Роберт Сойер - Факторизация человечности
Теперь не нужен квантовый компьютер для того, чтобы узнать тайну Ханекера — да и любую другую тайну. Тайн — даже унесённых в могилу — более не существовало.
Она перешла в разум Ханекера.
Он не был похож ни на один из разумов, в которых она побывала до сих пор. Этот был мёртв и холоден, словно камень — без активных образов, без активных мыслей. Хизер словно плыла в беззвёздной безлунной ночи по безмолвному чернильному морю.
Однако архив был здесь. То, кем был Джош — и то, что его мучило — хранилось здесь.
Она вообразила себя такой, какой была тогда. Моложе, стройнее, и, пусть не по-настоящему красивая, но обладающая юным пылом, способным сойти за красоту.
И через мгновение что-то щёлкнуло.
Она увидела себя такой, какой видел её он столько лет назад: гладкокожую и невысокую, с обесцвеченными волосами и панковской причёской, с тремя маленькими серебряными колечками — ещё одна подхваченная в Торонто мода — продетыми сквозь левое ухо.
Он не любил её.
Она этому не удивилась. Он был симпатичным аспирантом, и она практически повесилась ему на шею. О, у него были к ней чувства — и они были сексуальными. Однако он уже посвятил себя, как он сам думал, совсем другому стилю жизни.
Он запутался, и его разрывало на части.
Он планировал убить себя. Разумеется, он планировал это заранее — он должен был привезти с собой мышьяк.
И как его кумир Алан Тьюринг, он вкусил отравленного яблока. Попробовал запретное знание.
Она не знала, насколько сильно он страдал, как мучился, раздумывая о том, что делать с ней, что сделать с собой.
Она не могла попрощаться с ним; прощаться было не с кем. То, что случилось все эти годы назад, уже случилось — ничего не изменить.
Но она не была готова удалиться.
Она никогда не была в Алгонкинской радиообсерватории, закрытой уже более четверти века. Понадобилось множество попыток, чтобы отыскать его воспоминания об этом месте — двигаясь извилистым путём от его воспоминаний о ней к его болезненной рефлексии там, за заблокированной снегом дверью. Но в конце концов у неё получилось.
Невероятно, но послание инопланетян действительно было.
Оно представляло собой диаграмму Дрейка; если теории Хомского хоть как-то верны и для других биологических видов, то одной из синтаксических структур, используемых всеми участниками межзвёздных радиокоммуникаций, была решётка, составленная из простого числа колонок и простого числа строк.
Как всегда, существовало две возможные интерпретации, но в данном случае правильная была очевидна, поскольку в ней картинка оказывалась обведена по краю рамкой шириной в один пиксель.
Рамка также пересекала картинку в трёх местах, деля её таким образом на четыре панели: это было похоже на комикс. Хизер на секунду подумала, что, возможно, Кайл был прав — это межзвёздная шутка-убийца.
Поначалу Хизер опасалась, что не будет способа определить, в каком порядке должны быть выстроены панели: слева направо, справа налево, сверху вниз или снизу вверх. Однако после более пристального рассмотрения ответ стал очевиден: один из краёв каждой панели оказался выщерблен. Над самой правой панелью имелся единственный пиксел, отгороженный пустым пикселем с каждой стороны; над другой панелью таких пикселей было два; над третьей — три, и над четвёртой — четыре; пикселы с очевидностью нумеровали панели справа налево.
Первая панель — крайняя правая — изображала несколько произвольно разбросанных элементов, каждый из которых, если заменить единичные биты звёздочками, а нулевые — пробелами, выглядел примерно так:
******
* ** *
******
Вторая панель на первый взгляд изображала то же самое. Взаимное расположение элементов было другим, но казалось настолько же произвольным. Однако, приглядевшись к одному из них, Хизер заметила, что элементы на двух панелях отличаются друг от друга. На второй они выглядели вот так:
******
**** *
******
Джош немедленно окрестил элементы первого типа «глазами», а второго — «пиратами». Хизер не сразу сообразила, почему: у пиратов, по его мысли, один глаз был скрыт наглазной повязкой.
На третьей панели было больше пиратов, чем глаз, и они были расположены так, что глаза оказались в окружении пиратов.
На четвёртой панели глаз не было; остались одни лишь пираты.
Хизер знала, что Джош как-то интерпретировал послание, но она решила не рыться в его памяти, а попытаться решить задачу самостоятельно.
Однако в конце концов она сдалась и снова обратилась к памяти Джоша. Он нашёл разгадку довольно быстро, и Хизер огорчилась тому, что не смогла прийти к тем же выводам сама. Каждый элемент состоял из восемнадцати пикселов — но их этих восемнадцати четырнадцать образовывали рамку вокруг центральной группы из четырёх пикселей: только эти четыре — вполне буквально — и нужно было брать в расчёт. Без рамки и с нулями и единицами вместо пробелов и звёздочек глаза выглядели так:
0110
А пираты — вот так:
1110
Двоичные числа. Глаза представляли собой двоичный эквивалент шести, пираты — четырнадцати.
Эти числа ничего не значили для Хизер.
Как поначалу и для Джоша. Но Хизер сидела, скрючившись, внутри гиперкуба, тогда как Джош имел доступ к обсерваторной библиотеке в Алгонкин-Парке, и в первой же книге, которую он открыл — это был «Физико-химический справочник для компаний по производству синтетических резин» — на форзаце оказалась периодическая таблица.
Ну конечно. Атомные числа. Шесть — это углерод.
А четырнадцать…
Четырнадцать — это кремний.
Джоша осенило в одно мгновение. Хизер не смогла понять, был ли шок, который она ощутила, её собственным, или что-то также пришло от него — призрачное эхо.
Первая панель показывала углеродов, занимающихся своими делами.
Вторая — пришествие кремниев.
Третья — кремнии полностью окружают углеродов.
И на четвёртой — мир, в котором остались одни лишь кремнии.
Проще не придумаешь: биологическая жизнь, основанная на углероде, вытесняется основанным на кремнии искусственным интеллектом.
Хизер порылась в памяти Джоша в поисках информации о звезде, с которой пришло сообщение.
Эпсилон Эридана.
Звезда, которую слушали бесчисленное количество раз в рамках проектов SETI. Звезда, от которой никогда не было зафиксировано никаких сигналов.
Как и человечество, цивилизация Эпсилона Эридана предпочитала слушать, а не передавать. Но одно сообщение — последнее предупреждение — кто-то всё же успел оттуда послать, пока не стало слишком поздно.
