеспечив хорошие трапезы. Лесники выловили из реки стволы и уложили сушиться, чтобы распилить на зимние дрова. Миряне много сделали, как и докладывалось комитету, так что пессимизм Сосны оспаривают. Основные и работники сотрудничающих самок начали участвовать в городских работах.
– Стекловары – молодцы, – говорит какой-то фермер. – За три дня делаем работу четырех, хотя они все еще учатся и нам приходится следить за их здоровьем. Если удастся добиться сотрудничества от остальных, то вы только подумайте! Подумайте, что можно будет делать!
Многие улыбаются. Бартоломью переводит, и Видишь-Ты издает запах. Най кивает. Этим утром он попросил меня вырастить флейты с мундштуками, которые подходили бы для ртов стекловаров.
Стекловарское общение запахами людям, видимо, не будет доступно, но я создаю специальные органы чувств и корни, чтобы их понимать. Видишь-Ты уже давала мне уроки, и я начинаю подмечать грамматические правила.
Например, этиловый спирт означает «добро пожаловать» или «расслабьтесь», и является действующим ингредиентом трюфеля, который людьми воспринимается, как чуть сладковатый и приятный. «Идем» – это метиловый спирт. Кроме того, у каждой стекловарской семьи есть свой опознавательный запах – тяжелое стойкое масло, которое выделает только самка и которое ощущается только при очень сильном приближении. «Добро пожаловать» и «идем» легко создаются членами любой касты и быстро рассеиваются по большой площади, и применяются очень разнообразно. Опознавание – специфичное, управляемое и долгодействующее. Сказать «расслабься» может любой. Мало кто из стекловаров способен сказать: «Ты мой». Видишь-Ты умаслила Люсиль, Мари и Бартоломью, которые понимают и ценят это послание.
«Запахов гораздо больше. Это – детский лепет, – сказала мне Видишь-Ты после сегодняшнего урока, в котором присутствовал эвгенол – сладко-пряный фенол, означающий “что ты видишь?” – Ты говоришь и пахнешь как младенец», – добавила она, что я решил считать похвалой. Я уже усвоил кое-какие основы. Можно радоваться немалому мутуализму.
Заседание комитета заканчивается. Люди и стекловары расходятся по домам и засыпают. Праздник дождя у растений заканчивается массовым выделением тиамина для грибной микоризы у наших корней: она поглощает воду и питательные вещества почвы и передает их нам. Я предвкушаю ночь покоя и роста.
Грозовой вихрь принес мне пыльцу от одной из моих голодающих альпийских рощ. Орлы тронулись в путь, направляясь через западные горы к речной долине. Логично. В долину пришли грозы, и орлы понимают их следствия. Разливающиеся реки сгоняют с места их добычу. Они идут охотиться. Продвинутся ли они далеко на север, к нам? Вряд ли: они приучились бояться людей, и, как напомнила Сосна, они относительно разумны. Но я буду бдителен. Пыльца не особо свежая, а орлы умеют быстро бегать.
Несмотря на весеннее время, ветер почти не приносит другой пыльцы из-за сильной влажности, однако опыляемые ветром виды не могут дожидаться идеальных условий, а сейчас ветер постоянно дует с востока. Каждый вид имеет характерную полимерную структуру внешней стенки и защищающие ее масла. Я опознаю пыльцу апельсиновых деревьев по внешним шипам, чешуевидной форме и ароматическому масляному покрову. Выполнили ли они условия и повысили ли питательность? Они сказали, что да, – и им известно наказание за отказ, но я все равно начинаю анализ масла и цитоплазмы.
Летучие мыши поют на лету. Весенние ящерки попискивают, ища пару. Птицы лают. Во влажных канавах шипят и гудят слизни. Под землей пульсируют губки, отфильтровывая ил. Я думаю о музыке и составляю почки для флейт Ная. Растения беззвучны. А это обязательно должно быть так?
Зерна пыльцы быстро распадаются при анализе. Апельсины меня предали. В пыльце нет аскорбиновой кислоты и тиамина – там совершенно иное соединение, производное мочевины. Я проверяю еще раз, используя свежие зерна и обрабатывая данные другим корнем, – и жду, жду определения веществ, потому что масштаб предательства огромен, а последствия могут оказаться катастрофическими.
Результаты подтверждаются. Апельсиновые деревья выработали декстроамфетамин, снимающий снотворный эффект. Апельсиновые деревья отвергли мутуализм и желают зла мне и моим собратьям-мирянам. Сироты получали много сережек апельсиновых деревьев в качестве одного из ингредиентов рагу. Они не под действием успокоительного. Они могут напасть. Нам надо принять меры предосторожности. Немедленно.
В оранжерее читать мой ствол некому. В Доме Собраний никого нет. Медик в клинике задремал. Но мирянам необходимо узнать эту новость! Я должен найти способ их предупредить.
Я наблюдаю за сиротами, хотя ночь очень темная. Облака скрыли звезды и северное сияние. Я вижу сирот в инфракрасном диапазоне – и этой прохладной ночью их тела светятся. Они кажутся медлительными и сонными, однако они не спят. Я отмечаю слишком много мелких движений. Думаю, они выжидают. Возможно, они уже составили планы – а мы не готовы. Сосна говорила, что они нападут при первой же возможности – и я с ней согласен.
Беллона – царица, состоящая в союзе с сиротами, – приходит в движение. Она идет к реке. Часовые на стене находятся в другом месте – проверяют западные ворота. Она останавливается и издает звук, напоминающий треск дерева. Сироты, притворявшиеся спящими, поднимаются на ноги. Даже если бы часовые сейчас вели наблюдение, вряд ли они разглядели бы это в темноте. И что будут делать сироты, которых от города отделяют пятьдесят метров стремительной реки? Сначала им придется вырваться из загона. Но они это знают, а мы знаем, что они враждебно настроены.
Все спят, прочесть мой ствол некому. Орион идет в центр даров. Там он негромко напевает. Если бы я мог сказать ему то, что я узнал, он смог бы отреагировать даже лучше меня: он умный и опытный. Он способен петь, шептать, кричать. Я могу только слушать и наблюдать – и то, что я вижу, иссушает.
За рекой работники-сироты срывают настеленные Кангом крыши, а из жердей и кровли сооружают нечто вроде моста через колючую ограду вокруг них. Основные один за другим сбегают из загона. Возможно, они войдут в лес и убегут из города, а не пойдут в атаку. Надеюсь. Один из основных издает звук ломающегося дерева – и они бегут на север по дороге вдоль берега. Они пришли с севера, из речной долины под большим водопадом. Может… может, они вернутся тем же путем и оставят нас, мирян, в покое? Но Беллона не двигается, а я не верю, что она пожелала бы остаться в городе, если бы сироты ушли. У них есть план – и это не план побега.
