Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04
Я постепенно начинаю к ней привыкать. Раньше она отвлекала бы меня, и требовалось бы сосредоточиться на чем-то извне, пока голоса продолжали петь. Теперь они всего лишь становятся фоном, аккомпанементом. И теперь я задаюсь вопросом: а заметила бы их я, если бы не планировала так скоро войти в Комнату?
Вечером, перед моим визитом в Комнату, Карл зовет меня к себе. Я не была у него ни разу с тех пор, как отдала каюту ему. И теряюсь, увидев, что он затемнил иллюминаторы с видом на станцию. Зато открыл порталы, сквозь которые видно космическое пространство.
Он сидит рядом с прозрачными порталами так, что в них отражается его спина. Глаза широко раскрыты, и впервые с тех пор, как я доверила ему командование, меня берет сомнение. Справится ли он?
Что-то сильно его расстроило.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, садясь напротив, спиной к станции. И хотя иллюминаторы непрозрачны, я ощущаю, как она надвигается, словно живое существо, которое растет, и меняется, и становится чем-то еще.
— Мне немного не по себе, — признается он, ерзая в кресле, словно в доказательство своего состояния. — Я слишком долго откладывал этот разговор.
Я цепенею. Один из рисков передачи ему командования заключался в том, что он отступится. Что может изменить цель экспедиции и даже предъявить права на корабль. Я надеялась, что он этого не сделает, но теперь опасаюсь, что жестоко ошиблась.
— В чем дело? — спрашиваю я, стараясь говорить спокойно.
— Я много думал о завтрашнем погружении, — говорит он, — и считаю, что ты не должна туда идти.
Слова повисают между нами, как нечто ощутимое. Прежде чем отвечать, я заставляю себя несколько раз вдохнуть и выдохнуть.
— Ты заметил какую-то опасность? — уточняю я. Он качает головой.
— Нет, с этим все нормально. Я не собирался откладывать погружение. Просто не считаю, что должна идти именно ты.
Мое лицо обдает жаром.
— Но в этом заключается цель экспедиции!
— Визит в Комнату, чтобы вызволить командора Трекова, действительно цель этой экспедиции. Главная цель, в чем мы с тобой согласны. Но наша миссия куда шире, и мы уже сделали несколько поразительных открытий. Без тебя ничего не получилось бы.
Он явно подготовил свою речь. Она звучит несколько вымученно.
— В таком случае, кто пойдет?
— Я, — роняет он.
— Один? — выдавливаю я, настолько потрясенная, что даже не пытаюсь этого скрыть.
— У меня больше дайверского опыта, чем у остальных… если не считать тебя, конечно, — поясняет он.
— Честно говоря, это не совсем так. Самая опытная — Одетт.
— Ладно, скажем иначе: у нас с тобой больше всего опыта погружения в опасные обломки кораблекрушений. А она последние пятнадцать лет провела, развозя туристов по экскурсиям.
— Как и я, — мягко напоминаю я.
— Но ты занималась этим не пятнадцать лет, а будь проблема только в этом, я бы ее проигнорировал.
Мне хочется уничтожить его взглядом. Но я сдерживаюсь. Недаром сделала его командиром вместо себя. Нужно его выслушать.
— Каковы же другие проблемы?
— Например, твой отец, — тяжко вздыхает Карл.
— Я не испытываю к нему дочерней привязанности. Это долгая и неприятная история. Так что из того? — говорю я.
— У вас одна история на двоих. И она связана с потерей твоей матери.
Карл обхватывает руками колено, но тут же снова расцепляет пальцы. Он явно нервничает.
— Мы уже обсуждали это, — качаю я головой. — Именно потому командуешь сейчас ты.
— Знаю, — соглашается Карл. — Но потеря настолько велика, что вызвала между вами охлаждение и изменила всю вашу жизнь. Я слышал твой рассказ о Комнате и понимаю, как тебя притягивает это место.
— Я была счастлива выбраться оттуда, — возражаю я, повторяя слова отца.
— Но вошла ты по собственной воле. Что если Комната обладает каким-то видом гипноза? Что если ты до сих пор поддаешься его воздействию? Посылать тебя туда при первом погружении, по меньшей мере, безответственно.
Я уже готова запротестовать, когда улавливаю слово «первое».
— Считаешь, что погружений будет несколько?
— Иначе быть не может, — говорит он. — Мы всё сделаем по правилам. Составим карту, понаблюдаем, а потом всё обсудим. Если нам потребуется убрать из Комнаты что-то или кого-то, сделаем это при последнем погружении.
— Значит, ты планируешь не менее четырех погружений? — уточняю я.
Карл кивает.
— Проблема в том, что у нас всего один прибор, поэтому в Комнату нельзя идти всем сразу. Ты начнешь разыскивать свою мать. Я точно это знаю…
Я трясу головой, но в глубине души понимаю: он прав. Конечно, я буду искать ее. И Эвинга Трекова, и остальных, застрявших там, как в капкане.
— …И поэтому не сможешь сосредоточиться на мелких, но необходимых деталях. В отличие от меня. Я не буду никого высматривать в этой Комнате. Даже если обнаружу твою мать или командора Трекова. Они будут частью всего задания. Я не поддамся соблазну действовать как можно быстрее.
Я судорожно сглатываю.
— Почему не послать кого-то еще? Риск слишком велик: ведь ты командир.
— Согласен, это рискованно. Но ведь на станции останешься ты. А если прибор не поможет мне уцелеть, значит, и остальные находятся в опасности. Тогда ты свернешь операцию и выведешь экипаж отсюда.
— Мы можем принять это решение вместе, — спорю я. — Пошли третьего дайвера.
— Кого? Одетт? Микка? Кого можно послать, зная, что большинство людей, входивших в Комнату, погибло? Или ты готова рисковать их жизнями?
Я ничего не отвечаю. Мы оба знаем, что, нанимая людей, я не была готова ни к чему подобному. Ведь на всех существует только один прибор, и воспользуюсь им я. Все, кто прилетел сюда со мной, должны помочь вытащить меня из Комнаты. Не входить туда самим.
— Я не готова рискнуть еще и твоей жизнью, — говорю я.
— У тебя нет выбора, — отвечает он уже спокойнее. Наши взгляды встречаются. В его серых глазах отражается темнота иллюминаторов за моей спиной. — Ты сама передала мне власть.
— Но у меня остается прибор, — напоминаю я. — И я не собираюсь отдавать его тебе.
— Прибора у тебя уже нет. Поэтому я и позвал тебя сюда. Его унесли из твоей каюты.
Я чувствую себя жертвой насилия и так возмущена, что едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него. Никто не имеет права вламываться в мою каюту!
Да вот только я сама передала ему командование. У него имелись все коды.
Должно быть, он освежил их в памяти.
— Мне очень жаль, — бормочет он.
Мое лицо так горит, что кажется обожженным. Я вцепляюсь в подлокотник кресла: вся энергия уходит на то, чтобы оставаться на месте.
