Наталья Деева - Хирург
— Сто десять на шестьдесят, — сказала Катя, снимая стетоскоп.
— Промедол и пипольфен внутримышечно, — скомандовал Хирург, перетащил девушку с дивана на кушетку в процедурном кабинете.
Катя работала быстро, не задавая вопросов. В процедурный вкатилась Валентина Осиповна, окинула кабинет удивлённым взглядом:
— А, это вы… извините… помощь нужна?
— Нет, спасибо.
Дверь закрылась.
Не прошло и минуты после укола, как Оленька расслабилась, зевнула и прошептала:
— Я же просила… домой. Так уже было. Само прошло.
Катя опасливо косилась на неожиданную пациентку, собирая ампулы.
— Спасибо, Катюша. Мы, пожалуй, пойдём.
— Вы уверены?
— Да. У неё приступы головной боли после травмы.
Подтверждая его слова, Оленька медленно поднялась, опёрлась о стену и вымученно улыбнулась медсестре.
Неужели у неё галлюцинации, — думал Хирург, помогая ей встать
— Не смотри на меня так, — сказала Оленька, с его помощью спускаясь по лестнице.
— Помнишь, что ты мне говорила?
— Да, — она снова зевнула. — Я его… и девушку. А может, они живы? — проговорила она с надеждой.
— Обсудим это в машине.
Расположились на заднем сидении. После промедола Оленька слегка осоловела, но тревога не оставила её.
— Он был в больнице. Бычара. В травматологии. Я увидела "Мерс" и пошла за ним, за этим, белобрысым. По-моему, переоделась в больничное. Не знаю, как нашла палату. Почувствовала, — она тряхнула головой, отгоняя сон. — Прихожу, а он после наркоза отходит. Думала, пущу воздух по вене, — она скривилась. — Не смогла. А тут пришла его девушка и начала меня оскорблять. У меня случилось затмение… ну, когда себя не контролируешь. Как бы выпадаешь, а тело живёт своей жизнью. Прихожу в себя, а он дёргается в судорогах, кровь из носа бежит. И девушка… девушка — тоже. Я вылетела оттуда и бегом — в парк. Может… может, ничего страшного, а? — она схватилась за руку Хирурга.
Хирург шумно вздохнул. Оленька прижалась к нему, обняла за шею и заскулила:
— Мне страшно. Очень-очень страшно.
То, что она рассказывает — невероятно. У киллеров не бывает таких способностей. Да, переродившиеся умирают, но не по воле киллера. Чужаки тоже умирают, но реже. В обоих случаях нужно провести ритуал возврата. Никогда не приходилось слышать ни о чём подобном, и если это правда…
— В травматологии, говоришь? — спросил он.
— Да.
— На первом или втором этаже?
— На втором. Шестая палата.
— Побудь здесь, я схожу, посмотрю.
Он сам не знал, что ожидал увидеть. Вот отделение: старинное двухэтажное здание, недалеко от нейрохирургии. Мужики в домашних халатах курят у входа. В коридоре санитарка моет пол.
Как только Хирург вошёл в отделение, в нос ударил запах антисептиков, смешанных с застоявшимся духом немытых тел. На посту никого нет. Медсёстры из процедурного и перевязочной уже разошлись по домам. Ординаторская тоже пустовала. Странно. Он сел на диван и позвонил на второй этаж. Ответил нервный голос. Хирург спросил:
— Вы случайно не знаете, где медперсонал из гнойной хирургии?
— Они все здесь. Вам кого именно?
— Постовую медсестру.
— Сейчас спустится.
Медсестра — молодая женщина приятной полноты — не заставила себя долго ждать.
— Здравствуйте. Ни на минуту нельзя отойти.
— Я Лыков из хирургии, — сказал он на случай, если его не узнают без халата.
Медсестра произнесла короткое "а" и уставилась с интересом.
— Куда все врачи подевались? — спросил он как можно более равнодушно.
— Да на втором этаже ЧП. Больной после операции умер, мало того, что оперированный умер, так ещё и девушка, жена его.
— Очень любопытно, — он поднялся.
— Не знаю… а вы по какому вопросу пришли?
— У вас моя племянница работала в перевязочной…
— Это вам бы с Леной переговорить. Я даже не знала, что кто-то Лене помогает, это ведь не мои обязанности…
— Спасибо, поищу кого-нибудь из врачей.
— Они тоже вряд ли в курсе, — бросила она вдогонку.
На лестничной площадке под дверью толпились люди в белых халатах. Хирург поздоровался, на него посмотрели вскользь. Он был в дружеских отношениях только с заведующей отделением, где работала Оленька. Звали её Майя Игоревна. Очень суеверная женщина, избалованная и не лишённая обаяния.
— Добрый день, Майя, — проговорил он. — Можно вас на пару слов?
Сосредоточенное лицо женщины потеплело.
— Здравствуй-здравствуй, — сказала она, подходя.
— У тебя есть пара минут?
Взглянув на коллег, она ответила:
— Есть, — и добавила шёпотом. — В конце концов, сами создали проблемы, сами пусть и решают.
В кабинете Майя сняла колпак, поправила иссиня-чёрные кудри и промокнула лоб салфеткой. Хирург спросил:
— И во что же они вляпались?
— Кофе будешь? С конфетами? — поставив электрочайник, она села напротив, закинула ногу за ногу. — Идиоты, что ещё скажешь. Взялись оперировать бандюка какого-то с ножевым ранением, а он возьми да умри. Ладно, если бы сам, так ещё и жена его…
— Жену тоже оперировали?
— Жена была абсолютно здорова… то есть не обследована.
— Н-да, — Хирург забарабанил пальцами по столу. — И что, оба — своей смертью?
— Тёмная история. У обоих — обширный геморрагический инсульт… предполагают, что инсульт.
— А вдруг их убили?
— Очень странный способ убийства. Нет, исключено. Разве что, если яд… Вскрытие покажет.
— И кто же рискнул оперировать?
— Станюкович, кто же ещё. С подачи заведующего, конечно. Станюкович крайним будет, он у всех поперёк горла. Анестезиолог прикинется дурачком: "Чего вы от меня хотите? Моё дело маленькое", а заведующий рискует местом. Хотя, — она на мгновенье умолкла. — Если скажет, что не в курсе, операция проводилась за его спиной… авось и обойдётся.
Грациозно поднявшись, она вынула из буфета чашки, заварила кофе, поставила на стол.
— Это ж надо: оперировать в "травме" реанимационного больного, который наверняка был ранен… Это же уголовное дело!
— Хорошо заплатили, наверное.
— Себе дороже за такое браться, — изящные пальчики развернули конфету.
Отхлебнув из чашки, Хирург сказал:
— Кто же знал, что так случится? Дурно пахнет это дело. Очень дурно.
— Не говори.
— Ничего подозрительного не заметили? Никто подозрительный к покойнику не приходил?
— Не заметили. У них там переполох: больной с белочкой буянит, весь поломанный, никак его на хутор Пятницкого не забрать… Ты угощайся, вот конфеты. О чём задумался?
— О том, что над всеми нами — тень прокурора, — он откусил шоколадное печенье.
