Павел Амнуэль - Конечная остановка (сборник)
Примерно в то же время космологи столкнулись с проблемой скрытой массы. Точнее, вспомнили об идее, которую развивал еще Фриц Цвикки в тридцатых годах, а до него Мерфи в двадцать втором. Они измеряли скорости взаимного движения галактик в скоплениях, и получалось, что видимой массы галактик недостаточно, чтобы объяснить, почему эти скорости так велики. Цвикки утверждал: в скоплениях есть невидимое вещество, которое притягивает галактики и разгоняет их до больших скоростей. Но в те годы проблемой скрытой массы никто не заинтересовался – все думали, что речь идет об ошибках измерений. Станут приборы более чувствительными, и парадокс исчезнет.
Но этого не произошло. В девяностых годах чувствительность аппаратуры стала такой, что измеренные отклонения в скоростях галактик уже невозможно было объяснить ошибками. Пришлось вспомнить идею Цвикки. Оказалось, что действительно существует не наблюдаемое ни в какие телескопы вещество, проявляющее себя только притяжением. Это не черные дыры, которые тоже невидимы сами по себе, но притягивают окружающий газ, и возникает мощное рентгеновское излучение, по которому мы на Земле эти объекты прекрасно обнаруживаем. Может, это нейтронные звезды или темные коричневые карлики – звезды, чья масса меньше солнечной?
Оказалось, однако…
* * *– Стоп, – сказал Спенсер и сделал над столом жест, будто нажал невидимую кнопку, отключая воспроизведение. – Вы полагаете, кто-нибудь в суде станет слушать вашу лекцию? Это верный способ настроить против себя присяжных. Черт побери, Витали, не забывайте, что вас освободили только до суда. А мисс Гилмор до суда останется в тюрьме. Я верно говорю, Мэнтаг?
Адвокат обернулся к столу, за которым детектив сидел, сложив руки на груди, и делал вид, что дожидается, когда ему принесут заказ.
Мэнтаг едва заметно пожал плечами и кивнул – мол, говорите, я слушаю, только не спрашивайте у меня ничего, это ваши проблемы, а не мои, верно?
– Но мне, – подал голос Ланде, – позволили сегодня сказать…
– А на суде не позволят, – Спенсер постучал по столу пальцем, будто судейским молоточком. – Судье хватит и сегодняшнего представления, когда он сидел с глупым видом и понимал пятую часть того, что вы говорили.
– Я думал, что именно мои объяснения… – воинственно начал Ланде.
– …Побудили судью изменить меру пресечения? Глупости. Никогда больше так не думайте. У вашей речи была иная цель, я же вам вчера объяснил. Если бы не трюк с отпечатками пальцев, о котором мне никто не сказал заранее…
– Это не трюк! – возмутился Виталий.
– Ладно, – адвокат взмахнул руками и дернул головой, показывая, что о некоторых вещах при Мэнтаге лучше не говорить. – Давайте так. Витали, я буду задавать вопросы, вы отвечайте – как в зале суда. Если мне что-то будет непонятно из этой вашей космологии, я спрошу. Хорошо?
– Вы можете спросить не о том, о чем нужно.
– Приступим, – сказал адвокат, не обратив на реплику Виталия никакого внимания. – Для начала: меня не интересуют детали ваших теорий, я в них ничего не понимаю.
– Но без этого…
– Не перебивайте! Понял я одно: темное вещество, что бы оно собой ни представляло, находится везде, заполняет все пространство, но мы его не видим, как не видим воздух, которым дышим. Так?
– Не совсем. Воздух мы не видим, но можем определить его химический состав, разложить на элементы, можем нагреть, охладить, даже заморозить так, что воздух превратится в жидкость… Темное же вещество никак с окружающим миром не взаимодействует…
– …Кроме тяжести. Оно притягивает, как вещество обычное. Про воздух я погорячился, ладно. Темное вещество мы не видим, не ощущаем и не можем измерить никакими приборами…
– Пока не можем, – вставил Ланде. – На Большом коллайдере, надеюсь, удастся разбить частицы темного вещества на обычные адроны и доказать…
– Измерить пока не можем, – повторил Спенсер. – Вопрос: при чем здесь мальчишка Линдон? Аутист. Он способен видеть темное вещество? Потому, что его сознание тоже слабо связано с окружающим миром? Линдон – тот прибор, с помощью которого темное вещество можно обнаружить?
– В некотором смысле, – кивнул Виталий. – На самом деле все, конечно, сложнее.
– До сложностей мы еще дойдем. Главное, чтобы эти сложности не заставили судью заснуть и принять решение не в нашу пользу. Дальше: ваша жена, Витали, она тоже, впав в кому, перестала реагировать на окружающий мир. Правда, я читал, что человек в коме все воспринимает, слышит и видит, но показать этого не в состоянии. Это так?
– Не знаю… – Виталий поднес ко рту чашку, обнаружил, что она пуста и растерянно посмотрел на адвоката, будто тот сегодня исполнял еще и обязанности официанта. Спенсер повернулся к столу Мэнтага, взял только что принесенную официантом чашку и поставил перед Виталием. «Эй!», – возмущенно воскликнул детектив, но не сделал движения, чтобы забрать чашку у Спенсера. Виталий отпил глоток, поморщился – кофе оказался с молоком, он так не любил. – Я много читал, пришлось пополнять знания… Известны случаи, когда человек, который, как полагали врачи, находился в коме, на самом деле все воспринимал, но там был неправильно поставлен диагноз. Врачи диагностировали кому, а на самом деле это был паралич – человек даже моргнуть не мог, подать знак, что он все чувствует. Человек в коме полностью лишен какого бы то ни было восприятия реальности.
– Полное отсутствие сознания? – спросил Спенсер. – Никаких снов, да?
– До сих пор это было неизвестно.
– Почему? Многие люди выходили из состояния комы. Даже через двадцать лет. У них не спрашивали, что они видели? Что чувствовали?
– Спрашивали, конечно. Ничего. Но это не доказательство, вы, как адвокат, должны понимать. Вы, к примеру, помните свои сны?
– Я – нет, – огорченно признался Спенсер. – И это всегда меня удручало. Не запоминаю ничего. Но многие помнят. Моя мать… Она каждый день рассказывала свои сны – там у нее проходила параллельная жизнь, иногда там у нее был даже муж другой, и отца это возмущало, когда она рассказывала… Погодите, кто кому тут задает вопросы?
– Мы не в суде, – улыбнулся Виталий, – могу и я вам… Сны люди иногда запоминают, а человек, вышедший из состояния комы, не помнит ничего. За редкими исключениями, которые, как водится, только подтверждают общую закономерность.
– Как это связано с аутизмом?
– Хороший вопрос, – одобрил Виталий. – Но сначала вы спросите: как это связано с темным веществом?
– Ну, и как это связано с темным веществом?
– Непосредственно. Темное вещество – это мироздание в коме. Физическая реальность в летаргическом сне. То, что связывает нашу Вселенную с другими, возникшими в Большом взрыве, о котором вы, конечно, слышали.
