Андрэ Нортон - Звездные врата. Новая порода
Фуртиг понял, что имеет в виду Фоскот: работавшие женщины ловко орудовали длинными, как у Лили-Ха, пальцами.
Сама Лили-Ха стояла в дверях очередной комнаты. Она расправляла какую-то широкую ленту материала, казавшегося весьма объёмным, пока она не свернула его в маленький рулон.
К удивлению Фуртига она произнесла традиционное приветствие Пещер:
— Доброго утра и ясного следа воинам.
— И тебе доброго утра, Выбирающая, — ответил он.
— Выбирающая? — недоумённо повторила она. — Ах, да, я слышала о вашем обычае. Но здесь мы не соблюдаем этот обычай, воин. Однако, если вы ищете Предка, то он здесь. У тебя новая находка, Фоскот?
И Лили-Ха указала на коробочку в руках Фоскота. Он ответил:
— Нет, это просто новое применение знакомой вещи. Как видишь, Лили-Ха, даже мы, простые разведчики, порой можем делать открытия. Как некоторые.
Голос Фоскота принял защищающийся тон, словно ему хотелось утереть нос гордячке, рождённой в Логове. Фуртигу такие эмоции были весьма понятны.
— Любые знания только приветствуются здесь, — кротко ответила Лили-Ха и снова принялись сворачивать новый кусок материала в крошечный свёрток.
Гаммаж оказался не один в своём кабинете. Он сидел в одном из Демонских кресел, устроенных как правило так, что Людям оказывалось неудобно сидеть — разве что забравшись в кресло с ногами. Рядом с Гаммажем расположился крепкого сложения воин, чьё ухо было разорвано, а через подбородок тянулся длинный шрам. Положив ладонь на колено, он во время разговора жестикулировал другой рукой, которая вместо помытой шерстью ладони заканчивалась металлической сферой, оснащённой когтями. Сфера пристёгивалась прямо к остатку культи ремешками. Наверное, это Долар, подумал Фуртиг.
И ещё там сидела Выбирающая. Про Долара можно было сразу сказать, что он нездешний, зато женщина всем своим видом показывала, что она рождена в Логове. На чёрной и шелковистой шёрстке шеи и запястий поблескивали ожерелья из натуральных камней.
Ни она, ни воин не выказали никакого интереса к вошедшим. Но Гаммаж мурлыкающе воскликнул:
— Что ты принёс, Фоскот? Я же вижу, ты торопишься что-то показать мне!
Вместо Фоскота заговорила женщина:
— Он принёс одну из коробок, дающих изображение. У нас множество таких. Ими забавляются дети.
К величайшему торжеству Фуртига Фоскот ехидно заметил:
— Только вы не пользуетесь этими вещами так, как это делает наш собрат!
Гаммаж соскочил с кресла и подошёл поближе.
— А что он делает?
Фоскот и Фуртиг объяснили, а затем Фуртиг показал, что он может сделать. Получились два изображения. Сначала Пещеры, потом — Ю-Ла. Она занималась узкими кожаными полосками, переплетая их и связывая непонятно зачем. Было видно, что у неё ничего не выходит, и она этим огорчена. Однако Гаммаж, увидев её занятие, воскликнул:
— Посмотри-ка, Лоханна, что делает эта женщина!
Та долго рассматривала изображение, после чего спросила Фуртига почти с укором:
— Кто эта малышка?
В вопросе прозвучало столько нетерпения, словно Фуртиг скрывал какую-то жуткую тайну. Он вспомнил, что ему наказывала Ю-Ла и снял с пояса сделанную ею сумочку. Пора было передать просьбу.
— Это Ю-Ла из Пещеры Гаммажа. Вот эту вещь сделала она сама. И просила показать эту вещь Гаммажу.
Гаммаж принял сумочку, словно это была только что найденная ценность неслыханной важности, затем передал её Лоханне. Некоторое время та разглядывала сумочку так же пристально, а затем произнесла:
— Она должна быть здесь, с нами, о, Старейшина. Она не рождена в Логове, но посмотри, что она пишет! И сейчас, взгляни! Она пробует перенять один из секретов Демонов, открыв его самостоятельно! Правда, она делает это неумело, но ведь она сама догадалась! Да, мир ещё не окончательно испортился!
— Похоже, не окончательно. Мы доставим эту девочку сюда, Лоханна. Ну, а теперь, — Гаммаж обернулся к Фуртигу, — расскажи нам, как ты заставляешь коробочку показать изображение того, что ты хочешь увидеть?
— Не знаю. Я просто начинаю думать о том, кою хочу видеть. И этот человек появляется. И эти Люди выглядят не так, как я о них думаю. Может быть, коробочка показывает, чем они занимаются, когда я начинаю думать. Но я не могу быть уверенным, ведь я не знаю, что они делают на самом деле в тот момент, когда я думаю о них.
Фуртиг не собирался объявлять наличие у себя таланта до тех пор, пока этот талант не будет доказан. Несмотря на восторги Фоскота, в присутствии женщины, рождённой в Логове, Фуртиг обязан был вести себя осмотрительно.
Фоскот приказал:
— Расскажи Гаммажу, как ты прошёл через Логова.
Фуртиг, робея, повторил свой рассказ. На это откликнулся однорукий воин:
— Не так уж странно. Мы знаем, что некоторые умеют брать мысленный след.
— Но Фоскот говорит о другом, — поправил Гаммаж. — Фуртиг не просто взял мысленный след. Он шёл по следу того, с кем не был знаком, он ориентировался на человека, с которым никогда прежде не вступал в контакт. Так что талант Фуртига отличается от умения брать мысленный след. Если у его потомства эта черта закрепится, мы в будущем получим довольно много. Что ж, Фуртиг, твой собрат по Пещерам не зря торопил тебя рассказать нам о новом умении. Но что ещё ты сможешь увидеть? Может быть, Логова?
Фуртиг приподнял коробочку. Лицо Ю-Ла исчезло, занесённое туманом. Какое бы место представить — с людьми или пустое? Он вообразил камеру, где его и Фоскота держали Крыстоны. Однако коробочка осталась тёмной.
— У меня не получается видеть места, где нет Людей, — сообщил он Гаммажу.
Тем не менее тот, кажется, отнюдь не был разочарован:
— Значит, твоё искусство связано с живыми существами. Подумай о ком-нибудь, кого ты знаешь в Логове.
Покусывая губу, Фуртиг задумался. И в его голове пронеслась идея! Сейчас его способности смогут подтвердиться наивернейшим способом! Он представил, что хочет увидеть второго стражника-Крыстона, который стерёг его с Фоскотом во время плена.
К его собственному изумлению туман в коробочке сгустился. Картинка появилась, но довольно неровная. Впрочем, детали всё-таки можно было различить. Это поняли наблюдающие за изображением, они тоже удивлённо о чём-то заговорили.
Крыстон лежал на полу в камере, где Фоскота держали в плену. Нога Крыстона была придавлена обломком стены, по-видимому, выбитом при движении Грохотуна. Крыстон был ещё жив, красные глазки сверкали, а рот открывался в беззвучном крике о помощи. Которая уже никогда не придёт, подумал Фуртиг. Скорее всего другие Крыстоны бросили своего воина как бесполезного калеку.
