Ярослав Смирнов - Цитатник бегемота
И все кончилось. Иван прислушался к последним затухающим аккордам пастушеской свирели… хотя какая свирель? — была же арфа… или гитара? Да нет — кифара пополам с ситаром, это наверняка… главное — была музыка, и не просто была, она — есть, она…
Иван энергично встряхнулся и похлопал себя свободной рукой по обеим щекам. Рука была облачена в рыцарскую рукавицу, и похлопывание удалось на славу. В другой руке оказался обнаженный меч — заветный клинок, сила и власть в одной стали.
После самоохлопывания в голове у Ивана немного прояснилось. Он огляделся.
Роща осталась далеко позади. Было тихо: кони мирно пощипывали траву.
Иван посмотрел на спутников. Ланселот имел присущий ему в последнее время слегка одурелый вид, а Фома, озабоченно поджав губы, пристраивал у себя за спиной кифару.
При взгляде на музыкальный инструмент Иван наморщился: в ушах у него все еще что-то позванивало и назойливо нашептывало.
— Послушай-ка, добрейший сэр Фома, — сказал он. — А что это такое ты пел? Слова вроде знакомые…
Фома с огромным удивлением посмотрел на него.
— Ты что-то путаешь, сэр Иан, — сказал он. — Слова эти никак не могут быть тебе знакомы. Откуда? Нет-нет, это невозможно…
— А почему? — с любопытством спросил Иван. — Кто автор этих виршей? Ты, что ли?
Тут Фома здорово покраснел и сильно смутился.
— Ну, не совсем… — промямлил он. — Мы тут… я, правда, тоже как бы руку приложил…
— Да ладно, не стесняйся, — добродушно сказал Иван. — Но все-таки, ей-же-ей, я их где-то слышал… Не будешь ли так добр… короче, прочитай мне их. Прочитай, а не спой, пожалуйста… — поспешно добавил он, увидев, что Фома потянул инструмент из-за спины.
Фома поколебался, потом все же заговорил несколько смущенно:
Нежный шорох сновидений
Разрушает стены града;
Эти шепоты и крики -
И надежда, и услада…
Легкий сумрак сновидений
Дарит ясность и надежду.
Сколько судеб — столько мнений;
Мудрецы есть, есть невежды.
Дым сожженных сновидений
Скрыл совсем деревья сада: все теперь прекрасно видно.
— А не видно — и не надо, — буркнул Иван, который стихов не любил в принципе.
Фома неловко усмехнулся, а потом сказал, глядя в сторону:
— Последняя строчка звучит так: «Здесь и тень есть, и прохлада…»
— И о чем же эти стишата? — сердито спросил Иван. — Все вы, рифмоплеты, одинаковы: разную белиберду в одну кучу соберете, получается чушь собачья, а кто-то другой, такой же в общем-то идиот, говорит: ах сколько смысла, ах какая прелесть!..
Фома посмотрел на него удивленно.
— Я, конечно, не могу сказать, что стихи эти хороши хоть в какой-то степени, — произнес он, — но что касается смысла…
— Какого смысла? — насмешливо спросил Иван. — Где тут хоть крупица его? О чем, повторяю, вирши эти?
— Да хотя бы о твоем путешествии, добрый сэр Иан, — пожал плечами Фома.
— О каком? — по-прежнему насмешливо спросил Иван. — От рощи плодоносящей до рощи плотоядной?
— Почему же, — возразил Фома. — Ведь твои баронские владения не в каких-то рощах находятся…
— Какие владения? — машинально спросил Иван.
— Откуда я знаю — какие? Ведь ты же у нас все-таки фон что-то…
Сначала Иван не понял, а когда до него дошло, то ему стало нехорошо, и он пошатнулся в седле, чуть из него не вывалившись. Мысли буквально завертелись у него в голове, причем среди них не было ни одной четкой. Он просто самым постыдным образом, до мурашек на коже и слабости в ногах, растерялся.
Тут Ланселот некоторым образом пришел ему на помощь.
— Эй, — встревоженно позвал он, — добрые сэры, вы что, совсем очумели, а? Нашли о чем болтать в такой момент! Замок уже близко!..
Иван украдкой перевел дух и искоса посмотрел на Фому. Тот смотрел на него вполне простодушно, не понимая, очевидно, что только мгновение назад ввел своего ведомого в состояние глубокого шока. Встретившись с Иваном взглядом, он встревоженно произнес:
— Что с тобой, сэр Иан? Очнись, мы действительно близко от замка короля!
Иван немного успокоился. В самом деле, может, Фома просто обмолвился?.. Ладно, потом проясним…
— Да, — сказал он. — Конечно, надо ехать.
Нахмурившись, он посмотрел вперед. Он увидел еще один лесок, а за ним, на высокой горе, — остроглавый замок.
Почему-то его посетила уверенность, что с этими негустыми зарослями перед королевской резиденцией все в порядке, что деревья не будут бегать с места на место, кусать прохожих за пятки, петь неприличные песни, танцевать, кривляться и вообще вести себя неадекватно. Деревья были как деревья.
— Любезный сэр Фома! — сказал Иван, прищурившись. — Тот замок на горе… это и есть обиталище Артура?
— Да, — лаконично ответил Фома.
— Так мы почти у цели? — уточнил Иван. Ему не понравилась сдержанность Стихоплета.
— Почти, — проронил Фома.
Иван с беспокойством проследил за его взглядом. Ничего вроде бы особенного: лесок, гора, замок… все. Тишь да гладь.
— Тебя что-то беспокоит? — спросил он.
— Да, — коротко ответил Фома.
— Что же? Тихо ведь…
— Слишком тихо, — подчеркнул Фома первое слово. Непонятно откуда внезапно взявшееся беспокойство Стихоплета стало передаваться Ивану.
— Что значит — «слишком»? — спросил он.
— Посмотри. — Фома указал рукой на замок. — На стенах нет ни одного человека.
Иван посмотрел. И правда: сколько он ни приглядывался, ни на стенах, ни на башнях замка, нигде вообще никого видно не было.
— Ну и что с того? — несколько обеспокоенно спросил он.
— Нас уже должны были заметить, — произнес Фома. Лицо его внезапно осунулось. — Должны были бы подать сигнал… или выслать кого-нибудь навстречу.
— А не далековато? — усомнился Иван.
— Нет, — покачал головой Фома. — Здесь так заведено…
— Это точно, — подтвердил Ланселот. Теперь и он выглядел встревоженным. — Нас не могли не узнать… Да и в этом лесочке должна быть охрана.
— Что за чушь, — сказал Иван. — Зачем охрана в лесу? Кстати, а почему его вообще не вырубили? Чисто с военной точки зрения…
— Не всегда военная точка зрения определяет, где расти лесу, а где нет, — мягко перебил его Фома. — Этот лес стоит там, где он должен стоять…
— Ну… как знаете, — неуверенно произнес Иван. — Так что мы будем делать? Едем вперед?..
Любезные сэры не ответили. Они одновременно посмотрели в сторону рощи, из которой недавно выехали. Иван перевел взгляд туда же.
Сквозь голые стволы деревьев из рощи на открытое пространство неслышно просачивались полчища монструозной армии. Словно гной выдавливался через ребра полусгнившего тела с ободранной кожей: и самостоятельно передвигающиеся, и едущие друг на друге гады были одинаково омерзительны и устрашающи одновременно.
