Сергей Герасимов - Искусство умирать
Возле нового жилища решили оставить место для кладбища и уже положили восемь каменных плит. Восемь. Ровно половина. Кто будет следующим? Только под одной из плит было тело. Кристи немного поплакала, чувствуя себя вправе плакать. Орвел произнес краткую речь. Икемура, выбирая новую жертву, смотрел по сторонам. Вдруг он вздрогнул – по полю бежал человек. Человек бежал быстро, но неровно, в раскорячку, прихрамывая сразу на обе ноги. Икемура сразу все понял и принял решение.
– Смотрите! Кто это?
– Это Штрауб, числившийся погибшим, – ответил ближайший Зонтик.
Кристи посмотрела на одну лишнюю могильную плиту и заревела сильнее.
– Какое счастье, это просто камнем висело на моей совести! – воскликнул Икемура. У него начинала болеть голова. Только этого не хватало.
Он бросился навстречу Штраубу с выражением естественной радости на лице.
Штрауб сбил его кулаком на траву и стал топтать ногами. Топтал не сильно, видно, ноги разбиты. Все-таки выжил. Ну жди, я тебя еще достану. Икемура прикрывал голову. Анжел прицелился и выстрелил из парализатора. Штрауб упал.
– Что это было? – спросил Икемура. – За что, скажите, за что? Почему он меня так?
И он натурально заплакал.
– Он вел себя как сумасшедший. Где он был?
Икемура стал снова пересказывать историю, снабжая ее новыми подробностями.
Он говорил настолько искренне, что не поверить ему было невозможно. Все согласились с тем, что Штрауб повредился рассудком.
– Это из-за Бэты, – сказал Икемура, – я точно слышал, как он плохо о ней отзывался. Он называл ее… Я даже боюсь повторить, как он ее называл.
Память Зонтика о происшествии оказалось стертой. Это тоже свалили на Бэту.
– Я буду о нем заботиться, – сказал Икемура, – это мой долг.
Все согласились с этими словами.
Вечером Анжел сидел на террасе и смотрел на сад. Точнее, он смотрел не на сад, а на траву в саду. Трава шевелилась, хотя ветра не было. Да и не шевелится так трава от ветра. Анжел притаился, как кот перед прыжком. Его непомерное тело было расслаблено, но готово к прыжку. Невидимка поднялся по ступенькам, оставляя на каждой немного грязи или соломинки – остановился в нескольких шагах. Анжел даже слышал его дыхание. Он прыгнул, перевернув кресло, но промахнулся. Невидимка побежал в сад. Анжел бежал, ориентируясь по слуху. Ветви трещали совсем рядом. Он уже протянул руку и схватил нечто холодное и скользкое и разжал пальцы от внезапного омерзения. Невидимка ушел.
Анжел выругался и вошел в дом.
– Ау!!! – заорал он.
– Что такое?
– Да ничего. Сейчас ловил невидимку, но не поймал.
– Почему не поймал?
– Я его уже второй раз не поймал! – возмутился Анжел, – и все потому что он невидимый и противный. Я этого так не брошу. Где у нас краска?
– А краска тебе зачем?
Он взял баллончик с краской и пошел караулить в сад.
– Что это с ним? – спросила Кристи.
– Решил раскрашивать невидимок. Может и поймает кого-нибудь, – Ответил Орвелл. Ему нравилось говорить с этой женщиной, но не потому, что она была будущей матерью его ребенка, а потому, что одно ее присутствие пробуждало в нем любовь к жизни.
– Он просто ребенок! – сказала Кристи, вспомнила о пропавшем земном ребенке и затосковала.
68
– Из инкубатора сбежать очень трудно, – сказала Елена.
Она знала, что говорит. Она сама выросла в инкубаторе. Она сама была частью программы. Правда, та программа не удалась, да и задумана была не с тем размахом, что «Надежда Нового Поколения». Елена была одной из двенадцати сестер-близнецов. До совершеннолетия дожили только шесть. Этим шести дали имена.
Все шесть прошли одинаковую спецподготовку и участвовали в боевых операциях.
Сейчас из шести остались только двое. Поэтому Елена и не хотела терять единственную сестру. – Из инкубатора сбежать очень трудно.
Будучи ребеком, она не раз пробовала совершить побег. Она строила планы и пыталась их исполнять, но каждый раз наталкивалась на непреодолимые препятствия.
С каждым годом девочек становилось все меньше и меньше; каждая из них знала, что ушедшие ушли навсегда. Из двенадцати осталось шесть. Потом две. А что дальше? А из инкубатора сбежать очень трудно.
– Это даже невозможно, – сказала Елена, – я сама пыталась раз двадцать. Как же ты смогла?
– Я – надежда нового поколения, – ответила маленькая Кристи.
– А, значит, дочь Швассмана. Странно, ты мне понравилась вначале. Все остальные тоже похожи на тебя?
– Нет, я не такая как все. Поэтому меня хотели исследовать и я сбежала.
– Правильно сделала, – сказала Елена. – Сейчас я разнесу эту лавочку. Пошли со мной.
И они пошли к одиноко стоящему кораблю.
Отважный4 завис над городом, невысоко, триста двадцать метров. Отсюда весь город как на ладони. Прекрасный геометрический вид: ровные прямоугольники кварталов разделены натянутыми как струны зелеными бульварами: каждый микрорайон выделен желтой полосой – осенними деревьями, которые желты по двенадцать месяцев в году. В центре каждого микрорайона – несколько высоких зданий, две (обязательно две) спортплощадки, маленькая площадь. Рядом – микрорайонный инкубатор. В геометрическом центре города – большая площадь, на которой совершаются казни и военные иногда парадируют, развлекая себя. Но особенно красивы спортплощадки – каждая в ярко-зеленой оправе. Видны окраины, виден космодном, видны бегающие люди. С трехсот двадцати метров можно рассмотреть каждого человечка. Все человечки разноцветные и маленькие, похожие на Ванек. Очень красиво.
– Что мы будем делать? – спросила маленькая Кристи.
– Будем разгонять инкубаторы. В каком держали тебя?
Маленькая Кристи назвала номер и Елена передала приказ. Сейчас все ее приказы будут исполняться беспрекословно.
Районный инкубатор номер двести семьдесят три дробь двенадцать получил приказ распустить всех воспитанников. Приказу подчинились охотно, но не потому, что поняли его смысл или желали самораспуститься, а потому, что в служащие инкубаторов набирали людей с запрограммированной исполнительностью. Они без колебаний выполняли любой приказ, очень редко задумываясь о его содержании и никогда не задумываясь о смысле.
Около тысячи детей вышло на четыре ближние улицы.
– Теперь пусть разбегаются, – приказала Кристи.
Приказ прошел по инстанциям, затратив на движение несколько секунд.
Воспитанники бросились врассыпную.
– Слишком уж охотно они подчинились, – сказала Елена.
Она помнила, что в инкубаторе всегда находились дети, которые не желали никуда уходить. Слишком уж охотно.
