Елена Романова - Агент нокке, или на войне как на войне
Дани Гилдорсон был старше Эрика на целый год, но был слишком маленьким и худеньким для своего возраста. Болезненный мальчишка стойко переносил все испытания. Даже страшные визиты к врачу не сопровождались жалобами и причитаниями. Каждый раз, немного отлежавшись после обморока, упрямо брал в руки кисть и приступал к работе.
На этой стройке Эрика ждала неожиданная радость. Директор, увидев мальчика, попросил еще раз повторить его фамилию. И спросил, нет ли у него брата Ника.
Рассказ взрослого дяденьки о проделках его старшего брата радовали мальчишку, как ничто другое. Эрик и верил директору, и не верил. Ему очень хотелось верить.
Юный хельве был благодарен дяденьке за эту надежду. Он уже тогда был уверен, что найдет брата. И больше они не расстанутся.
Работа мальчишке очень нравилась – там вкусно кормили, а по вечерам бесплатно учили, помогали подготовиться к экзаменам. Некоторые мальчики, которым некуда было идти – ночевали тут же, в отстроенных комнатах и классах, получая к тому же утром теплый завтрак. Да еще немного денег удалось заработать. Мальчишки, работавшие на стройке, с восхищением глядели в рот старшему товарищу, который многих из них вернул в детство. Работа казалось увлекательной игрой, и одновременно серьезным делом.
Никто из них даже не догадывался, как трудно было новому директору! Владиславу Арсеньевичу пришлось с нуля восстанавливать здание, снова набирать учителей и воспитателей. Подбирать учителей было сложно, тяжело было отказывать в месте нуждающемуся. Но преподавателей с унтерскими замашками приходилось решительно выпроваживать из лицея, не взирая на высоких покровителей. Не место здесь и доброму, но слабохарактерному педагогу, который собирался сюсюкаться с "бедными сиротками". К сожалению, трагичный опыт часто формирует отвратительные черты характера: злость, цинизм, жестокость, пренебрежение своей и чужой жизнью.
Сюсюканьем это не исправить.
Должность классного надзирателя была упразднена. Вместо них были наняты врачи, медицинские сестры и психологи. Наняты были и хорошие воспитатели. Эти дети в большинстве своем уже достаточно настрадались. У многих за плечами такое!
Владислав Арсеньевич стремился, чтобы, попав сюда, ребенок попадал в руки любящих его людей, в "Конец Горестей". Для многих курсантов так оно и было.
Из этих ребятишек, с надломленной психикой и, часто искалеченными телами, за пять лет предстоит вырастить штурманов военного флота. Сильных, знающих, уверенных. Предстоит сделать из них всесторонне развитую личность – гордость волшебной страны. А гармоничную личность плеткой и электрошоком не воспитаешь.
Такими методами можно вырастить забитого раба или бездушного палача, хладнокровного убийцу.
В министерстве магии и министерстве образования не понимали, почему директор поощряет связь детей с их родственниками. Директор Владислав считал, что даже самое расчудесное учебное заведение никогда и никому не заменят семью. А этим измученным ребятишкам больше всего на свете было необходимо семейное тепло, любящие глаза и руки.
Но самым трудным было не это. Хуже всего было преодолевать "сопротивление материала". Тяжелей всего было расшевелить старших курсантов, которые тоскливо ждали свои дипломы, чтобы отправиться с ними уныло брести по жизни. Горько было растаскивать петушиные мальчишеские драки, отбирать у совсем юных парней бутылки с водкой и спиртом, прекращать традиционное издевательство старших над младшими, сильных над слабыми. Горько и трудно копаться в чужой грязи, выполаскивать из души комплексы, застарелые обиды, тщательно скрываемые за агрессией и бравадой страхи.
Но без этого не стоило и начинать. Без борьбы за каждую душу, за каждую судьбу не было смысла выбивать деньги, решать проблемы с пожарниками, санитарными инспекторами, подгонять нерадивых строителей. Без борьбы за каждого ребенка – все остальное просто не имело смысла.
Сколько раз Владислав Арсеньевич порывался бросить все, забыть свою мечту, перестать грезить о принципиально новой школе – школе без неудачников. Но, каждый раз, вглядываясь в недоверчиво-напряженные глаза подопечных, учитель находил силы бороться. Ведь если он сейчас сдаться, опустит руки – что будет с мальчиком? Кроме него, никто не поможет этому ребенку. И как он радовался, когда взгляд обиженного на весь мир сироты открывался, когда таяла ледяная стена недоверия и агрессии.
Вначале сентября Эрик с радостью вселился в свою комнатку под самой крышей вместе с Дани (их поселили в одну комнату). Мальчишкам уж очень нравились круглое, как на корабле, окошко. И высота, с которой можно любоваться морем, смотреть на суету в маленьких двориках и домиках, которые облепили склоны горы, наслаждаться ароматами садов. И то, что в комнатушке всего две койки – так же как было в спальне Эрика и Ника. Или как в корабельной каюте.
Дани очень стеснялся своего состояния – ему временами казалось, что все вокруг обращают на него внимание и смеются над ним. Эрик был бы рад, если бы его брат был жив – пусть очень больной, весь израненный и покалеченный, с каким-нибудь мерзким протезом. Но… живой.
Когда сестра забирала Эрика, с ними всегда ехал Дани – ну не куда ему было больше деваться. Все его многочисленные родственники еле сводили концы с концами и не горели желанием привечать еще один рот. А любезная тетушка Люсиль, жена папиного двоюродного брата, предпочла расстаться с пособием на ребенка, чем терпеть в своем доме "это исчадие ада". Конечно, эти деньги не помешали бы. Но судится с суровым, хорошо подкованным юридически капитаном – как бы хуже не вышло. В лачуге становилось еще теснее, но никто не обижался.
Сестра считала, что самое малое, что она может сделать для маленького Дани – это дать ему почувствовать себя любимым, дать ребенку семью. Там остался еще один ее братишка Ник. Пусть бы и ему нашлось теплое местечко за столом, и для него нашлись бы любящие руки. Благо, что новый муж принял его, как родного.
Учились друзья очень хорошо – зарабатывали повышенную стипендию. Конечно, эти копейки не делали погоды – но как радовались девочки вкусным конфетам и пирожкам, простеньким, но красивым платьицам. И с нетерпением ждали маминого брата и его друга. Надо сказать, что заработать повышенную стипендию в Морском Лицее непросто – надо прекрасно знать теоретические дисциплины, практическую магию, показывать лучшие результаты по физической подготовке. И поблажек не было – адмиралтейство все время требует ужесточить требования: слишком много отличников.
После экзаменов Дани часто мучился от головной боли, не мог заснуть. Но через несколько дней все проходило.
