Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике
Я подошел к двум лошадям, взял поводья... Повел их.
Следом за мной шла принцесса, за ней покорно-пришибленно полз дракон.
Замыкал шествие Поэт, все еще выкрикивавший что-то про беду и победу.
Я глянул через плечо и попросил принцессу:
- Заткни ему глотку! Ну, никакой же возможности нет!
Мельком я увидел ее лицо, перекошенное от страха.
Она боялась меня.
Меня, своего спасителя.
А потом я увидел облако пыли и торчащие из этого облака пики.
- Вам не холодно? - с запоздалой вежливостью спросил я принцессу просто потому, что мне хотелось кого-то о чем-то спросить, чтобы не оставаться один на один с этими наставленными на тебя, несущимися издали в облаке грохочущей пыли пиками.
Принцесса молчала. И Поэт замолчал тоже.
Слышно было только жалобное шипение дракона.
Еще - грохот копыт.
Рыцари застопорили ход своих коней у самой драконовой морды, так что мне довелось испытать немало неприятных минут.
Кони знали то, чего не знали люди: это сипящее, хрипящее чудовище не опаснее какой-нибудь каракатицы.
Раздуйте каракатицу до размера горы - и она будет так же ужасна, ее будет трудно раздавить, но убить труда не составит.
Рыцарям удалось сдержать коней.
Дракон задрал голову и, морщась, как морщится брезгливый и сильный человек от унизительной пытки, харкнул в рыцарскую компанию сгустком зелено-красной слюны.
Рыцари натянули поводья.
В наступившей тишине стали слышны астматическое дыхание дракона, фырканье и перетоптывание лошадей, равнодушный посвист жаворонка, всхлипывание принцессы и еще вопли Поэта.
Когда ангелы, - надрывался Поэт,
устают летать, они
сдают свои крылья на сохрание Богу
и спускаются на землю без крыльев
по невидимой лестнице, они дремлют
в деревьях, камнях и лягушках, набираются
сил для новых полетов.
- Заткни его, - попросил я принцессу, он помог мне выдернуть клык, но...
- Вздрог - вдркг - друг,
гром - гроб - сук,
гроб - горб - груб,
гриб - рук - мук...
орал Поэт.
Дракон принялся давиться и кашлять, как не похмелившийся алкоголик.
Один из рыцарей наудачу швырнул копье.
К счастью, он бросал в меня, а не в дракона. И рука у него дрожала. Копье вонзилось у самых моих ног. Конь нагнулся, понюхал копье, презрительно фыркнул и коротко игогокнул.
- Друзья, - начал я, - прекрасно вас понимаю, приказ есть приказ, но чего-то вы не учли. Вот - дракон, - я указал на бессильную гору живого страдающего мяса со слезящимися глазками пьющего философа, - он не убит, а покорен мною. Вы убьете меня - и он убьет вас. Верно?
Дракон, давясь, выхрипнул еще один сгусток красно-зеленой слюны.
Поэт перешел на бормотание, а потом завизжал, как резаный:
- Прочти причту притчу и ответь
на вопрос:
отчего блеск так похож на лязг?
Не оттого ль, что бляск
так похож на лееезг!
Вот этого рыцари не выдержали, они умчались с грохотом хорошего товарняка.
- Ну, - сказал я принцессе, - Кэт, ты успокоилась?
Принцесса шмыгнула носом:
- Успокоишься тут... - она кивнула в сторону Поэта.
Тот и впрямь что-то разошелся.
Я повернулся к нему и сказал:
- Чем орать, пошел бы и принес даме платье...
К моему удивлению, Поэт довольно швыдко побежал за платьем принцессы.
Я меж тем устроился у самых лап дракона, у когтей, вминающихся в землю, и принялся вызывать Контору.
Провозился я довольно долго. Поэт успел приволочь платье, а принцесса одеться. (Белое платье превратилось в серое тряпье, что, в общем-то, гармонировало с перемазанной в грязи Кэт.)
Кони отошли пощипать травку подальше.
- О, рев вер,
доносилось до меня восторженное токование,
о , веер верований...
Я ловил позывные Конторы.
Я расслышал голос, доносящийся из приемника.
- Жак! - заорал я.
- Джек? - услышал я голос Георгия Алоисовича. - Что у тебя?
- Да у меня-то хорошо, - озлился я, - я никак на Контору выйти не могу...
- Убил? Уже убил? - с восхищением выдохнулось, выщелкнулось из приемника.
Лапа дракона чуть заколебалась, словно бы опоре фундамента вздумалось проверить прочность почвы.
- Лучше, - сказал я. - выдернул клык.
- Ох, ты...
- Я до Конторы добраться не могу, - снова пожаловался я.
- Еще бы ты добрался, - объяснил мне Георгий, - у них сегодня праздник...
- Праздник? - подивился я и даже оперся о драконову лапу.
Дракон не пошевелился.
Принцесса и Поэт меж тем уселись на травке рядком и ладком.
Поэт откровенно охмурял принцессу.
- Ну да, - Георгий Алоисович, кажется, был удивлен моей неосведомленностью, - у Гризельды день рождения. Сорок лет в Конторе - и не ожабиться...
- Вот суки, - просто сказал я.
Дракон склонил голову и принялся через силу пощипывать травку. Он шевелил губами, как большая добрая зеленая лошадь.
Я почти заорал в приемник:
- Георгий, голубчик! Я его в холл загоню. В холл, говорю, ракеты загоню! Ага... Поместится, но пусть встречают... Лады? И еще, Жак там галочку поставил - пусть зачеркнет, прием? Да... Мне мало удовольствия читать себя в списках. Годится?
Георгий отозвался:
- Годится... Ты через полчасика подергай, поверти ручку... Отбой.
Я поднялся.
Поэт, не обинуясь, обнимал принцессу за талию.
- Пошли, - сказал я, - доведешь меня до огнедышащей горы - и привет. Тебе - налево, мне - направо.
Принцесса вскочила. Потянула за собой увлекшегося травкой дракона.
- Я с тобой, - сказала она.
Я обалдел. Это не предусматривалось никакими положениями.
- Нельзя, - сказал я, как говорят собаке, вздумавшей положить передние лапы к вам на колени, когда на вас - парадный костюм.
Кэт закусила нижнюю губу.
- Я только с тобой. Мне - страшно.
Я показал на дракона:
- Его я заберу. Тебе бояться нечего.
Кэт покачала головой:
- Я не боюсь дракона. Я боюсь людей.
"Вот не было печали", - подумал я и тут же обрадовался, сейчас Кэт была снова похожа на Мэлори, Мэлори, Мэ...
- Хорошо, - сказал я и добавил: - Я посоветуюсь с начальством.
Получилось - с королем. И я пояснил:
- Со своим королем.
Кэт не удивилась.
Она только спросила:
- Твоя страна - далеко?
Я ответил:
- Очень. Но мы доберемся до нее быстрее, чем до вашей столицы. Притом добраться-то мы туда доберемся, а вот обратно сюда уже не выберемся...
Кэт посмотрела на меня, как провинившаяся собака на строгого хозяина, и снова спросила:
- Ты... убьешь меня, а потом себя?.. Это ваш такой колдовской обычай?
Я обмер. В самом деле, я словно бы описал ей смерть. Очень далекое королевство, куда добраться можно очень скоро, а вот выбраться...
- Нет, - попытался я объяснить ей ситуацию, - если ты, действительно, хочешь со мной, то... это не смерть, это - другое... Видишь небо? На небе ночью - звезды.
