Виктор Меньшов - Сердца Лукоморов
- Как это - быстро кончаются? - не понял Яшка. - Как могут шуты быстро кончаться?
- Обыкновенно! - хохотнул капрал. - Как брякнут лишнее, так и кончаются. А ты шут?
- Да нет, - замялся Яшка. - Я просто так спросил...
- Не юли! - поднес к его носу кулачище капрал. - Если шут - так и говори. Возможно, поживёшь ещё немного.
- Ну, если немного поживу, - оживился скоморох, - тогда веди к инператорам, тогда мне самое место в шуты инператорские, сгожусь.
- Для порки ты сгодишься, - кивнул капрал. - Ты часом не скоморох будешь?
- Скоморох, - радостно согласился Яшка.
- О, брат! - скривился капрал. - Скоморохов сразу - раз и квас! Скоморохов господа инператоры испокон веку вне закона держат. Скоморохи богохульники и первейшие смутьяны. Их ещё сам князь Владимир на кол сажал. А уж как их при Иване Василиче, Грозном царе, трепали! Медведями на царском дворе травили. Так что ты, брат, если и поживёшь ещё, то совсем малость. Ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы на царский двор довести.
- У вас что, тоже медведи есть? - ужаснулся скоморох.
- У нас всё есть! - хохтнул бравый капрал. - Не токмо медведи - тигры имеются. И снежные барсы, подарок Персидского хана. Так что, голубчики, давай, пошли на плац.
Мы переглянулись, не понимая, зачем нас поведут на плац. Но спросить никто не решился, опасливо поглядывая на увесистые кулаки капрала, и мы послушно пошли, окружённые частоколом штыков, следом за бравым капралом.
Повели нас вдоль полосы прибоя, где по пути встречались аккуратные, свежевыкрашенные полосатые будочки. Возле них стояли как истуканы, держа тяжёлые ружья рослые бравые солдаты в чудных островерхих шапках, надвинутых на сурово сдвинутые брови.
Проходя мимо будок, капрал, шедший впереди, с нескрываемым удовольствием переходил на строевой шаг, высоко перед собой выбрасывая неестественно прямые ноги.
Он старательно прижимал левую руку к бедру, а правой, согнутой в локте, салютовал прямым палашом часовым в будках.
Яшка шёл следом, и бубнил под нос, обидевшись на капрала за его нелюбовь к скоморохам. Капрал слушал, слушал, и заявил скомороху, что если тот имеет желание получить порку прямо сейчас, может продолжать. Если хочет с поркой потерпеть до Дворца, пусть помолчит.
Скоморох получить плетей немедленно не захотел, надулся и замолчал.
Песчаная полоса повернула направо, перед нами открылась маленькая гавань с деревянным причалом, возле которого стоял, выставив по бортам начищенные пушки, корабль с распущенными белоснежными парусами. На мачте корабля развивались рядом два флага: один с двуглавым орлом, а второй белый, с синим диагональным крестом.
Ещё один флаг развивался на корме корабля. На борту горели на солнце медные буквы: "АЗОВЪ".
Капрал перешёл на парадный шаг, следом за ним и наши караульные. На палубе мы не увидели ни одного человека.
- Кому же вы честь отдавали? - спросил осторожно Буян, предусмотрительно выждав, когда мы пройдём вдоль всего корабля.
- Кораблю! - гаркнул капрал. - И флагам. Видишь, на мачте два флага рядом? Один, тот что с синим крестом, это Андреевский флаг, второй - с двуглавым орлом - штандарт императорский. Если рядом с флагом штандарт императорский висит, значит на борту император. Ясно?
- Ясно, - уважительно кивнул Буян. - А почему ещё один флаг на корме висит?
- Это Георгиевский кормовой флаг, им боевые корабли награждались. Это - линейный парусный корабль "Азов", он первым был кормовым флагом награждён, за участие в Наваринском сражении. Честь мы отдавали и кораблю, и императору, который на корабле находится.
За поворотом нас ждали две полосатые будки по сторонам посыпанной песком, перемешанным с толчёным кирпичом, плотно утрамбованной дорожки, упиравшейся в запертые высоченные ворота.
С нашей стороны песчаную дорожку перекрывал полосатый шлагбаум, из-за которого вышел офицер в треуголке.
- Здравия желаю! - вытянулся перед офицером капрал.
- И ты здрав будь, Михеич. Кого это привёл? - спросил офицер, с брезгливым любопытством рассматривая нас.
- Да вот, - развёл руками, словно извиняясь за нас, капрал. - Шляются тут всякие. Как мёдом им тут намазано.
- Охота тебе таскать их по Острову? - зевнул офицер, прикрыв рот ладонью в белой перчатке. - Утопил бы на месте.
- Не велено, - с сожалением вздохнул капрал. - Приказано всех задержанных ко Дворцу предъявлять.
Офицер дал сигнал, солдат поднял за веревку шлагбаум. Нас подтолкнули весистые удары прикладов в спину, мы не вошли, а буквально влетели в калиточку рядом с воротами.
Нас оглушил грохот нескольких десятков барабанов, выбивающих дробь. Мы вышли за спины команде барабанщиков, которые увлеченно лупили палочками в свои инструменты.
Перед ними был огромный плац, по которому разворачивались парадным маршем шеренги солдат. По периметру роскошного плаца стояли ровными рядами солдаты в разноцветной форме, сияя штыками. По плацу разносились резкие слова команд, развевались над сомкнутыми рядами разноцветные знамёна.
На противоположном конце плаца, стояла высокая трибуна, украшенная гирляндами живых цветов и веток хвои. На трибуне стояли маленькие фигурки в треуголках с пышными перьями плюмажей, сверкая пуговицами мундиров, начищенных так, что солнечные зайчики, отлетая от этих пуговиц, слепили нас на другом конце площади.
За спиной блестящих военных, мимо которых проходили торжественным маршем войска, возвышался величественный и мрачный Дворец.
Я сразу узнал его. Это было совсем не трудно. Я родился и вырос в Питере. Там поступил учиться в институт физкультуры имени Лесгафта. Только после этого мои родители переехали жить в Москву. Так что Питер я любил и знал хорошо, а Инженерный, или Михайловский, замок, тем более.
Кто в Питере не знает место, где был убит один из самых таинственных царей в русской истории - Павел Первый? Согласно легендам, до сих пор в бесконечных мрачных анфиладах дворца бродит, стуча ботфортами и тростью по начищенному до зеркального блеска паркету тёмных переходов и мрачных огромных зал, тень убиенного императора.
Вот уж никак не ожидал увидеть здесь, на Ведьминых Островах, Михайловский замок. Я вспомнил, что он был построен в Петербурге во время краткого царствования Павла Первого, по проекту великого архитектора Баженова, умершего, не дожив до окончания строительства, которое вёл после его несправедливого отстранения, архитектор Бренна.
Недолго пришлось пожить в замке и его владельцу - императору Павлу.
В марте 1801 года, ночью, в покоях только что выстроенного дворца, его убили заговорщики. С тех пор имя убитого императора наложило тень на дворец, окутало его мрачными легендами, преданиями, слухами и кривотолками.
