Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»
— Я много думала о том, что с нами произошло… — Инга, словно не слышала вопроса. — Точнее: о том, что произошло со мной… Мне иногда казалось, что во мне пробуждается память Тани, которая является моей биологической матерью. Молчи!.. Это не мистика… Отнесись к этому серьёзно… Она, то есть мама, как бы соприкасается с моим сознанием и тогда во мне просыпается её память. Может быть, поэтому ты и снился мне, ещё до нашей встречи. Мне кажется, что иногда я выхожу на контакт с какими-то иными сферами, мирами, тонкими материями. Раньше я не верила в мистику и всякую там эзотерику, но, видимо, нет дыма без огня…
— Почему, ты не хочешь возвращаться на Материк? — прервал Ингу Андрей.
— Здесь мне лучше. В одиночестве я разобралась в своих мыслях и чувствах. Мне тяжело и с тобой, и с отцом. Ведь я в детстве не знала, что он мой отец. И даже была влюблена в него. Как в мужчину. Я знаю: ты любишь меня. Но я знаю, и то, как ты любил мою маму. Твои чувства ко мне — лишь отголоски чувств к ней. Ты любишь не меня, а свои воспоминания. Не спорь, я в тебе разбираюсь лучше, чем ты! Ты — собрание патриархальных пережитков. Я ведь дала тебе флешку с моими воспоминаниями, чтобы ты знал, какая я на самом деле. Ты не сможешь принять меня такую. Со временем ты убедишься в этом… Ты будешь пытаться переделать меня, под себя, но даже у Виктора ничего не вышло…
Андрей вдруг взял ее руку и осторожно поцеловал.
— Я не для этого сюда пришла… — растерянно пробормотала Инга.
— Но ведь когда-нибудь ты захочешь выйти замуж, родить детей…
— Не за россиянина, — быстро сказала Инга. — В России все думают, что современная жизнь дала женщинам слишком много воли, что мы теперь сами не знаем, чего хотим. Вы не желаете признать нашего стремления к равноправию. В вас, если копнуть, сидит уверенность, что женщинам нельзя дозволять того, что дозволено мужчинам. Вы, по сути, азиаты, лишь пытающиеся казаться европейцами…
— Я не отношусь к их числу, — пробурчал Андрей.
— Ведь ничто не мешало тебе иметь множество женщин…
— Это была чистая физиология…
— А почему нам, женщинам, нельзя удовлетворять свою физиологию? Я с тобой честна: зачем я должна буду доставлять тебе боль, пробуждать в тебе ревность и нести тебе муки, связанные с укоренившимися в тебе собственническими инстинктами? Зачем я должна буду сковывать свои желания, и жить по законам, которые ты вынес из прошлого… Тем более, что я знаю: век мой недолог. Несмотря на все старания дядюшки, то есть отца, он не всесилен. Чернобыль — сильнее…
— Глупости говоришь! — горячо возразил Андрей. — У тебя гениальный отец! К тому же ты забываешь о прогрессе науки…
— Не знаю… — Инга задумалась. — Я устала… Я хочу наслаждаться жизнью сейчас, пока молода. Ты ни в чём не виноват. Просто мы по-разному относимся к очень многому в современной жизни. Ваше поколение привыкло подавлять в себе естественные желания. А зачем?! Посуди сам: пройдет лет пять, я войду в зрелый возраст, мои потребности в сексуальном плане возрастут, а твои возможности, прости, уменьшатся. И ты будешь страдать, видя, как я общаюсь с молодыми людьми…
— Это мое дело, — буркнул Андрей.
— Ну, как ты представляешь нашу совместную жизнь? — горестно спросила Инга, и Андрей узнал до боли знакомую интонацию Тани. — Чтобы я сидела дома, готовила жрачку и ждала, когда же вернётся с работы мой доблестный муж-офицер?..
— Как же ты, временами, похожа на Татьяну! — прошептал Андрей.
— Да, во мне, наверное, многое от неё, но какою бы она стала, если бы родилась на четверть века позднее? Ты хоть задумывался над этим?!
— Ты, как и она, чего-то недоговариваешь… — сказал вдруг Андрей, страшась правдивого ответа.
— Да, ты прав, — подумав, сказала Инга. — На острове я встретила парня. Он — американец. И он влюбился в меня с первого взгляда. Я это сразу почувствовала. Как только у него будет возможность, он найдёт меня. И не кори меня за отсутствие патриотизма. У нового поколения родиной является вся планета. Вы же мечтали о всепланетном интернационале, когда будут стёрты границы и земляне осознают себя не русскими, или китайцами, а жителями крохотной планетки, с очень ранимой экологией. Эти времена настали… А вы им противитесь, потому, что все произошло не так, как вы хотели. — Инга помолчала. — Мой отъезд в Америку вовсе не означает, что мы больше никогда не сможем видеться. Я буду приезжать в Россию, и мы, надеюсь, останемся друзьями…
— Ну, спасибо! — не выдержал Андрей.
— Мы даже сможем заниматься любовью, — быстро сказала Инга. — Не морщься. Это ведь теперь не считается изменой. Мой американец ко всему этому готов. Или будет готов, если я захочу. И вообще, у них к этому относятся совершенно иначе. Молчи! Я знаю твоё отношение ко всему этому… Может, быть позднее я тоже стану такой, как ты… Ну, к примеру, для того, чтобы не распадалась семья и, чтобы дети имели обоих родителей. Не знаю. Не хочу загадывать…
И во время этого монолога Андрей молчал!.. Он сам себя не узнавал! Ведь всё было правдой. Все именно так и обстояло. Он, конечно, мог что-то возразить, но понимал что всё это бесполезно. Потому, что, в целом она была права…
— Я знаю все, что ты хочешь сказать, — прошептала Инга и прильнула к Андрею. — Возможно, ты и прав: то, что я называю ханжеством, является целомудрием, попыткой оградить подрастающее поколение от нежелательных крайностей. Наверное, какие-то рамки, сдерживающие от постоянного поиска удовольствий, должны быть. Бесконтрольная свобода действительно страшна, ибо сказано: свобода — это осознанная необходимость. Но до этого понимания надо ещё дорасти…
— Молчи, — Андрей поцеловал Ингу в солоноватые губы.
— Ты прав, — шепнула Инга. — Я самая обыкновенная дура…
Дальнейшее происходило в полном молчании, под мерный плеск набегавших волн. И только изредка пустынный берег оглашался счастливыми стонами новоявленной нереиды…
Часть шестая.
Легат и другие
«Люди, кои не брезгуют греховными средствами, могут преуспеть, добиться желаемого, одержав победу над врагами, но их ждет неминуемая духовная погибель».
Рабиндранат Тагор.1. Неожиданный поворот
В этот день в кабинете Широкова было тесно и шумно. С Красного Моря вернулись его подопечные, а с ними прибыли Инга и Виктор Киселевы.
— Ну, поздравляю с прибытием!.. — Павел Иванович по отечески обнял Андрея и Сашу. — Хоть и не уберегли вы, на первых порах, нашу русалку, но за то, что доставили ее, в целости и сохранности — спасибо… — говоря это, Широков внимательно рассматривал Ингу, скромно стоявшую перед ним с опущенной головой, словно нашкодившая школьница. Такую уж роль ей сейчас вздумалось играть.
