Евгений Прошкин - Слой Ноль
Мухин бегом преодолел два поворота и выскочил в узкий коридорчик с торцевой дверью. Ручка поддалась легко, дверь была не заперта. «Люды здесь нет!» — мелькнула суматошная мысль, но едва Виктор вошел в комнату, как понял, что ошибся. Люда здесь была. И она ничего не взрывала...
Людмила была парализована. Еще до того, как к ней приблизиться, Мухин это уже знал. Она лежала на пластиковой каталке со множеством рычажков и кронштейнов — Виктор не сомневался, что Немаляев достал ей самую лучшую кровать, самую удобную. Хотя он также был уверен, что Людмила предпочла бы деревянные нары, лишь бы иметь возможность двигаться.
Двигаться она не могла. Люда, не отрываясь, смотрела в большой плоский монитор, укрепленный под потолком, и даже ее мимика была предельно скупой. Две-три маски — это все, что отражалось на ее бледном, тонком лице.
— Подойди, — тихо сказала она. — У меня наушник. Сними.
Виктор шагнул к Людмиле и, увидев на подушке белый проводок, осторожно вынул у нее из уха «таблетку».
— Ящик уже заколыхал, — проговорила она, по-прежнему глядя в экран.
Мухин, угадав ее желание, сел на кровать так, чтоб закрыть собой монитор.
— Когда?.. — только и спросил он.
— В бункере. Я в лифт зашла. Дальше не помню. — Говорила Люда с трудом. Язык у нее еле ворочался, губы не шевелились и вовсе. — Узнала про эвакуацию, стала тебя искать. Бориса просила... Но абонент был недоступен.
Виктору показалось, что она усмехается, ион в ответ улыбнулся — насколько мог тепло и безмятежно. Из ее глаз выкатились две слезинки.
— Хотела позвать тебя...
— Ну вот! Я услышал и пришел.
— Хорошо. Спасибо. Убей меня, Витя.
— Ты что?! — Он резко отстранился, и Людмила поневоле снова уставилась в телевизор.
— Вернись... Вы скоро уйдете, я знаю. А я?.. Дядя хочет здесь меня оставить. Он гуманист... Немножко. А я не хочу.
— Что ты, Людочка?.. — сказал Мухин, снова загораживая ей экран. — Что ты, родная? Надо жить, надо верить.
— Как ты?.. Как ты веришь, да?
—А что я?..
— "Сука", — напомнила Люда. — Здесь будет то же. И за мной придут. Ты понимаешь, о чем я.
— Да ну, брось... — нетвердо произнес Виктор.
— Меня возьмут все, кому не лень. Это хуже... это гораздо хуже, чем смерть, Витя. Будут меня продавать, проигрывать в карты, менять на патроны... Будут кормить помоями, лишь бы не умерла... И сдавать напрокат. Будут пихать в меня свои грязные...
— Прекрати! — крикнул Мухин. — Ничего не будет! Все будет по-другому!
— Ты ведь не ханжа, Витя. А убить меня просто. Мне сейчас мало надо. Возьми подушку, положи на лицо...
— Да не могу я!.. — взмолился Мухин. — Как я тебя задушу? Я же люблю тебя!
— Вот потому и задушишь, милый. Это ты должен сделать... Обязательно ты. Мы же скоро встретимся. Там, где ты Президент, я не родилась. Но ведь это все равно. Дядина задумка — она же временная... Отыщем нулевой слой. Борис говорил, ты что-то нащупал. И физик у вас появился... Все наладим. И будем вместе... Если не разлюбишь.
Виктор сжал челюсти так, что затрещали зубы, и торопливо отошел к окну. Линию электропередачи поддерживали не шесть опор, а семь, но седьмую, ближнюю, было не видно — она находилась прямо под домом. Для этого Люде пришлось бы встать у самого подоконника.
— Что у тебя случилось? — спросила она. — Что?.. Не получается? Ты уже был в нулевом слое? Ты нашел его? Что там? Говори!
— Нет, я пока не успел, — ответил Виктор, не оборачиваясь. — Дел много в связи с эвакуацией.
— Меня там нет... — прошептала она. — В нулевом — тоже нет. Что за женское счастье? Вы с Борисом остановите машину, и я исчезну...
— Не остановим, — сказал Мухин, возвращаясь к постели. — Там уже ничего не остановишь. Там уже все... Теперь мы можем встретиться только случайно. — Он заглянул ей в глаза, но темные зрачки ничего не отражали. — Где-нибудь, когда-нибудь... В одном из слоев.
— У нас нет столько времени. Слои горят... Вот и нулевой тоже... И наша надежда пропала, да?
Мухин не ответил. Погладив Людмилу по руке, он приподнял ее за спину и привлек к себе.
— Не надо, Витя, — сказала она, глядя куда-то мимо. — Я ничего не чувствую.
— Совсем? — ляпнул он.
— Совсем, Витя. Ничего. Даже боли. И сама себя не чувствую. Меня и здесь как будто нет... Хотела от передозы сдохнуть, но дядя больше одной капсулы не дает. Он у меня добрый. А Костик мог бы... Если б я попросила, он бы сделал. Но это ты должен... Я так решила.
Мухин, как под гипнозом, достал сплющенную картонную коробочку с жирной надписью «CYCLOMEZOTRAMINUM 0.050».
— Что это?
— Драйвер. Им Петр пользуется. Я так и не попробовал. — Он раскрыл упаковку. В двадцати прозрачных ячейках подрагивали маленькие голубые бусинки. — Двадцать должно хватить...
— Хуже не будет, — согласилась она.
Выдавив таблетки, Виктор взял со стола поилку с водой.
— Может, передумаешь?..
— Не смеши...
Она с видимым усилием проглотила, и ее глаза посветлели.
— Передумай, Люда! — сказал Мухин с отчаянием. — Ведь не поздно!..
— Брось. Если повезет, еще увидимся. Если успеем... Попробуем Борьку упросить... сведет нас как-нибудь... не все же они сгорели... слои... пока... не все... сгорели...
С каждым словом голос звучал все тише, и вскоре Виктор уже не мог понять, действительно ли она с ним говорит или это ему кажется. Он взял в руки ее холодную ладонь и прижал к губам, словно хотел согреть. Теплее ладонь не становилась. Через минуту или через час — этого Мухин сказать бы не смог — Людмила слабо шевельнула пальцами. Он пощупал ее запястье, потом горло. Пульса не было. Наклонившись, Виктор поцеловал Люду — первый и последний раз в этой жизни. И закрыл ей глаза.
— Мухин!! — заорали из коридора. — Мухин, нет!! В комнату, грохнув дверью, влетел Немаляев. Виктор не шелохнулся. Он продолжал гладить Люду по руке.
— Ф-фу... — выдохнул Сан Саныч. — Я боялся, ты тут натворишь чего-нибудь...
— Что я мог натворить? — отрешенно произнес Мухин.
— Разного, Витя. Она ведь хотела... ладно, успели...
— Нет, — сказал Мухин.
— Эвакуации не будет, — объявил Немаляев, пропустив его реплику мимо ушей. — Мы остаемся здесь. Костя с Сапером вернулись...
— Что ж так?.. — спросил Виктор, почти не слушая.
— Их выдавило. Они там погибли. Вместе со всеми. Мы потеряли слой. Конец!..
Мухин медленно кивнул. Затем снова. Кивнув в третий и четвертый раз, он вдруг заметил, что это помогает отвлечься. Вокруг не было ничего — только мертвая Людмила. И он, сидящий рядом и бессмысленно мотающий головой...
— Витя, ты что, обкурился? — спросил Костя. В комнате, бубня себе под нос, как тбт облученный, появился Сапер. Чуть позже пришел Шибанов.
