Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 2 (Сборник мистики и фантастики)
Выхватив у ошарашенного Сергея из рук бутылку водки, Николай стал пить прямо из горлышка.
Сергей смотрел на него и, недоумевая, качал головой.
– Но ведь этого не может быть, такое только в фильмах и книгах бывает! Выходит, ты – мой прадед?!
– Выходит, что так! – сказал Кузьмичев, оторвавшись наконец от водки. – Ты вот что, не нужно говорить бабуле твоей.
Он закашлялся…
– а вернее, дочке моей, Валюшке.
На его глазах появились слезы, и он снова выпил из бутылки.
– Ну, в общем, не говори ей правду, не поймет она. Да и не поверит.
– Скажем, что ты из группы, ну, этих, киношников, идет? – нашелся Сергей.
– Договорились, – ответил Николай.
Посидев немного с ними за столом, бабуля ушла спать, а они все говорили.
– Две тысячи двенадцатый, говоришь? – вновь спросил Николай. – Нет, ну не может этого быть. Ведь когда я шел со станции был еще сорок пятый. И полуторка проехала. Да, кстати, надо бы в сельсовет утром сходить: полуторка-то взорвалась недалеко от леса. Видать, на мину противотанковую налетела.
Захмелевший Сергей с удивлением посмотрел на Николая.
– Та полуторка, дед, взорвалась еще в мае сорок пятого, – сказал он. – Погиб парень местный, Федором его, по-моему, звали. Да еще офицер какой-то, видать, с фронта возвращался. Да там, у леса, на этом месте памятник стоит. Ты что, не заметил?
– Не было там никакого памятника. А в сельсовет сходить надо.
Кузьмичев вновь налил себе водки.
– Какой сельсовет? Очнись, дед, на дворе две тысячи двенадцатый год! Давно уже нет ни вашего Сталина, ни Советского Союза, да и сельсовета тоже нет.
– А что есть? – растерянно спросил Николай.
– Российская Федерация, вот что! И капиталистический строй. Ты коттеджи видал, какие у нас в деревне появились?
– Видно, люди хорошо жить стали, да? – спросил Кузьмичев
– Ага, как же! Коттеджи эти сплошь профессора да академики занимают, так думаешь? Как бы ни так! – зло засмеялся Сергей. – Кто больше урвал да нахапал, вот те и строят коттеджи на нашей земле. А я вот по специальности химик-технолог, не могу работу найти, перебиваюсь случайными заработками. Когда эти ворюги коттеджи здесь себе строили и я у них работал на строительстве, кое-как жил-выживал. Но стройка закончилась – и нет заработка. Несколько месяцев уже без работы. Вот только бабкин огород и спасает. Да я весь в долгах, дед! И таких, как я, много! Мне иногда хочется, дед, чтобы войну вашу, за которую ты ордена получал, немцы выиграли. Может быть, тогда мы…
Он не успел договорить – от мощного удара в челюсть свалился на пол.
– Не смей! Слышишь, не смей! От моего взвода остались двое – я да рядовой Сашка Прошин. Ты не смей! Я видел столько крови!..
Кузьмичев вскочил и рванул воротник гимнастерки.
– Я за тебя, за Валюшку, за Алену воевал! За дом этот! Как же вы все это просрали?!
Он свалился на стул и обхватил голову руками.
Сергей поднялся с пола.
– Ну, дед, и удар у тебя! Силенка, я смотрю, ого-го!
– Я командир батальонной разведки, – ответил Кузьмичев, смягчаясь. – Не сильно я тебя, правнучек?
Он грустно улыбнулся.
– Ну, извини.
По окнам вдруг полоснул свет фар, затем послышался звук мотора.
– Ну вот, дед, приехали мои кредиторы, мне башку отрывать, – печально произнес Сергей.
В дверь что-то бахнуло, затем со звоном разбилось стекло на веранде.
– Ну, пойдем, посмотрим на твоих кредиторов, внучек.
Николай встал из-за стола и вышел во двор.
За заборчиком тарахтел большой автомобиль, а возле дома стояли четверо парней в черных куртках.
– Что же вы, ребята, хулиганите? – сказал Кузьмичев, снимая портупею.
– Это что за хрен? – спросил один из них.
– Да это его «крыша», мальчики, – добавил другой.
И все дружно заржали.
– Слышь, мужик, ты сейчас уйдешь в хату и будешь сидеть тихо-тихо. А мы с Серым побазарим.
– Не пойдет, ребята, – ответил Кузьмичев.
И началось «кино».
Первый же нападающий получил такой удар, что пролетел метра три и затих, видимо, надолго. Двое других, рванувшихся следом за первым, на какой-то миг были вовлечены в странный танец – это Николай отрабатывал боевое «джиу-джитсу». Затем несколько крепких ударов, и – два неподвижных тела, застывших на земле. Подойдя к четвертому, Николай взял его за шкирку.
– Убирай это дерьмо в свой тарантас и проваливай.
Парень оказался понятливым. И через несколько минут «Джип» быстро удалился.
…Светало. Сергей храпел на диване, а на веранде все курил и курил Кузьмичев, всматриваясь покрасневшими глазами в розовую полоску света над горизонтом. Нужно было что-то менять, нужно было бороться за ту жизнь, во имя которой погибли его товарищи. Необходимо опять попасть в май сорок пятого, и тогда, возможно, что-то изменится. Война, видно, не окончена.
Уже совсем рассвело, когда Кузьмичев снял с гимнастерки свою Красную Звезду, прошел в горницу и положил ее на стол. Посмотрел на спящего Сергея и чуть коснулся рукой его волос. Затем взял вещмешок и вышел из дома.
Николай решил дойти до станции той же дорогой: возможно, там он снова попадет в свое время. Вскоре он прошел через лес и вышел к большаку. С правой стороны у дороги вдруг заметил памятник, а, вернее, высотой около двух метров железную стелу, выкрашенную серебристой краской, с красной звездой наверху. Кузьмичев прошел мимо памятника, не останавливаясь и, поправив вещмешок, зашагал к станции.
На станции тоже все изменилось. Когда-то маленький деревянный сарайчик бывшей станции теперь стал небольшим кирпичным зданием, а деревянный перрон превратился в бетонный. Мимо, не останавливаясь, пронесся пассажирский поезд, и Кузьмичев завороженно посмотрел ему вслед.
Перемены, произошедшие с обществом справедливости и равенства, чувствовались и здесь. На небольшой стоянке у станции стояли несколько красивых и, очевидно, очень дорогих машин. И тут же рядом, у дверей, сидели нищие, прося подаяния. Мимо проходили бабульки: серыми, помятыми выглядели их одежды. Да и лица их что-то не светились радостью.
«Вот оно как, – думал Кузьмичев, – и это – то самое светлое будущее, за которое я воевал!»
Несколько мальчишек, взъерошенных и чумазых, окружили Николая.
– Дядь, дай денежку, – дергали они его за рукав гимнастерки.
– Вы откуда такие? Беспризорники, наверное? – спросил он.
– Не, дядь, мы из детдома.
– Только мы убежали, – добавил самый маленький.
Николай потрепал его по голове, а затем вынул из мешка банку тушенки и буханку хлеба.
